nful line had barred this ray. До той поры ни одна траурная линия не пересекала тот луч.
On the frail breast of this precarious earth, На хрупкой груди этой ненадежной земли
Since her orbed sight in its breath-fastened house, С той поры, как ее орбита взирающая в своем ограниченном дыханием доме,
Opening in sympathy with happier stars Раскрывающаяся с симпатией на более счастливые звезды,
Where life is not exposed to sorrowful change, Где жизнь не подвержена перемене печальной,
Remembered beauty death-claimed lids ignore Помнила красоту, которую игнорируют веки, подчиненные смерти,
And wondered at this world of fragile forms И удивлялась на этот мир хрупких форм,
Carried on canvas-strips of shimmering Time, Несомый на лоскутах-парусах мерцающего Времени,
The impunity of unborn Mights was hers. Безнаказанность нерожденных Могучих была ее.
Although she leaned to bear the human load, Хотя она училась нести груз человеческий,
Her walk kept still the measures of the gods. Ее шаг еще сохранял меру богов.
Earth's breath had failed to stain that brilliant glass: Дыхание земли не смогло замутнить это блестящее зеркало:
Unsmeared with the dust of our mortal atmosphere Пылью нашей смертной атмосферы незапятнанное,
It still reflected heaven's spiritual joy. Оно еще отражало духовную радость небес.
Almost they saw who lived within her light Те, кто жил внутри ее света, почти видели
Her playmate in the sempiternal spheres Ее друга детства в вечных сферах,
Descended from its unattainable realms Из своих недосягаемых царств нисходящего
In her attracting advent's luminous wake, В ее прихода притягивающего пробуждение светлое,
The white-fire dragon-bird of endless bliss Огненно-белого дракона-птицу блаженства бескрайнего,
Drifting with burning wings above her days: Парящего на горящих крыльях над ее днями:
Heaven's tranquil shield guarded the missioned child. Небесный спокойный защитник посланное дитя охранял.
A glowing orbit was her early term, Пылающая орбита была ее границами ранними,
Years like gold raiment of the gods that pass; Годы подобны золотым одеяниям проходящих богов;
Her youth sat throned in calm felicity. Ее юность восседала на троне в счастье спокойном.
But joy cannot endure until the end: Но радость не может без конца продолжаться:
There is a darkness in terrestrial things Есть в земных вещах темнота,
That will not suffer long too glad a note. Что не выносит долго слишком довольную ноту.
On her too closed the inescapable Hand: На нее неизбежная Рука легла тоже.
The armed Immortal bore the snare of Time. Вооруженное Бессмертие терпело западню Времени.
One dealt with her who meets the burdened great. С ней имел дело тот, кто обремененное встречает величие.
Assigner of the ordeal and the path Назначающий испытание и путь,
Who chooses in this holocaust of the soul Тот, кто избирает в этом истреблении души
Death, fall and sorrow as the spirit's goads, Смерть, падение и горе как шпоры духа,
The dubious godhead with his torch of pain Сомнительное божество со своим факелом боли
Lit up the chasm of the unfinished world Осветило бездны незавершенного мира
And called her to fill with her vast self the abyss. И позвало ее заполнить ее широкой собой пучину.
August and pitiless in his calm outlook, Величественный и безжалостный в облике спокойном своем,
Heightening the Eternal's dreadful strategy, Поднимающий ужасную стратегию Вечного,
He measured the difficulty with the might Он мерил трудность могуществом
And dug more deep the gulf that all must cross. И рыл более глубокую бездну, которую должны пересечь все.
Assailing her divinest elements, Язвя ее элементы божественнейшие,
He made her heart kin to the striving human heart Ее сердце родственным борющемуся человеческому сердцу он делал
And forced her strength to its appointed road. И принуждал ее силу следовать ее предопределенной дороге.
For this she had accepted mortal breath; Для этого она приняла дыхание смертное;
To wrestle with the Shadow she had come Она бороться с Тенью пришла
And must confront the riddle of man's birth И должна загадку человеческого рождения встретить
And life's brief struggle in dumb Matter's night. И краткое усилие жизни в ночи безмолвной Материи.
Whether to bear with Ignorance and death Либо с Неведением и смертью мириться,
Or hew the ways of Immortality, Либо прорубать дороги Бессмертию,
To win or lose the godlike game for man, Выиграть или проиграть игру для человека божественную, -
Was her soul's issue thrown with Destiny's dice. Было ее души предметом спора, разрешаемого костями Судьбы.
But not to submit and suffer was she born; Но не затем, чтобы страдать и подчиняться она была рождена;
To lead, to deliver was her glorious part. Вести, освобождать было ее славной ролью.
Here was no fabric of terrestrial make Здесь не было ткани производства земного,
Fit for a day's use by busy careless Powers. Пригодной для однодневного пользования занятыми беззаботными Силами.
An image fluttering on the screen of Fate, Образ, дрожащий на экране Судьбы,
Half-animated for a passing show, Наполовину оживленный для показа минутного,
Or a castaway on the ocean of Desire Или отвергнутый на океане Желания,
Flung to the eddies in a ruthless sport Брошенный в водовороты в безжалостном спорте
And tossed along the gulfs of Circumstance, И швыряемый в Обстоятельства пропасти,
A creature born to bend beneath the yoke, Создание, под ярмом сгибаться рожденное,
A chattel and a plaything of Time's lords, Имущество и игрушка господ Времени
Or one more pawn who comes destined to be pushed Или еще одна пешка, которой суждено быть передвинутой
One slow move forward on a measureless board На одно медленное движение вперед на неизмеримой доске
In the chess-play of the earth-soul with Doom,- В шахматной партии земной души с Роком,-
Such is the human figure drawn by Time. Таков человеческий образ, рисуемый Временем.
A conscious frame was here, a self-born Force. Здесь сознательная оправа была, саморожденная Сила.
In this enigma of the dusk of God, В этой загадке сумерек Богов,
This slow and strange uneasy compromise В этом медленном и странном компромиссе нелегком
Of limiting Nature with a limitless Soul, Между ограничивающей Природой и безграничной Душою,
Where all must move between an ordered Chance Где все должно двигаться между упорядоченным Случаем
And an uncaring blind Necessity, И безразличной слепой Неизбежностью,
Too high the fire spiritual dare not blaze. Слишком высоко разгораться духовный огонь не осмеливается.
If once it met the intense original Flame, Но стоит встретить ему интенсивное изначальное Пламя,
An answering touch might shatter all measures made Ответное касание может все созданные мерки смести
And earth sink down with the weight of the Infinite. И земля осядет под Бесконечности весом.
A gaol is this immense material world: Этот необъятный материальный мир есть тюрьма:
Across each road stands armed a stone-eyed Law, На каждой дороге стоит вооруженный каменноглазый Закон,
At every gate the huge dim sentinels pace. У каждых ворот огромные неясные стражи шагают.
A grey tribunal of the Ignorance, Трибунал серый Неведения,
An Inquisition of the priests of Night Инквизиция священников Ночи
In judgment sit on the adventurer soul, Восседают над приговором авантюристке-душе,
And the dual tables and the Karmic norm И таблицы дуальные и нормы Кармические
Restrain the Titan in us and the God: В нас обуздывают Титана и Бога:
Pain with its lash, joy with its silver bribe Боль со своей плетью, радость со своей серебряной взяткой
Guard the Wheel's circling immobility. Сторожат Колеса неподвижность кружащую.
A bond is put on the high-climbing mind, Оковы надеты на высоко взбирающийся разум,
A seal on the too large wide-open heart; Печать ставится на слишком большое широко открытое сердце;
Death stays the journeying discoverer, Life. Смерть останавливает странствующего открывателя, Жизнь.
Thus is the throne of the Inconscient safe Так стоит трон Несознания в безопасности,
While the tardy coilings of the aeons pass Пока медленные витки эпох проходят
And the Animal browses in the sacred fence И Животное пасется за священной оградой,
And the gold Hawk can cross the skies no more. И золотой Ястреб пересечь небеса больше не может.
But one stood up and lit the limitless flame. Но кто-то встал и зажег безграничное пламя.
Arraigned by the dark Power that hates all bliss Осужденная темною Силой, что ненавидит любое блаженство,
In the dire court where life must pay for joy, На ужасном суде, где жизнь должна за радость платить,
Sentenced by the mechanic justicer Приговоренная судьей механическим
To the afflicting penalty of man's hopes, На болезненное наказание людскими надеждами,
Her head she bowed not to the stark decree Свою голову она не склонила перед непреклонным декретом,
Baring her helpless heart to destiny's stroke. Обнажая свое сердце беспомощное удару судьбы.
So bows and must the mind-born will in man Так в человеке склоняется и склоняться должна рожденная разумом воля,
Obedient to the statutes fixed of old, Послушная законам, установленным издревле,
Admitting without appeal the nether gods. Без апелляции принимающая низших богов.
In her the superhuman cast its seed. В нее сверхчеловеческое свое семя бросило,
Inapt to fold its mighty wings of dream Свои могучие крылья мечты сложить неспособный
Her spirit refused to hug the common soil, Ее дух отказался держаться за обычную почву
Or, finding all life's golden meanings robbed, Или, находя золотое значение всей жизни разграбленным,
Compound with earth, struck from the starry list, Мириться с землей, вычеркнутой из звездного списка,
Or quench with black despair the God-given light. Или гасить черным отчаянием свет, данный Богом.
Accustomed to the eternal and the true, Привыкшее к вечному, к истинному,
Her being conscious of its divine founts Ее существо, осознающее свои истоки божественные,
Asked not from mortal frailty pain's relief, Не просило облегчения от боли у смертной хрупкости,
Patched not with failure bargain or compromise. Не латало неудачу компромиссом иль сделкой.
A work she had to do, a word to speak: Работу она должна была сделать, слово сказать:
Writing the unfinished story of her soul Записывая историю своей души незаконченную
In thoughts and actions graved in Nature's book, В мысли и действия, выгравированные в книге Природы,
She accepted not to close the luminous page, Она не согласилась светлую страницу закрыть,
Cancel her commerce with eternity, Прервать свое общение с вечностью
Or set a signature of weak assent Или поставить слабовольного согласия подпись
To the brute balance of the world's exchange. Под грубым балансом мирового обмена.
A force in her that toiled since earth was made, Сила в ней, что трудилась с тех пор, как земля была сделана,
Accomplishing in life the great world-plan, В жизнь великий план мировой проводящая,
Pursuing after death immortal aims, Преследующая в смерти бессмертные цели,
Repugned to admit frustration's barren role, Крушения бесплодную роль принять отказалась,
Forfeit the meaning of her birth in Time, Утратить смысл ее рождения во Времени,
Obey the government of the casual fact Повиноваться правлению случайного факта
Or yield her high destiny up to passing Chance. Или уступить ее высокую судьбу проходящему Случаю.
In her own self she found her high recourse; В самой себе она нашла свое высокую крепость;
She matched with the iron law her sovereign right: Железному закону она противопоставила свое суверенное право:
Her single will opposed the cosmic rule. Свою одинокую волю противопоставила космическому правилу.
To stay the wheels of Doom this greatness rose. Остановить колеса Рока это величие поднялось.
At the Unseen's knock upon her hidden gates От удара Незримого в ее ворота сокрытые
Her strength made greater by the lightning's touch Ее сила, сделанная более великой касанием молнии,
Awoke from slumber in h...
Продолжение на следующей странцие...
