а,
Fragments of the mystery of omnipotence. Фрагменты мистерии всемогущества.
A border sovereign is the occult Force. Границей суверенной является оккультная Сила.
A threshold guardian of the earth-scene's Beyond, Страж преддверия Запредельного за земной сценой,
She has canalised the outbreaks of the Gods Она направляет в русло вспышки Богов
And cut through vistas of intuitive sight И прорезает сквозь перспективы интуитивного зрения
A long road of shimmering discoveries. Длинную дорогу открытий мерцающих.
The worlds of a marvellous Unknown were near, Близко миры чудесного Неизвестного были,
Behind her an ineffable Presence stood: Позади нее невыразимое стояло Присутствие:
Her reign received their mystic influences, Ее царство их мистические получало влияния,
Their lion-forces crouched beneath her feet; Их львиные силы под ее ногой пресмыкались;
The future sleeps unknown behind their doors. Будущее за их дверями спит неизвестное.
Abysms infernal gaped round the soul's steps Инфернальные пучины зияли вокруг шагов души
And called to its mounting vision peaks divine: И звали к ее восходящему зрению пики божественные:
An endless climb and adventure of the Idea Бесконечный подъем и авантюра Идеи
There tirelessly tempted the explorer mind Там неустанно искушала разум исследующий
And countless voices visited the charmed ear; И бесчисленные голоса посещали очарованный слух;
A million figures passed and were seen no more. Миллионы фигур проходили и исчезали из виду.
This was a forefront of God's thousandfold house, Это была передовая линия в тысячу раз большего дома Бога,
Beginnings of the half-screened Invisible. Полусокрытого Незримого начала.
A magic porch of entry glimmering Магические подъемы входа мерцающего
Quivered in a penumbra of screened Light, Дрожали в полутени завуалированного Света,
A court of the mystical traffic of the worlds, Площадь мистического транспортного движения миров,
A balcony and miraculous fa(ade. Балкон и чудесный фасад.
Above her lightened high immensities; Над ней необъятности светлели высокие;
All the unknown looked out from boundlessness: Все неведомое выглядывало из безграничности:
It lodged upon an edge of hourless Time, Оно обитало на краю Времени, часов нет в котором,
Gazing out of some everlasting Now, Всматриваясь из некоего длящегося вечно Сейчас,
Its shadows gleaming with the birth of gods, Его тени, мерцающие рождением богов,
Its bodies signalling the Bodiless, Его тела, Бестелесного сигналами служащие,
Its foreheads glowing with the Oversoul, Его лбы, Сверхдушою пылающие,
Its forms projected from the Unknowable, Его формы, спроецированные из Непознаваемого,
Its eyes dreaming of the Ineffable, Его глаза, мечтающие о Несказанном,
Its faces staring into eternity. Его лица, всматривающиеся в вечность.
Life in him learned its huge subconscient rear; Жизнь в нем изучала свою огромную подсознательную обратную сторону;
The little fronts unlocked to the unseen Vasts: Маленькие фасады были отворены на незримые Шири:
Her gulfs stood nude, her far transcendences Ее бездны стояли нагие, ее далекие трансцендентальности
Flamed in transparencies of crowded light. Пламенели в прозрачностях полного толпами света.
A giant order was discovered here Гигантский порядок здесь обнаруживался,
Of which the tassel and extended fringe Чьими кисточками и бахромой протянувшейся
Are the scant stuff of our material lives. Скудное вещество наших материальных жизней является.
This overt universe whose figures hide Эта очевидная вселенная, чьи фигуры скрывают
The secrets merged in superconscient light, Секреты, поглощенные в суперсознательном свете,
Wrote clear the letters of its glowing code: Писала ясные буквы своего кода пылающего:
A map of subtle signs surpassing thought Карта тонких знаков, превосходящая мысль,
Was hung upon a wall of inmost mind. Была повешена на стене глубочайшего разума.
Illumining the world's concrete images Освещая конкретные образы мира,
Into significant symbols by its gloss, В многозначительные символы своим сиянием их превращая,
It offered to the intuitive exegete Интуитивному толкователю она предлагала
Its reflex of the eternal Mystery. Свое отражение вечной Мистерии.
Ascending and descending twixt life's poles Поднимающиеся и нисходящие между полюсами жизни
The seried kingdoms of the graded Law Серии царств расположенного по рангу Закона
Plunged from the Everlasting into Time, Из Вечнодлящегося во Время ныряли,
Then glad of a glory of multitudinous mind Затем довольные славой ума многочисленного
And rich with life's adventure and delight И авантюрой и восторгом жизни богатые
And packed with the beauty of Matter's shapes and hues И наполненные красотою форм и оттенков Материи
Climbed back from Time into undying Self, Из Времени в неумирающего Себя назад поднимались,
Up a golden ladder carrying the soul, Вверх по золотой лестнице, душу несущей,
Tying with diamond threads the Spirit's extremes. Связующей алмазными нитями крайности Духа.
In this drop from consciousness to consciousness В этом спуске из сознания к сознанию
Each leaned on the occult Inconscient's power, Каждый опирался на оккультного Несознания силу,
The fountain of its needed Ignorance, На свой источник Неведения требуемого,
Archmason of the limits by which it lives. На архимасона границ, которым живет он.
In this soar from consciousness to consciousness В этом воспаряющем взлете от сознания к сознанию
Each lifted tops to That from which it came, Каждый поднимал вершины к Тому, из которого пришел он,
Origin of all that it had ever been К источнику всего, чем он когда-либо был,
And home of all that it could still become. И дому всего, чем он еще сможет стать.
An organ scale of the Eternal's acts, Органная шкала актов Вечного,
Mounting to their climax in an endless Calm, Взбирающаяся до их кульминации в бесконечный Покой,
Paces of the many-visaged Wonderful, Шаги Чудесного, носящего множество обликов,
Predestined stadia of the evolving Way, Эволюционизирующего Пути предопределенные стадии,
Measures of the stature of the growing soul, Мерки роста растущей души,
They interpreted existence to itself Они интерпретировали существование для него самого
And, mediating twixt the heights and deeps, И, посредничая между глубинами и высями,
United the veiled married opposites Объединяли завуалированные женатые противоположности
And linked creation to the Ineffable. И связывали творение с Невыразимым.
A last high world was seen where all worlds meet; Последний высокий мир был виден, где миры все встречаются;
In its summit gleam where Night is not nor Sleep, На его вершинном проблеске, где нет ни Ночи, ни Сна,
The light began of the Trinity supreme. Свет начинался Триединства всевышнего.
All there discovered what it seeks for here. Все там обнаруживалось, что здесь она ищет.
It freed the finite into boundlessness Она освободилась от конечного в безграничность
And rose into its own eternities. И поднялась в свои собственные вечности.
The Inconscient found its heart of consciousness, Несознание нашло свое сердце сознания,
The idea and feeling groping in Ignorance Идея и чувство, идущие на ощупь в Неведении,
At last clutched passionately the body of Truth, Наконец, ухватили тело Истины страстно,
The music born in Matter's silences Музыка, рожденная в безмолвиях Материи,
Plucked nude out of the Ineffable's fathomlessness Выхватила из бездонности Невыразимого нагое
The meaning it had held but could not voice; Значение, которое она скрывала, но не могла выразить голосом;
The perfect rhythm now only sometimes dreamed Совершенный ритм, о котором сейчас лишь мечтают порой,
An answer brought to the torn earth's hungry need Принес ответ на голодную нужду израненной земли,
Rending the night that had concealed the Unknown, Раскалывающий ночь, что скрывала Неведомого,
Giving to her her lost forgotten soul. Давая ей ее утраченную забытую душу.
A grand solution closed the long impasse Грандиозное решение завершило долгий тупик,
In which the heights of mortal effort end. В котором высоты усилия смертного кончались.
A reconciling Wisdom looked on life; Согласующая Мудрость смотрела на жизнь;
It took the striving undertones of mind Она взяла борющиеся полутона разума
And took the confused refrain of human hopes И путанный рефрен надежд человеческих
And made of them a sweet and happy call; И из них сладкий и счастливый зов сделала;
It lifted from an underground of pain Она подняла из подземелья страданий
The inarticulate murmur of our lives Нечленораздельное бормотание наших жизней
And found for it a sense illimitable. И безграничный смысл нашла для него.
A mighty oneness its perpetual theme, Могучее единство - его постоянная тема,
It caught the soul's faint scattered utterances, Она поймала души слабеющие разбросанные провозглашения,
Read hardly twixt our lines of rigid thought Читаемые с трудом между строк жесткой мысли
Or mid this drowse and coma on Matter's breast Или среди дремы и комы на груди у Материи,
Heard like disjointed mutterings in sleep; Слышимые как разорванные бормотания во сне;
It grouped the golden links that they had lost Она собрала золотые звенья, ими утраченные,
And showed to them their divine unity, И показала им их единство божественное,
Saving from the error of divided self Спасая от ошибки себя разделенного
The deep spiritual cry in all that is. Духовный духовный крик во всем, что есть.
All the great Words that toiled to express the One Все великие слова, что стараются Одного выразить,
Were lifted into an absoluteness of light, В абсолютность света подняты были,
An ever-burning Revelation's fire Вечно горящего Откровения огонь
And the immortality of the eternal Voice. И бессмертие вечного Голоса.
There was no quarrel more of truth with truth; Там больше не было ссоры истины с истиной;
The endless chapter of their differences Бесконечная глава их различий,
Retold in light by an omniscient Scribe В свете всеведающим Писцом пересказанная,
Travelled through difference towards unity, Путешествовала к единству через различие,
Mind's winding search lost every tinge of doubt Извилистые поиски разума утратили всякую окраску сомнения,
Led to its end by an all-seeing speech Доведенные до конца всевидящей речью,
That garbed the initial and original thought Что одевает инициальную и изначальную мысль
With the finality of an ultimate phrase: В окончательной фразы законченность:
United were Time's creative mood and tense Присоединены были творческое наклонение и спряжение Времени
To the style and syntax of Identity. К Идентичности стилю и синтаксису.
A paean swelled from the lost musing deeps; Победная песнь поднималась из утраченных глубин размышляющих;
An anthem pealed to the triune ecstasies, Гимн триединым экстазам гремел,
A cry of the moments to the Immortal's bliss. Крик мгновений блаженству Бессмертного.
As if the strophes of a cosmic ode, Словно строфы космической оды,
A hierarchy of climbing harmonies Иерархия гармоний взбирающихся,
Peopled with voices and with visages Населенных голосами и лицами,
Aspired in a crescendo of the Gods Устремлялись в крещендо Богов
From Matter's abysses to the Spirit's peaks. Из пучин Материи к пикам Духа.
Above were the Immortal's changeless seats, Выше были Бессмертия неизменные троны,
White chambers of dalliance with eternity Белые палаты беззаботного пребывания в вечности
And the stupendous gates of the Alone. И громадные врата Одного.
Across the unfolding of the seas of self Через морей себя просторы разверстые
Appeared the deathless countries of the One. Бессмертные страны Одного показались.
A many-miracled Consciousness unrolled Многочудесное Сознание развернуло
Vast aim and process and unfettered norms, Обширную цель, процесс и освобожденные нормы,
A larger Nature's great familiar roads. Более обширной Природы великие дороги знакомые.
Affranchised from the net of earthly sense Высвобожденные из сет...
Продолжение на следующей странцие...
