речаем экстаз касания Бога
In golden privacies of immortal fire. В золотых сокровенностях бессмертного пламени.
These signs are native to a larger self Эти знаки - прирожденные для себя более обширного,
That lives within us by ourselves unseen; Что живет внутри нас, нами не видимый;
Only sometimes a holier influence comes, Но порой более светлое приходит влияние,
A tide of mightier surgings bears our lives Поток более могучих наводнений несет наши жизни
And a diviner Presence moves the soul; И божественное Присутствие движет душу;
Or through the earthly coverings something breaks, Или через земные покровы пробивается что-то,
A grace and beauty of spiritual light, Грация и красота духовного света,
The murmuring tongue of a celestial fire. Журчащий язык небесного пламени.
Ourself and a high stranger whom we feel, Это - мы сами и странник высокий, которого мы ощущаем,
It is and acts unseen as if it were not; Что невидимый действует, словно его нет,
It follows the line of sempiternal birth, Он следует линии рождения вечного,
Yet seems to perish with its mortal frame. Но при том кажется гибнущим со своим смертным каркасом.
Assured of the Apocalypse to be, Застрахованный от Апокалипсиса в своем бытии,
It reckons not the moments and the hours; Он не считает часов и мгновений;
Great, patient, calm it sees the centuries pass, Великий, терпеливый, спокойный, он смотрит, как проходят века,
Awaiting the slow miracle of our change Ожидая медленного чуда изменения нашего
In the sure deliberate process of world-force В надежном неторопливом процессе мировой силы
And the long march of all-revealing Time. И долгом марше всеоткрывающего Времени.
It is the origin and the master-clue, Он есть источник и главный ключ,
A silence overhead, an inner voice, Безмолвие свыше, внутренний голос,
A living image seated in the heart, Живой образ, посаженный в сердце,
An unwalled wideness and a fathomless point, Не обнесенная стеной Ширь и бездонная точка,
The truth of all these cryptic shows in Space, Истина всех этих загадочных спектаклей в Пространстве,
The Real towards which our strivings move, Реальный, к которому движутся все наши усилия,
The secret grandiose meaning of our lives. Тайный грандиозный смысл наших жизней.
A treasure of honey in the combs of God, В сотах Бога сокровище меда,
A Splendour burning in a tenebrous cloak, Великолепие в тенистом плаще,
It is our glory of the flame of God, Он есть наша слава пламени Бога,
Our golden fountain of the world's delight, Наш золотой фонтан мирового восторга,
An immortality cowled in the cape of death, Бессмертие, капюшоном смерти закрытое,
The shape of our unborn divinity. Форма нашей нерожденной божественности.
It guards for us our fate in depths within Он охраняет для нас нашу судьбу в глубинах внутри,
Where sleeps the eternal seed of transient things. Где спит преходящих вещей вечное семя.
Always we bear in us a magic key Всегда мы носим в себе магический ключ,
Concealed in life's hermetic envelope. Запечатанный в герметической капсуле жизни.
A burning Witness in the sanctuary Пылающий Свидетель в святилище
Regards through Time and the blind walls of Form; Внимает сквозь глухие стены Формы и Время;
A timeless Light is in his hidden eyes; Безвременный Свет - в его скрытых газах;
He sees the secret things no words can speak Он видит тайные вещи, о которых слова не могут сказать,
And knows the goal of the unconscious world И знает цель несознательного мира
And the heart of the mystery of the journeying years. И суть мистерии путешествующих лет.
But all is screened, subliminal, mystical; Но все сокрыто, сублиминально, мистично;
It needs the intuitive heart, the inward turn, Нужно интуитивное сердце, поворот внутрь,
It needs the power of a spiritual gaze. Нужна способность духовного взгляда.
Else to our waking mind's small moment look Еще мелкому сиюминутному взгляду нашего бодрствующего разума
A goalless voyage seems our dubious course Бесцельным вояжем кажется наш сомнительный курс,
Some Chance has settled or hazarded some Will, Проложенный какой-то Случайностью или поставленный на кон некой Волей,
Or a Necessity without aim or cause Или Необходимостью без причины и цели,
Unwillingly compelled to emerge and be. Не желая того, вынужденный появиться и быть.
In this dense field where nothing is plain or sure, В этом густом поле, где все ненадежно, неясно,
Our very being seems to us questionable, Само наше существо нам сомнительным кажется,
Our life a vague experiment, the soul Наша ширь - переживанием неясным, душа -
A flickering light in a strange ignorant world, Мерцающим светом в странном невежественном мире,
The earth a brute mechanic accident, Земля - механической грубой случайностью,
A net of death in which by chance we live. Сетью смерти, в которой волею случая мы должны жить.
All we have learned appears a doubtful guess, Все, что мы изучили, - предположение сомнительное,
The achievement done a passage or a phase Достигнутое - переход или фаза,
Whose farther end is hidden from our sight, Чьей дальнейший изгиб скрыт от нашего зрения,
A chance happening or a fortuitous fate. Случайное событие или произвольный удел.
Out of the unknown we move to the unknown. От неизвестного мы идем к неизвестному.
Ever surround our brief existence here Наше краткое существование здесь всегда окружают
Grey shadows of unanswered questionings; Серые тени вопросов, на которые мы не получаем ответов,
The dark Inconscient's signless mysteries Неясные мистерии Несознания темного
Stand up unsolved behind Fate's starting-line. Встают за стартовой линией Судьбы нерешенные.
An aspiration in the Night's profound, Стремление в глубине Ночи,
Seed of a perishing body and half-lit mind, Семя гибнущего тела и полуосвещенного разума,
Uplifts its lonely tongue of conscious fire Поднимает свой одинокий язык сознательного пламени
Towards an undying Light for ever lost; К неумирающему Свету, навеки утраченному;
Only it hears, sole echo of its call, Оно слышит лишь одинокое эхо своего зова,
The dim reply in man's unknowing heart Смутный ответ в человеческом незнающем сердце,
And meets, not understanding why it came И встречает, не понимая, почему оно пришло
Or for what reason is the suffering here, Или по какой причине оно здесь страдает,
God's sanction to the paradox of life Санкцию Бога на парадокс жизни
And the riddle of the Immortal's birth in Time. И загадку рождения Бессмертного во Времени.
Along a path of aeons serpentine По пути серпантина эпох
In the coiled blackness of her nescient course В свернутой кольцами черноте своего курса неведомого
The Earth-Goddess toils across the sands of Time. Земля-Богиня трудится через пески Времени.
A Being is in her whom she hopes to know, В ней есть Существо, которое она чает узнать,
A Word speaks to her heart she cannot hear, Слово говорит ее сердцу, которое она не может услышать,
A Fate compels whose form she cannot see. Судьба заставляет, чьей формы она не может увидеть.
In her unconscious orbit through the Void В своей несознательной орбите сквозь Пустоту
Out of her mindless depths she strives to rise, Из своих неразумных глубин она подняться старается,
A perilous life her gain, a struggling joy; Открытая опасностям жизнь - ее достижение, борющаяся радость;
A Thought that can conceive but hardly knows Мысль, что может представить, но вряд ли - узнать,
Arises slowly in her and creates В ней поднимается медленно и создает
The idea, the speech that labels more than it lights; Идею, речь, что ярлыки больше наклеивает, чем освещает;
A trembling gladness that is less than bliss Довольство дрожащее, что меньше блаженства,
Invades from all this beauty that must die. Течет из всей той красоты, что должна умирать.
Alarmed by the sorrow dragging at her feet Беспокоимая горем, у ее ног влачащимся,
And conscious of the high things not yet won, И осознавая высокие вещи, еще не достигнутые,
Ever she nurses in her sleepless breast Она вскармливает все время в своей бессонной груди
An inward urge that takes from her rest and peace. Внутренний импульс, идущий от ее покоя и мира.
Ignorant and weary and invincible, Неведающая, утомленная, непобедимая,
She seeks through the soul's war and quivering pain Она ищет через войну души и трепещущую боль
The pure perfection her marred nature needs, Чистого совершенства, в котором ее искаженная природа нуждается,
A breath of Godhead on her stone and mire. Дыхания Бога на ее камень и грязь.
A faith she craves that can survive defeat, Она жаждет веры, что может пережить поражение,
The sweetness of a love that knows not death, Сладости любви, что не ведает смерти,
The radiance of a truth for ever sure. Сияния истины, несомненной вовеки.
A light grows in her, she assumes a voice, Свет растет в ней, голос она принимает,
Her state she learns to read and the act she has done, Она учиться читать свое состояние и свершенное действие,
But the one needed truth eludes her grasp, Но от ее хватки ускользает одна нужная истина -
Herself and all of which she is the sign. Она сама и все, чьим она является символом.
An inarticulate whisper drives her steps Неразборчивый шепот ее шаги направляет,
Of which she feels the force but not the sense; Чью она чувствует силу, не смысл;
A few rare intimations come as guides, Немногочисленные редкие намеки приходят как гиды,
Immense divining flashes cleave her brain, Огромные предсказующие вспышки ее мозг прорезают,
And sometimes in her hours of dream and muse И иногда в часы ее размышления и грезы
The truth that she has missed looks out on her Истина, ею упущенная, глядит на нее
As if far off and yet within her soul. Словно издалека, но, при этом, изнутри ее души.
A change comes near that flees from her surmise Близко подошла перемена, что от ее догадок бежит
And, ever postponed, compels attempt and hope, И, вечно откладываемая, принуждает надеяться и пытаться,
Yet seems too great for mortal hope to dare. Но при том выглядит слишком великой для смертной надежды.
A vision meets her of supernal Powers Ее встречают видения небесных Сил,
That draw her as if mighty kinsmen lost Которые привлекают ее как утраченные могучие родственники,
Approaching with estranged great luminous gaze. Приближающиеся с великим светлым взглядом далеким.
Then is she moved to all that she is not Затем ее влечет ко всему, чем она не является,
And stretches arms to what was never hers. И она руки протягивает ко всему, чего у нее никогда не было,
Outstretching arms to the unconscious Void, Простерев руки к Пустоте несознательной,
Passionate she prays to invisible forms of Gods Страстная, она молится незримым формам Богов,
Soliciting from dumb Fate and toiling Time Прося у молчаливой Судьбы и трудящегося Времени
What most she needs, what most exceeds her scope, Самое нужное, то, что больше всего ее превосходит пределы,
A Mind unvisited by illusion's gleams, Не посещаемого мерцанием иллюзий Разума,
A Will expressive of soul's deity, Божественность души выражающей Воли,
A Strength not forced to stumble by its speed, Не принуждаемой запинаться своей скоростью Силы,
A Joy that drags not sorrow as its shade. Радости, что не влачит как свою тень горе.
For these she yearns and feels them destined hers: К ним она стремится и чувствует, ей они суждены:
Heaven's privilege she claims as her own right. Как своего собственного права она требует небес привилегию.
Just is her claim the all-witnessing Gods approve, Справедливо ее требование, всесвидетельствующими Богами одобренное,
Clear in a greater light than reason owns: Ясное в свете более великом, чем родной свет резона:
Our intuitions are its title-deeds; Наши интуиции - документы, права подтверждающие;
Our souls accept what our blind thoughts refuse. Наши души принимают то, что отвергают наши мысли слепые.
Earth's winged chimaeras are Truth's steeds in Heaven, Окрыленные химеры Земли - это кони Истины в Небе,
The impossible God's sign of things...
Продолжение на следующей странцие...
