Mind Еще раз было слышно в безмолвном космическом Разуме
The Eternal's promise to his labouring Force Обещание Вечного его трудящейся силе
Inducing the world-passion to begin, Убеждающее мировую страсть начаться,
The cry of birth into mortality Крик рождения в смертность
And the opening verse of the tragedy of Time. И раскрывающий стих трагедии Времени.
Out of the depths the world's buried secret rose; Из глубин похороненный секрет мира поднялся;
He read the original ukase kept back Он прочитал изначальный указ, спрятанный
In the locked archives of the spirit's crypt, В запертых архивах тайника духа,
And saw the signature and fiery seal И увидел подпись и огненную печать
Of Wisdom on the dim Power's hooded work Мудрости на скрываемой капюшоном работе Силы неясной,
Who builds in Ignorance the steps of Light. Которая строит в Неведении ступени Света.
A sleeping deity opened deathless eyes: Спящее божество открыло бессмертные очи:
He saw the unshaped thought in soulless forms, Он видел несформированную мысль в неодушевленных формах,
Knew Matter pregnant with spiritual sense, Знал Материю, носящую в чреве назначение духовное,
Mind dare the study of the Unknowable, Разум, изучать посмевший Непознаваемое,
Life its gestation of the Golden Child. Жизнь, вынашивающую Золотого Ребенка.
In the light flooding thought's blank vacancy, В свете, затопляющем незаполненную пустоту мысли,
Interpreting the universe by soul signs Интерпретирующем вселенную в знаках души,
He read from within the text of the without: Он читал изнутри текст того, что снаружи;
The riddle grew plain and lost its catch obscure. Загадка становилась понятной и утрачивала владевшую ею неясность.
A larger lustre lit the mighty page. Больше света освещало страницу могучую.
A purpose mingled with the whims of Time, Намерение, смешанное с причудами Времени,
A meaning met the stumbling pace of Chance Смысл встречал шаг запинающийся Случая
And Fate revealed a chain of seeing Will; И Судьба показывала цепь видящей Воли;
A conscious wideness filled the old dumb Space. Сознательная ширь заполняла прежнее немое Пространство.
In the Void he saw throned the Omniscience supreme. В Пустоте он видел на троне Всезнание высшее.
A Will, a hope immense now seized his heart, Воля, надежда безмерная захватила сейчас его сердце,
And to discern the superhuman's form И чтобы различить форму сверхчеловека,
He raised his eyes to unseen spiritual heights, Он поднял свои глаза к невидимым духовным высотам,
Aspiring to bring down a greater world. Стремясь более великий мир принести вниз.
The glory he had glimpsed must be his home. Слава, им замеченная, быть должна его домом.
A brighter heavenlier sun must soon illume Более яркое, более небесное солнце скоро должно осветить
This dusk room with its dark internal stair, Эту сумрачную комнату с ее темной внутренней лестницей,
The infant soul in its small nursery school Дитя-душа в ее маленьком детском садике,
Mid objects meant for a lesson hardly learned Среди вещей, для урока предназначенных трудного,
Outgrow its early grammar of intellect Перерастает свою грамматику интеллекта земную
And its imitation of Earth-Nature's art, И свою имитацию искусства Земной Природы,
Its earthly dialect to God-language change, Свой земной диалект на язык Бога меняет,
In living symbols study Reality В живых символах изучает Реальность
And learn the logic of the Infinite. И познает Бесконечности логику.
The Ideal must be Nature's common truth, Идеал должен быть Природы обычною истиной,
The body illumined with the indwelling God, Тело - быть освещенным живущим внутри Богом,
The heart and mind feel one with all that is, Сердце и ум - чувствовать единство со всем существующим,
A conscious soul live in a conscious world. Сознательная душа - жить в сознательном мире.
As through a mist a sovereign peak is seen, Как сквозь туман суверенный пик поднимается,
The greatness of the eternal Spirit appeared, Показалось величие вечного Духа,
Exiled in a fragmented universe Во фрагментарную вселенную изгнанного
Amid half-semblances of diviner things. В частичное сходство с вещами более божественными.
These now could serve no more his regal turn; Сейчас они уже не могли его царственному повороту служить;
The Immortal's pride refused the doom to live Гордость Бессмертного отвергает удел жить
A miser of the scanty bargain made Скрягой, заключающим жалкую сделку
Between our littleness and bounded hopes Между нашей малостью и безграничными чаяниями
And the compassionate Infinitudes. И сострадательными Бесконечностями.
His height repelled the lowness of earth's state: Его высота низкорослость земного состояния отбрасывает:
A wideness discontented with its frame Обширность, каркасом своим недовольная,
Resiled from poor assent to Nature's terms, Отказалась от скудной уступки на Природы условия,
The harsh contract spurned and the diminished lease. Презрела строгий контракт и аренду уменьшенную.
Only beginnings are accomplished here; Здесь лишь начала заложены:
Our base's Matter seems alone complete, Лишь Материя нашей основы завершенною выглядит,
An absolute machine without a soul. Абсолютной машиной, лишенной души.
Or all seems a misfit of half ideas, Или все кажется плохо скроенным платьем идей половинчатых,
Or we saddle with the vice of earthly form Или мы обременили земной формы пороком
A hurried imperfect glimpse of heavenly things, Торопливый несовершенный проблеск небесных вещей,
Guesses and travesties of celestial types. Предположения и пародии небесных образчиков.
Here chaos sorts itself into a world, Здесь хаос себя в мир сортирует,
A brief formation drifting in the void: Формация краткая, дрейфующая в пустоте:
Apings of knowledge, unfinished arcs of power, Имитации знания, незавершенные арки силы,
Flamings of beauty into earthly shapes, Вспышки красоты в земных формах,
Love's broken reflexes of unity Разрушенные отблески единства Любви
Swim, fragment-mirrorings of a floating sun. Плывут, фрагментарные отражения плывущего солнца.
A packed assemblage of crude tentative lives Сырых экспериментальных жизней скопление плотное
Are pieced into a tessellated whole. Составлено в мозаичное целое.
There is no perfect answer to our hopes; Здесь нет совершенного ответа на наши надежды;
There are blind voiceless doors that have no key; Здесь есть глухие безмолвные двери, ключа нет к которым;
Thought climbs in vain and brings a borrowed light, Мысль взбирается тщетно и приносит заимствованный свет,
Cheated by counterfeits sold to us in life's mart, Обманутая подделками, на рынке жизни нам проданными,
Our hearts clutch at a forfeited heavenly bliss. Наши сердца хватаются за конфискованное небесное блаженство.
There is provender for the mind's satiety, Здесь есть корм, чтобы разум насытить,
There are thrills of the flesh, but not the soul's desire. Здесь есть волнения плоти, но не желание души.
Here even the highest rapture Time can give Здесь даже высший восторг, который дать может Время,
Is a mimicry of ungrasped beatitudes, Есть имитация счастья непойманного,
A mutilated statue of ecstasy, Экстаза искаженная статуя,
A wounded happiness that cannot live, Счастье израненное, что жить не может,
A brief felicity of mind or sense Краткое удовольствие ума или чувства,
Thrown by the World-Power to her body-slave, Брошенное Мировой Силой своим телесным рабам,
Or a simulacrum of enforced delight Или подобие восторга искусственного
In the seraglios of Ignorance. В сералях Неведения.
For all we have acquired soon loses worth, Ибо все, что приобрели мы, скоро ценность теряет,
An old disvalued credit in Time's bank, Утерянный старый кредит в банке Времени,
Imperfection's cheque drawn on the Inconscient. Несовершенства чек, Несознанию выписанный.
An inconsequence dogs every effort made, Непоследовательные собаки все возможные совершают усилия,
And chaos waits on every cosmos formed: И хаос ждет любое формирование космоса:
In each success a seed of failure lurks. В каждом успехе зерно неудачи таится.
He saw the doubtfulness of all things here, Он видел сомнительность всех вещей здесь,
The incertitude of man's proud confident thought, Неопределенность гордой самоуверенной человеческой мысли,
The transience of the achievements of his force. Достижений его силы скоротечность.
A thinking being in an unthinking world, Мыслящее существо в немыслящем мире,
An island in the sea of the Unknown, Остров в море Неведомого,
He is a smallness trying to be great, Он есть малость, быть великой пытающаяся,
An animal with some instincts of a god, Животное с какими-то инстинктами бога,
His life a story too common to be told, Его жизнь есть история, слишком банальная, чтоб быть рассказанной,
His deeds a number summing up to nought, Его дела - масса, до ничто дорастающая,
His consciousness a torch lit to be quenched, Его сознание - факел, зажженный, чтобы угаснуть,
His hope a star above a cradle and grave. Его надежда - звезда над колыбелью и могилой.
And yet a greater destiny may be his, Но, все же, более великая судьба может быть у него,
For the eternal Spirit is his truth. Ибо вечный Дух есть его правда.
He can re-create himself and all around Он может себя и все вокруг переделать
And fashion new the world in which he lives: И сформировать заново мир, в котором живет:
He, ignorant, is the Knower beyond Time, Он, невежественный, есть Знающий за пределами Времени,
He is the Self above Nature, above Fate. Он есть Сам над Природой, Судьбой.
His soul retired from all that he had done. Его душа удалилась от всего, что он сделал.
Hushed was the futile din of human toil, Смолк бесполезный грохот труда человеческого,
Forsaken wheeled the circle of the days; Катящийся круг дней отброшен;
In distance sank the crowded tramp of life. Вдалеке стих топот толп жизни.
The Silence was his sole companion left. Тишина была его единственным компаньоном оставшимся.
Impassive he lived immune from earthly hopes, Бесстрастный, он жил, невосприимчивый к надеждам земным,
A figure in the ineffable Witness' shrine Фигура в несказанного Свидетеля раке,
Pacing the vast cathedral of his thoughts Шагающая в соборе его мыслей обширном
Under its arches dim with infinity Под его сводами, в бесконечности смутными,
And heavenward brooding of invisible wings. И направленным в небо размышлением невидимых крыльев.
A call was on him from intangible heights; Зов пришел к нему из неуловимых высот;
Indifferent to the little outpost Mind, Безразличный к маленькому аванпосту Ума,
He dwelt in the wideness of the Eternal's reign. Он жил в широте царства Вечного.
His being now exceeded thinkable Space, Его существо превосходило мыслимое Пространство сейчас,
His boundless thought was neighbour to cosmic sight: Его безграничная мысль была соседом космическому зрению:
A universal light was in his eyes, Вселенский свет в его глазах был,
A golden influx flowed through heart and brain; Золотой поток лился через сердце и мозг;
A Force came down into his mortal limbs, В его смертные члены вниз пришла Сила,
A current from eternal seas of Bliss; Струя из морей вечных Блаженства;
He felt the invasion and the nameless joy. Он ощущал вторжение безымянной радости.
Aware of his occult omnipotent Source, Осознающий свой оккультный всемогущий Источник,
Allured by the omniscient Ecstasy, Манимый Экстазом всезнающим,
A living centre of the Illimitable Живой центр Неограничиваемого,
Widened to equate with the world's circumference, Расширенный до размеров окружности мира,
He turned to his immense spiritual fate. Он повернулся к своей безмерной духовной судьбе.
Abandoned on a canvas of torn air, Покинутая на холсте воздуха рвущегося,
A picture lost in far and fading streaks, Картина вдалеке затерялась и ее полоски растаяли,
The earth-nature's summits sank below his feet: Земной природы вершины под его ногою осели:
He climbed to meet the infinite more above. Он взобрался, чтобы еще более высо...
Продолжение на следующей странцие...
