elf-creating world В чудесной стране самосозидающего мира
And the opportunities of cosmic Space. И удобных возможностей Пространства космического.
This creature passionate only to survive, Это создание, стремящееся лишь к тому, чтобы выжить,
Fettered to puny thoughts with no wide range Закованное в мелкие мысли без широких пределов,
And to the body's needs and pangs and joys, В нужды тела, боли и радости,
This fire growing by its fuel's death, Этот огонь, растущий своего топлива смертью,
Increased by what it seized and made its own: Росло тем, что оно хватало и своим собственным делало:
It gathered and grew and gave itself to none. Оно копило, росло и не отдавало себя никому.
Only it hoped for greatness in its den Оно надеялось на величие лишь в своем логове,
And pleasure and victory in small fields of power На удовольствие и победу в полях маленьких силы
And conquest of life-room for self and kin, И завоевание жизненного пространства для себя и родни,
An animal limited by its feeding-space. Животное, ограниченное своим дающим пищу пространством.
It knew not the Immortal in its house; Оно в своем доме не знало Бессмертного;
It had no greater deeper cause to live. Оно не имело более глубокой причины, чтоб жить.
In limits only it was powerful; Только в границах оно было сильным;
Acute to capture truth for outward use, Сообразительное в том, чтоб схватить истину для внешнего пользования,
Its knowledge was the body's instrument; Его знание было инструментом для тела;
Absorbed in the little works of its prison-house Поглощенное в маленькие работы своего тюремного здания,
It turned around the same unchanging points Оно крутилось вокруг одних и тех же неменяющихся точек
In the same circle of interest and desire, В одном и том же круге интересов и желаний,
But thought itself the master of its jail. Но себя своей тюрьмы считало хозяином.
Although for action, not for wisdom made, Хотя для действия, не для мудрости сделанная,
Thought was its apex - or its gutter's rim: Мысль его вершиной была - или его колеи ободом:
It saw an image of the external world Оно видело образ внешнего мира
And saw its surface self, but knew no more. И видело свою самость поверхностную, но больше не знало.
Out of a slow confused embroiled self-search Из медленных беспорядочных самопоисков путанных
Mind grew to a clarity cut out, precise, Ум рос к чистоте, высеченной, точной,
A gleam enclosed in a stone ignorance. Проблеску, заточенному в неведение каменное.
In this bound thinking's narrow leadership В этого связанного мышления лидерстве узком,
Tied to the soil, inspired by common things, К почве прикованного, вдохновляемого вещами обычными,
Attached to a confined familiar world, Привязанного к ограниченному знакомому миру,
Amid the multitude of her motived plots, Среди множества ее служащих мотивом сюжетов,
Her changing actors and her million masks, Ее актеров меняющихся и ее миллиона масок,
Life was a play monotonously the same. Жизнь была игрой, монотонно все той же.
There were no vast perspectives of the spirit, Там не было обширных перспектив духа,
No swift invasions of unknown delight, Быстрых вторжений восторга неведомого,
No golden distances of wide release. Золотых далей широкого освобождения не было.
This petty state resembled our human days Это мелочное состояние на наши человеческие дни походило,
But fixed to eternity of changeless type, Но, прикрепленное к вечности неизменного типа,
A moment's movement doomed to last through Time. Сиюминутное движение, обречено было длиться во Времени.
Existence bridge-like spanned the inconscient gulfs, Существование, подобное мосту, соединяло бессознательные бездны,
A half-illumined building in a mist, Полуосвещенное здание в тумане,
Which from a void of Form arose to sight Которое из пустоты Формы поднималось ко зрению
And jutted out into a void of Soul. И в пустоту Души выступало.
A little light in a great darkness born, Небольшой свет, во тьме великой рожденный,
Life knew not where it went nor whence it came. Жизнь не знала, ни куда она шла, ни откуда пришла.
Around all floated still the nescient haze. Все вокруг еще плавало в тумане неведающем.
End of Canto Four Конец песни четвертой
Canto V Песнь пятая
THE GODHEADS OF THE LITTLE LIFE Божества маленькой Жизни
A fixed and narrow power with rigid forms, Фиксированную и узкую силу с жесткими формами,
He saw the empire of the little life, Он видел империю маленькой жизни,
An unhappy corner in eternity. Несчастный угол в вечности.
It lived upon the margin of the Idea Она жила на границе Идеи,
Protected by Ignorance as in a shell. Защищенная Неведением как в скорлупе.
Then, hoping to learn the secret of this world Затем, надеясь узнать секрет этого мира,
He peered across its scanty fringe of sight, Он вгляделся сквозь ее скудную кайму зрелища,
To disengage from its surface-clear obscurity Чтоб отделить от ее поверхностно-чистой неясности
The Force that moved it and the Idea that made, Силу, что ею двигала, и Идею, что ее сделала,
Imposing smallness on the Infinite, Навязывающего Бесконечности карликовость,
The ruling spirit of its littleness, Духа ее малости правящего,
The divine law that gave it right to be, Божественный закон, что быть дал ей право,
Its claim on Nature and its need in Time. Ее требование к Природе и ее нужду во Времени.
He plunged his gaze into the siege of mist Он погрузил свой взгляд в осаду тумана,
That held this ill-lit straitened continent Что владел этим плохо освещенным ограниченным континентом,
Ringed with the skies and seas of ignorance Окруженным небесами и морями Неведения,
And kept it safe from Truth and Self and Light. И хранил его в безопасности от Истины, от Себя и от Света.
As when a searchlight stabs the Night's blind breast Как когда прожектор ударяет слепую грудь Ночи
And dwellings and trees and figures of men appear И появляются жилища, деревья и фигуры людей,
As if revealed to an eye in Nothingness, Словно из Ничто глазу явленные,
All lurking things were torn out of their veils Все вещи таившиеся были лишены их вуали
And held up in his vision's sun-white blaze. И проступили во вспышке его взгляда солнечно-белой.
A busy restless uncouth populace Занятое неугомонное неотесанное население
Teemed in their dusky unnoted thousands there. Кишело там незамечаемыми темными тысячами.
In a mist of secrecy wrapping the world-scene В потаенном тумане, мировую сцену окутывающем,
The little deities of Time's nether act Маленькие божества действа низшего Времени,
Who work remote from Heaven's controlling eye, Что работали, далекие от контролирующего взгляда Небес,
Plotted, unknown to the creatures whom they move, Что планировали, неизвестные созданиям, которыми они двигали,
The small conspiracies of this petty reign Мелкие заговоры этого жалкого царства,
Amused with the small contrivings, the brief hopes Забавлялись мелкими замыслами, надеждами краткими,
And little eager steps and little ways Маленькими шагами стремящимися и дорогами маленькими,
And reptile wallowings in the dark and dust, И барахтанием рептилий в пыли и во мраке,
And the crouch and ignominy of creeping life. И пресмыкательством и бесчестием жизни ползучей.
A trepidant and motley multitude, Дрожащее и пестрое множество,
A strange pell-mell of magic artisans, Мешанина магических ремесленников странная,
Was seen moulding the plastic clay of life, Была видна, формирующая глину жизни пластичную,
An elfin brood, an elemental kind. Эльфийский выводок, элементарный род.
Astonished by the unaccustomed glow, Удивленные непривычным пылом,
As if immanent in the shadows started up Словно имманентный в тенях показался,
Imps with wry limbs and carved beast visages, Чертята с кривыми членами и резными звериными обликами,
Sprite-prompters goblin-wizened or faery-small, Суфлеры-эльфы, сухие как гоблины или колдовски маленькие,
And genii fairer but unsouled and poor Гении более красивые, но скудные и бездушные,
And fallen beings, their heavenly portion lost, И существа падшие, чья небесная утрачена часть,
And errant divinities trapped in Time's dust. Сбившиеся божества, попавшиеся в пыль Времени.
Ignorant and dangerous wills but armed with power, Невежественные и опасные желания, но вооруженные силой,
Half-animal, half-god their mood, their shape. Полуживотное, полубожественное настроение и их форма.
Out of the greyness of a dim background Из серости смутного фона
Their whispers come, an inarticulate force, Приходят их шепоты, нечленораздельная сила,
Awake in mind an echoing thought or word, Будят в уме отзывающуюся эхом мысль или слово,
To their sting of impulse the heart's sanction draw, Для своего жала импульса притягивают санкцию сердца,
And in that little Nature do their work И свою работу в этой мелкой Природе делают,
And fill its powers and creatures with unease. И наполняют дисгармонией свои творения и силы.
Its seed of joy they curse with sorrow's fruit, Ее зерно радости они проклинают плодом горя,
Put out with error's breath its scanty lights Извлекают с дыханием ошибки свои убогие знания
And turn its surface truths to falsehood's ends, И свои поверхностные истины на нужды лжи поворачивают,
Its small emotions spur, its passions drive Понукают свои эмоции маленькие, направляют свои страсти
To the abyss or through the bog and mire: В пучину или болото и грязь:
Or else with a goad of hard dry lusts they prick, Или же колют шпорами твердых страстей иссушающих,
While jogs on devious ways that nowhere lead Пока по кружным дорогам, что не ведут никуда,
Life's cart finding no issue from ignorance. Телега Жизни трясется, не находя из Неведения выхода.
To sport with good and evil is their law; Игра с добром и со злом - их закон;
Luring to failure and meaningless success, Соблазняя на неудачу и бессмысленный успех,
All models they corrupt, all measures cheat, Все модели портят они, искажают все мерки,
Make knowledge a poison, virtue a pattern dull Делают знание отравой, добродетель - тупым образцом
And lead the endless cycles of desire И ведут бесконечные циклы желания
Through semblances of sad or happy chance Через подобия перемены, печальной или счастливой,
To an inescapable fatality. К неизбежной фатальности.
All by their influence is enacted there. Все под влиянием их там разыгрывается.
Nor there alone is their empire or their role: Их империя и их роль - не единственно там:
Wherever are soulless minds and guideless lives Где бы ни были бездушные умы и гида лишенные жизни,
And in a small body self is all that counts, В телесной самости маленькой есть это все,
Wherever love and light and largeness lack, Где бы ни был недостаток любви, света, шири,
These crooked fashioners take up their task. Эти кривые портные за свое дело берутся.
To all half-conscious worlds they extend their reign. Ко всем полусознательным мирам простирают они свое царство.
Here too these godlings drive our human hearts, Здесь тоже эти божки нашими человеческими управляют сердцами,
Our nature's twilight is their lurking-place: Сумерки нашей природы - их жилье потаенное:
Here too the darkened primitive heart obeys Здесь тоже подчиняется ослепленное примитивное сердце
The veiled suggestions of a hidden Mind Завуалированным внушениям скрытого Разума,
That dogs our knowledge with misleading light Что преследует наше знание сбивающим светом
And stands between us and the Truth that saves. И стоит между нами и Истиной, что спасает.
It speaks to us with the voices of the Night: Голосами Ночи он нам говорит:
Our darkened lives to greater darkness move; Наши темные жизни к еще большей тьме движутся;
Our seekings listen to calamitous hopes. Наши поиски к пагубным надеждам прислушиваются.
A structure of unseeing thoughts is built Структура невидящей мысли построена
And reason used by an irrational Force. И резон, иррациональной Силой используемый.
This earth is not alone our teacher and nurse; Эта земля - не единственный наш уч...
Продолжение на следующей странцие...
