nt self-feeling grew and birth was born. Младенческое самоощущение росло и рождено было рождение.
A godhead woke but lay with dreaming limbs; Божество пробудилось, но лежало с полусонными членами;
Her house refused to open its sealed doors. Ее дом отказывался открыть свои запечатанные двери.
Insentient to our eyes that only see Неодушевленная для наших глаз, что лишь видят
The form, the act and not the imprisoned God, Форму, действие, но не заточенного Бога,
Life hid in her pulse occult of growth and power Жизнь скрывала в своем оккультным пульсе роста и силы
A consciousness with mute stifled beats of sense, Сознание с немыми сдерживаемыми ударами чувства,
A mind suppressed that knew not yet of thought, С подавленным разумом, что не знал еще мысли,
An inert spirit that could only be. Инертный дух, что один лишь мог быть.
At first she raised no voice, no motion dared: Сперва она не подавала голоса и не отваживалась двинуться:
Charged with world-power, instinct with living force, Наделенная мировой силой, инстинктом с живой силой,
Only she clung with her roots to the safe earth, Она лишь цеплялась за свои корни надежной земли,
Thrilled dumbly to the shocks of ray and breeze В ударах луча и бриза немо дрожала
And put out tendril fingers of desire; И выпускала усики-пальцы желания;
The strength in her yearning for sun and light Сила в ее стремлении к солнцу и свету
Felt not the embrace that made her breathe and live; Не ощущала объятий, что позволили ей жить и дышать;
Absorbed she dreamed content with beauty and hue. Поглощенная, она грезила, довольная красотой и оттенком.
At last the charmed Immensity looked forth: Наконец, очарованная необъятность посмотрела вперед:
Astir, vibrant, hungering, she groped for mind; Возбужденная, вибрирующая, голодающая, она нащупывала ум;
Then slowly sense quivered and thought peered out; Затем медленно задрожало чувство и проглянула мысль;
She forced the reluctant mould to grow aware. Она принуждала нежелающую форму становиться сознательней.
The magic was chiselled of a conscious form; Была высечена магия сознательной формы;
Its tranced vibrations rhythmed a quick response, Ее погруженные в транс вибрации задавали ритм быстрого отклика
And luminous stirrings prompted brain and nerve, И волнения светлые побуждали мозг и нерв,
Awoke in Matter spirit's identity Будили в Материи тождество духа
And in a body lit the miracle И в теле засвечивали чувство
Of the heart's love and the soul's witness gaze. Любви сердца и свидетельствующего взгляда души.
Impelled by an unseen Will there could break out Побуждаемые невидимой Волей там могли вырваться
Fragments of some vast impulse to become Фрагменты некоего обширного импульса стать
And vivid glimpses of a secret self, И живые проблески себя тайного,
And the doubtful seeds and force of shapes to be И неясные семена и способность форм быть
Awoke from the inconscient swoon of things. От несознательного обморока вещей просыпались.
An animal creation crept and ran Животное создание ползало, бегало
And flew and called between the earth and sky, И летало и звало между землею и небом,
Hunted by death but hoping still to live Преследуемое смертью, но еще жить надеющееся
And glad to breathe if only for a while. И довольное тем, чтоб еще подышать, хотя б и немного.
Then man was moulded from the original brute. Затем человек из первоначального животного был сформирован.
A thinking mind had come to lift life's moods, Мыслящий разум пришел, чтобы поднять настроения жизни,
The keen-edged tool of a Nature mixed and vague, Остро заточенный инструмент смешанной и смутной Природы,
An intelligence half-witness, half-machine. Интеллект, полусвидетель, полумашина.
This seeming driver of her wheel of works Этот мнимый водитель работ ее колеса,
Missioned to motive and record her drift Мотивировать и записывать ее течение посланный
And fix its law on her inconstant powers, И устанавливать свой закон для ее непостоянных сил,
This master-spring of a delicate enginery, Эта главная пружина деликатной машины,
Aspired to enlighten its user and refine Стремился просветить своего пользователя и рафинировать,
Lifting to a vision of the indwelling Power Поднимая к видению внутри обитающей Силы
The absorbed mechanic's crude initiative: Поглощенного механика инициативу незрелую:
He raised his eyes; Heaven-light mirrored a Face. И тот свои глаза поднял; Небесный свет отразил Лик.
Amazed at the works wrought in her mystic sleep, Изумленная работами, вызванными в ее мистическом сне,
She looked upon the world that she had made: Она глядела на мир, что она сделала:
Wondering now seized the great automaton; Удивляясь, сейчас завладела автоматом великим;
She paused to understand her self and aim, Она сделала паузу, чтобы понять самую себя и свою цель,
Pondering she learned to act by conscious rule, Размышляя, она училась действовать по сознательному правилу,
A visioned measure guided her rhythmic steps; Зримою меркою, управляемой ее шагами ритмичными;
Thought bordered her instincts with a frame of will Мысль обрамляла ее инстинкты каркасом воли
And lit with the idea her blinded urge. И освещала идеей ее побуждение слепое.
On her mass of impulses, her reflex acts, На своей массе импульсов, своих рефлекторных действиях,
On the Inconscient's pushed or guided drift На подталкиваемом или управляемом дрейфе Несознания
And mystery of unthinking accurate steps И мистерии бездумных точных шагов
She stuck the specious image of a self, Правдоподобный образ самости она утвердила,
A living idol of disfigured spirit; Живого идола искаженного духа;
On Matter's acts she imposed a patterned law; Актам Материи она навязала закон, по образцу сделанный;
She made a thinking body from chemic cells Она сделала мыслящее тело из химических клеток
And moulded a being out of a driven force. И сформировала существо из управляемой силы.
To be what she was not inflamed her hope: Быть тем, чем она не была, зажгло надежду ее:
She turned her dream towards some high Unknown; Свои мечты к некоему высокому Неведомому она повернула;
A breath was felt below of One supreme. Дыхание ощущалось под всевышним Одним.
An opening looked up to spheres above Раскрытие смотрело вверх на сферы свыше
And coloured shadows limned on mortal ground И тени цветные на смертной земле рисовали
The passing figures of immortal things; Преходящие фигуры бессмертных вещей;
A quick celestial flash could sometimes come: Быстрая небесная вспышка могла иногда приходить:
The illumined soul-ray fell on heart and flesh Освещенный луч души падал на сердце и плоть
And touched with semblances of ideal light И касался подобиями идеального света
The stuff of which our earthly dreams are made. Вещества, из которого наши грезы земные сделаны.
A fragile human love that could not last, Хрупкая человеческая любовь, что не могла длиться,
Ego's moth-wings to lift the seraph soul, Мотыльковые крылья эго, что серафима-душу поднять не могли,
Appeared, a surface glamour of brief date Появились, поверхностные чары краткого срока,
Extinguished by a scanty breath of Time; Гасимые скупым дыханием Времени;
Joy that forgot mortality for a while Радость, что на время забывает о смертности,
Came, a rare visitor who left betimes, Пришла, редкий визитер, покидающий скоро,
And made all things seem beautiful for an hour, И все вещи на час сделала внешне прекрасными,
Hopes that soon fade to drab realities Надежды, что скоро вянут до серых реальностей,
And passions that crumble to ashes while they blaze И страсти, что рассыпаются в своей вспышке пеплом,
Kindled the common earth with their brief flame. Зажгли обычную землю своим кратким пламенем.
A creature insignificant and small Создание ничтожное и маленькое
Visited, uplifted by an unknown Power, Посетило, поднятое неведомой Силой,
Man laboured on his little patch of earth Человек трудился на своем клочке земли небольшом
For means to last, to enjoy, to suffer and die. Чтобы длиться, наслаждаться, страдать и умирать.
A spirit that perished not with the body and breath Дух, что не гибнет с дыханием и телом,
Was there like a shadow of the Unmanifest Был там, словно тень Непроявленного,
And stood behind the little personal form И стоял позади персональной маленькой формы,
But claimed not yet this earthly embodiment. Но еще этого земного воплощения не требовал.
Assenting to Nature's long slow-moving toil, Соглашающийся на медленно движущийся труд тяжкий Природы,
Watching the works of his own Ignorance, Работы своего собственного Неведения наблюдающий,
Unknown, unfelt the mighty Witness lives Неведомый, неощущаемый могучий Свидетель живет,
And nothing shows the Glory that is here. И ничто не показывает Славу, которая есть здесь.
A Wisdom governing the mystic world, Мудрость, управляющая мистическим миром,
A Silence listening to the cry of Life, Безмолвие, крик Жизни слушающее,
It sees the hurrying crowd of moments stream Он видит спешащую толпу мгновений, текущих
Towards the still greatness of a distant hour. К неподвижному величию далекого часа.
This huge world unintelligibly turns Этот огромный мир непостижимо вращается
In the shadow of a mused Inconscience; В тени размышляющего Несознания;
It hides a key to inner meanings missed, Он прячет ключ ко внутренним упущенным смыслам,
It locks in our hearts a voice we cannot hear. Он запирает в наших сердцах голос, который мы слышать не можем.
An enigmatic labour of the spirit, Труд загадочный духа,
An exact machine of which none knows the use, Точная машина, назначения которой не знает никто,
An art and ingenuity without sense, Искусство и мастерство без какого-то смысла,
This minute elaborate orchestrated life Эта детальная оркестрованная тщательно жизнь
For ever plays its motiveless symphonies. Все время играет свои лишенные мотива симфонии.
The mind learns and knows not, turning its back to truth; Ум учится и не знает, поворачивает свою спину к истине;
It studies surface laws by surface thought, Он изучает законы поверхностные поверхностной мыслью,
Life's steps surveys and Nature's process sees, Обозревает шаги Жизни и видит процессы Природы,
Not seeing for what she acts or why we live; Не видя, для чего она действует или почему мы живем;
It marks her tireless care of just device, Ее неутомимую заботу о точном средстве он замечает,
Her patient intricacy of fine detail, Ее терпеливую путаницу превосходных деталей,
The ingenious spirit's brave inventive plan Изобретательного духа смелый находчивый план
In her great futile mass of endless works, В ее великой бесполезной массе работ нескончаемых,
Adds purposeful figures to her purposeless sum, Добавляет фигуры, значения полные, к ее сумме бесцельной,
Its gabled storeys piles, its climbing roofs Громоздит свои остроконечные ярусы, свои крыши вздымающиеся
On the close-carved foundations she has laid, На точно высеченные фундаменты, ею положенные,
Imagined citadels reared in mythic air Воображаемые цитадели возводит в мифическом воздухе
Or mounts a stair of dream to a mystic moon: Или ступени мечты к мистической луне поднимает:
Transient creations point and hit the sky: Преходящие создания нацеливаются и в небо проталкиваются:
A world-conjecture's scheme is laboured out Прорабатывается мирового предположения схема
On the dim floor of mind's incertitude, На неясном полу неопределенности разума
Or painfully built a fragmentary whole. Или болезненно строится фрагментарное целое.
Impenetrable, a mystery recondite Непроницаем, мистически темен
Is the vast plan of which we are a part; Этот обширный план, мы которого - часть;
Its harmonies are discords to our view Его гармонии для нашего зрения есть дисгармонии,
Because we know not the great theme they serve. Ибо мы не знаем великой темы, которой они служат.
Inscrutable work the cosmic agencies. Непостижимые работают агенты космические.
Only the fringe of a wide surge we see; Лишь гребень широкой волны мы можем видеть;
Our...
Продолжение на следующей странцие...
