что были ее
In the sweetness of her glowing paradise, В сладости ее парадиза пылающего,
In her kingdom of immortal ecstasy В ее царстве экстаза бессмертного
Half-way between God's silence and the Abyss. На полпути между Пучиной и тишиной Бога.
This knowledge in our hidden parts we keep; Это знание в наших скрытых частях мы храним;
Awake to a vague mystery's appeal, Пробудившиеся к некой смутной мистерии призыву,
We meet a deep unseen Reality Мы встречаем незримую Реальность глубокую,
Far truer than the world's face of present truth: Куда более истинную, чем мировой лик нынешней истины:
We are chased by a self we cannot now recall Нас преследует самость, которую мы сейчас не можем вернуть,
And moved by a Spirit we must still become. И движимы Духом, которым мы должны еще стать.
As one who has lost the kingdom of his soul, Как тот, кто своей души царство утратил,
We look back to some god-phase of our birth Мы оглядываемся на некую божественную фазу рождения нашего,
Other than this imperfect creature here Иную, чем это несовершенное творение здесь,
And hope in this or a diviner world И еще надеемся в этом или более божественном мире
To recover yet from Heaven's patient guard Вернуть от терпеливой стражи Небес
What by our mind's forgetfulness we miss, То, что из-за забывчивости нашего разума мы упускаем,
Our being's natural felicity, Нашего существа счастье естественное,
Our heart's delight we have exchanged for grief, Нашего сердца восторг, который мы обменяли на горе,
The body's thrill we bartered for mere pain, Трепет тела, который мы за простую боль отдали,
The bliss for which our mortal nature yearns Блаженство, к которому наша смертная природа стремится,
As yearns an obscure moth to blazing Light. Как смутный мотылек стремится к Свету сияющему.
Our life is a march to a victory never won. Наша жизнь - это марш к победе, никогда не достигнутой.
This wave of being longing for delight, Эта волна бытия, по восторгу томящаяся,
This eager turmoil of unsatisfied strengths, Эта пылкая суматоха неудовлетворенных сил,
These long far files of forward-striving hopes Эти длинные далекие шеренги вперед устремленных надежд
Lift worshipping eyes to the blue Void called heaven Поднимают боготворящие глаза к голубой Пустоте, называемой небом,
Looking for the golden Hand that never came, Глядящие в поисках золотой Руки, что не приходила ни разу,
The advent for which all creation waits, Прибытия, которого все творение ждет,
The beautiful visage of Eternity Прекрасного лика Вечного,
That shall appear upon the roads of Time. Что покажется на дорогах Времени.
Yet still to ourselves we say rekindling faith, Все же, до сих пор мы себе говорим, оживляя веру:
"Oh, surely one day he shall come to our cry, "О, несомненно, однажды он придет на наш крик,
One day he shall create our life anew Однажды он сотворит нашу жизнь заново
And utter the magic formula of peace И произнесет магическую формулу мира4
And bring perfection to the scheme of things. И принесет совершенство в схему вещей.
One day he shall descend to life and earth, Однажды он низойдет в жизнь и смерть,
Leaving the secrecy of the eternal doors, Покидая тайну вечных дверей,
Into a world that cries to him for help, В мир, который о помощи взывает к нему,
And bring the truth that sets the spirit free, И принесет истину, что дух свободным сделает,
The joy that is the baptism of the soul, Радость, что есть крещение души,
The strength that is the outstretched arm of Love. Силу, что есть простертые руки Любви.
One day he shall lift his beauty's dreadful veil, Однажды он поднимет ужасную вуаль своей красоты,
Impose delight on the world's beating heart Навяжет восторг сердцу мира бьющемуся
And bare his secret body of light and bliss." И обнажит свое тайное тело блаженства и света."
But now we strain to reach an unknown goal: Но сейчас мы бьемся достичь неведомой цели:
There is no end of seeking and of birth, Нет здесь конца рождению и поиску,
There is no end of dying and return; Здесь нет конца умиранию и возвращению;
The life that wins its aim asks greater aims, Жизнь, что достигает своей цели, просит целей более великих,
The life that fails and dies must live again; Жизнь, что не достигла и умерла, должна жить снова;
Till it has found itself it cannot cease. Пока она не найдет себя, она прекратиться не может.
All must be done for which life and death were made. Все должно быть сделано, ради чего жизнь и смерть были сделаны.
But who shall say that even then is rest? Но кто скажет, что даже после этого отдых наступит?
Or there repose and action are the same Или там отдых и действие являются тем же
In the deep breast of God's supreme delight. В глубокой груди всевышнего восторга Бога.
In a high state where ignorance is no more, В высоком состоянии, где нет больше неведения,
Each movement is a wave of peace and bliss, Каждый момент есть волна блаженства и мира,
Repose God's motionless creative force, Отдых - Бога созидательная неподвижная сила,
Action a ripple in the Infinite Деятельность - рябь в Бесконечном,
And birth a gesture of Eternity. И рождение - Вечности жест.
A sun of transfiguration still can shine Солнце трансфигурации еще может сиять
And Night can bare its core of mystic light; И Ночь может обнажить свое ядро мистического света;
The self-cancelling, self-afflicting paradox Самоаннулирующийся, несущий самому себе страдания парадокс
Into a self-luminous mystery might change, Может в самосветящуюся мистерию превратиться,
The imbroglio into a joyful miracle. Путаница - в полное радости чудо.
Then God could be visible here, here take a shape; Тогда Бог может быть видим здесь, здесь принять форму;
Disclosed would be the spirit's identity; Идентичность духа обнажена будет;
Life would reveal her true immortal face. Жизнь откроет свой бессмертный истинный лик.
But now a termless labour is her fate: Но сейчас безграничный труд ее есть удел:
In its recurrent decimal of events В его повторяющейся десятичной событий
Birth, death are a ceaseless iteration's points; Рождение и смерть являются непрестанного повторения точками;
The old question-mark margins each finished page, Старым знаком вопроса, стоящим в конце каждой страницы законченной,
Each volume of her effort's history. В каждом томе ее усилия истории.
A limping Yes through the aeons journeys still Хромое Да через эпохи все еще путешествует,
Accompanied by an eternal No. Сопровождаемое вечным Нет.
All seems in vain, yet endless is the game. Все выглядит тщетным, однако игра нескончаема.
Impassive turns the ever-circling Wheel, Бесстрастное вечно кружащее Колесо поворачивается,
Life has no issue, death brings no release. Жизнь не имеет исхода, не приносит смерть избавления.
A prisoner of itself the being lives Свой пленник, живет существо
And keeps its futile immortality; И хранит свое бессмертие тщетное;
Extinction is denied, its sole escape. Угасание отвергается, его единственный способ побега.
An error of the gods has made the world. Ошибка богов сделала мир.
Or indifferent the Eternal watches Time. Или равнодушный Вечный смотрит на Время.
End of Canto Six Конец песни шестой
Canto VII Песнь седьмая
THE DESCENT INTO NIGHT Нисхождение в Ночь
A mind absolved from life, made calm to know, Разум, освобожденный от жизни, сделанный спокойным, чтоб знать,
A heart divorced from the blindness and the pang, Сердце, отделенное от слепоты и от боли,
The seal of tears, the bond of ignorance, Печати слез, уз неведения,
He turned to find that wide world-failure's cause. Он повернулся найти этой широкой мировой неудачи причину.
Away he looked from Nature's visible face Он смотрел в другую сторону от зримого лика Природы
And sent his gaze into the viewless Vast, И посылал свой взгляд в недоступную зрению Ширь,
The formidable unknown Infinity, В грозную Бесконечность неведомую,
Asleep behind the endless coil of things, Спящую позади бесконечного круга вещей,
That carries the universe in its timeless breadths Которая несет вселенную в своих безвременных ширях
And the ripples of its being are our lives. И бытия которой мелкие волны есть наши жизни.
The worlds are built by its unconscious Breath Миры несознательным Дыханием той Бесконечности строятся
And Matter and Mind are its figures or its powers, И Материя и Разум - ее фигуры или ее силы,
Our waking thoughts the output of its dreams. Наши бодрствующие мысли - продукт ее снов.
The veil was rent that covers Nature's depths: Вуаль была прорвана, что скрывает Природы глубины:
He saw the fount of the world's lasting pain Он видел источник длящегося страдания мира
And the mouth of the black pit of Ignorance; И пасть черной ямы Неведения;
The evil guarded at the roots of life Зло, в корнях жизни хранимое,
Raised up its head and looked into his eyes. Подняло свою голову и в его глядело глаза.
On a dim bank where dies subjective Space, На берегу смутном, где субъективное умирает Пространство,
From a stark ridge overlooking all that is, С застывшего гребня, обозревающего все существующее,
A tenebrous awakened Nescience, Тенистое пробуждалось Неведение,
Her wide blank eyes wondering at Time and Form, Его широкие черные глаза удивлялись на Время и Форму,
Stared at the inventions of the living Void Таращились на изобретения живой Пустоты
And the Abyss whence our beginnings rose. И Пучину, откуда идут наши начала.
Behind appeared a grey carved mask of Night Позади показалась серая маска Ночи резная,
Watching the birth of all created things. Наблюдающая рождение всех сотворенных вещей.
A hidden Puissance conscious of its force, Скрытое Могущество, осознающее свою силу,
A vague and lurking Presence everywhere, Неясное и таящееся всюду Присутствие,
A contrary Doom that threatens all things made, Неблагоприятный Рок, что грозит всем сотворенным,
A Death figuring as the dark seed of life, Смерть, фигурирующая как семя темное жизни,
Seemed to engender and to slay the world. Казалось, порождают и убивают мир.
Then from the sombre mystery of the gulfs Затем из мрачной мистерии пучин
And from the hollow bosom of the Mask И из пустой груди Маски
Something crept forth that seemed a shapeless Thought. Что-то прокралось вперед, что казалось бесформенной Мыслью.
A fatal Influence upon creatures stole Фатальное Влияние тайком овладело созданиями,
Whose lethal touch pursued the immortal spirit, Чье летальное касание преследует бессмертный дух,
On life was laid the haunting finger of death На жизнь был положен палец смерти охотящейся
And overcast with error, grief and pain И затянута заблуждением, страданием и горем
The soul's native will for truth and joy and light. Души врожденная воля к истине, свету и радости.
A deformation coiled that claimed to be Деформация обвила то, что требовало быть
The being's very turn, Nature's true drive. Существа истинным поворотом, Природы побуждением истинным.
A hostile and perverting Mind at work Враждебный и извращающий Ум за работой
In every corner ensconced of conscious life В каждом углу сознательной жизни таился,
Corrupted Truth with her own formulas; Портил ее собственными формулами Истину;
Interceptor of the listening of the soul, Слух души заграждающий,
Afflicting knowledge with the hue of doubt Поражающий оттенком сомнения знание,
It captured the oracles of the occult gods, Он захватил в плен оракулов оккультных богов,
Effaced the signposts of Life's pilgrimage, Стер надписи на указательных столбах паломничества Жизни,
Cancelled the firm rock-edicts graved by Time, Вычеркнул прочные скальные эдикты, высеченные Временем,
And on the foundations of the cosmic Law И на фундаментах Закона космического
Erected its bronze pylons of misrule. Воздвиг бронзовые пилоны правления неверного.
Even Light and Love by that cloaked danger's spell Даже Свет и Любовь, заклинанием этой плащом скрытой опасности
Turned from the brilliant nature of the gods Превращенные из блестящей природы богов
To fallen angels...
Продолжение на следующей странцие...
