lue lucency of dreaming Space В голубой прозрачности грезящего Пространства,
Like strips of brilliant sky clinging to the moon. Как цепляющиеся за луну полоски блестящего неба.
On one side glimmered hue on floating hue, С одной стороны один за другим мерцал плывущий оттенок,
A glory of sunrise breaking on the soul, Слава восхода, к душе пробивающаяся,
In a tremulous rapture of the heart's insight В дрожащем восторге внутреннего зрения сердца
And the spontaneous bliss that beauty gives, И спонтанном блаженстве, что дает красота,
The lovely kingdoms of the deathless Rose. Прекрасные царства бессмертной Розы.
Above the spirit cased in mortal sense Над духом, вложенным в смертное чувство,
Are superconscious realms of heavenly peace, Находятся суперсознательные царства небесного мира11,
Below, the Inconscient's sullen dim abyss, Ниже - Несознания тусклая пучина угрюмая,
Between, behind our life, the deathless Rose. Между ними, позади нашей жизни,- бессмертная Роза.
Across the covert air the spirit breathes, Сквозь скрытый воздух дух дышит,
A body of the cosmic beauty and joy Космической красоты и радости тело
Unseen, unguessed by the blind suffering world, Незримое, не предполагаемое слепым страдающим миром,
Climbing from Nature's deep surrendered heart Взбирающееся из глубокого сдавшегося сердца Природы,
It blooms for ever at the feet of God, Она цветет вечно под ногами Бога,
Fed by life's sacrificial mysteries. Вскармливаемая жертвенными мистериями жизни.
Here too its bud is born in human breasts; Здесь тоже ее бутон рождается в сердцах человеческих;
Then by a touch, a presence or a voice Затем касанием, присутствием или голосом
The world is turned into a temple ground Мир превращается в храмовую почву
And all discloses the unknown Beloved. И неведомого Возлюбленного все обнаруживает.
In an outburst of heavenly joy and ease Во вспышке небесной легкости и радости
Life yields to the divinity within Жизнь уступает божеству внутри
And gives the rapture-offering of its all, И отдает восторг-подношение всей себя целиком,
And the soul opens to felicity. И душа открывается к счастью.
A bliss is felt that never can wholly cease, Блаженство ощущается, что никогда не может целиком прекратиться,
A sudden mystery of secret Grace Тайной Милости мистерия внезапная
Flowers goldening our earth of red desire. Цветет, золотя нашу землю желания красного.
All the high gods who hid their visages Все высокие боги, что свои прятали лица
From the soiled passionate ritual of our hopes, От испачканного страстного ритуала наших надежд,
Reveal their names and their undying powers. Открывают свои имена и свои неумирающие силы.
A fiery stillness wakes the slumbering cells, Феерическая тишина будит спящие клетки,
A passion of the flesh becoming spirit, Страсть плоти становится духом
And marvellously is fulfilled at last И, наконец, осуществляется дивно
The miracle for which our life was made. Чудо, ради которого наша жизнь была сделана.
A flame in a white voiceless cupola Пламя в белом безгласном куполе
Is seen and faces of immortal light, Видно и лица бессмертного света,
The radiant limbs that know not birth and death, Светящиеся члены, что не знают рождения и смерти,
The breasts that suckle the first-born of the Sun, Груди, что вскармливают первенца Солнца,
The wings that crowd thought's ardent silences, Крылья, что наполняют пылкие безмолвия мысли,
The eyes that look into spiritual Space. Глаза, что смотрят в Пространство духовное.
Our hidden centres of celestial force Наши скрытые центры небесной силы
Open like flowers to a heavenly atmosphere; Раскрываются, как цветы, к атмосфере небесной;
Mind pauses thrilled with the supernal Ray, Разум медлит, дрожа с небесным Лучом,
And even this transient body then can feel И даже это бренное тело тогда может чувствовать
Ideal love and flawless happiness Идеальную любовь и безупречное счастье,
And laughter of the heart's sweetness and delight И смех восторга, и сладости сердца,
Freed from the rude and tragic hold of Time, Свободного от грубой и трагической власти Времени,
And beauty and the rhythmic feet of the hours. И красоту, и ритмичные ноги часов.
This in high realms touches immortal kind; Этого в высоких царствах бессмертный касается род;
What here is in the bud has blossomed there. Что здесь есть почка, там цветет.
There is the secrecy of the House of Flame, Там находится тайна Дома Пламени,
The blaze of godlike thought and golden bliss, Сияние богоподобной мысли и золотого блаженства,
The rapt idealism of heavenly sense; Восторженный идеализм небесного чувства;
There are the wonderful voices, the sun-laugh, Там - чудесные голоса, солнечный смех,
A gurgling eddy in rivers of God's joy, Журчащие маленькие водовороты в реках радости Бога
And the mysteried vineyards of the gold moon-wine, И мистические виноградники лунного золотого вина,
All the fire and sweetness of which hardly here Весь огонь и вся сладость, чьих с трудом здесь
A brilliant shadow visits mortal life. Светлая тень смертную жизнь посещает.
Although are witnessed there the joys of Time, Хотя там бывают свидетелями радости Времени,
Pressed on the bosom the Immortal's touch is felt, Давящее на грудь ощущается прикосновение Бессмертного,
Heard are the flutings of the Infinite. Слышна флейты Бесконечного музыка.
Here upon earth are early awakenings, Здесь, на земле,- пробуждения ранние,
Moments that tremble in an air divine, Моменты, что трепещут в божественном воздухе,
And grown upon the yearning of her soil И на стремлении ее почвы выросших
Time's sun-flowers' gaze at gold Eternity: Солнечных цветов Времени взгляд на золотую Вечность:
There are the imperishable beatitudes. Там - нерушимые счастья.
A million lotuses swaying on one stem, Миллион лотосов качаются на одном стебле,
World after coloured and ecstatic world Один многоцветный и экстатичный мир за другим
Climbs towards some far unseen epiphany. Взбирается к некоему далекому невидимому богоявлению.
On the other side of the eternal stairs На другой стороне вечных ступеней
The mighty kingdoms of the deathless Flame Могучие царства бессмертного Пламени
Aspired to reach the Being's absolutes. Абсолютов Бытия стремились достигнуть.
Out of the sorrow and darkness of the world, Из горя и тьмы мира,
Out of the depths where life and thought are tombed, Из глубин, куда жизнь и мысль сходят,
Lonely mounts up to heaven the deathless Flame. Одиноко поднимается к небесам бессмертное Пламя.
In a veiled Nature's hallowed secrecies В священных тайнах скрытой Природы
It burns for ever on the altar Mind, Он горит вечно на алтаре Разума,
Its priests the souls of dedicated gods, Его жрецы - души посвященных богов,
Humanity its house of sacrifice. Человечество - его дом жертвоприношения.
Once kindled, never can its flamings cease. Однажды зажженный, никогда он погаснуть не сможет.
A fire along the mystic paths of earth, Огонь, вдоль мистических путей земли горящий,
It rises through the mortal's hemisphere, Сквозь смертную полусферу он поднимается,
Till borne by runners of the Day and Dusk Пока, переносимый бегунами Дня и Сумерек,
It enters the occult eternal Light В оккультный вечный Свет он не входит
And clambers whitening to the invisible Throne. И не взбирается, белея, к незримому Трону.
Its worlds are steps of an ascending Force: Его миры - это восходящей Силы ступеньки:
A dream of giant contours, titan lines, Греза очертаний гигантских, титанические линии,
Homes of unfallen and illumined Might, Дома непадшего и освещенного Могущества,
Heavens of unchanging Good pure and unborn, Небеса неизменного Добра, чистого и нерожденного,
Heights of the grandeur of Truth's ageless ray, Высоты грандиозности безвозрастного луча Истины,
As in a symbol sky they start to view Когда в символическом небе они начинают видеться
And call our souls into a vaster air. И в воздух более обширный звать наши души.
On their summits they bear up the sleepless Flame; На их вершинах они несут бессонное Пламя;
Dreaming of a mysterious Beyond, Мистического Запредельного грезу,
Transcendent of the paths of Fate and Time, Трансцендентальность путей Судьбы и Времени,
They point above themselves with index peaks Они указуют вверх, над собою, своими вершинами
Through a pale-sapphire ether of god-mind Через бледно-сапфирный эфир богоума
Towards some gold Infinite's apocalypse. К какого-то золотого Бесконечного апокалипсису.
A thunder rolling mid the hills of God, Гром, катящийся среди гор Бога,
Tireless, severe is their tremendous Voice: Неутомим, суров их Голос ужасный:
Exceeding us, to exceed ourselves they call Превосходя нас, превзойти нас самих они нас призывают
And bid us rise incessantly above. И предлагают нам непрестанно подниматься все выше.
Far from our eager reach those summits live, Далеко от пределов нашего рвения те вершины живут,
Too lofty for our mortal strength and height, Слишком высокие для нашей смертной силы и высоты,
Hardly in a dire ecstasy of toil С трудом в ужасном экстазе усилия
Climbed by the spirit's naked athlete will. Досягаемые духа нагой атлетической волей.
Austere, intolerant they claim from us Суровые, нетерпимые, они от нас требуют
Efforts too lasting for our mortal nerve Усилий, слишком продолжительных для нашего смертного нерва,
Our hearts cannot cleave to nor our flesh support; Им наши сердца оставаться не могут верными, наша плоть - поддержать;
Only the Eternal's strength in us can dare Только Вечного сила в нас может отважиться
To attempt the immense adventure of that climb На попытку огромной авантюры того восхождения
And the sacrifice of all we cherish here. И жертву всего, что мы пестуем здесь.
Our human knowledge is a candle burnt Наше человеческое знание есть свеча, что горит
On a dim altar to a sun-vast Truth; На смутном алтаре Истины, огромной как солнце;
Man's virtue, a coarse-spun ill-fitting dress, Добродетель человека, груботканное плохо сидящее платье,
Apparels wooden images of Good; Облекает Добра деревянные образы;
Passionate and blinded, bleeding, stained with mire Страстная и ослепленная, кровоточащая, грязью испятнанная,
His energy stumbles towards a deathless Force. Его энергия спотыкается на пути к Силе бессмертной.
An imperfection dogs our highest strength; Несовершенство преследует нашу высшую силу;
Portions and pale reflections are our share. Части и отражения бледные - вот наша доля.
Happy the worlds that have not felt our fall, Счастливы те миры, что не ощущают падения нашего,
Where Will is one with Truth and Good with Power; Где Воля едина с Истиной, Добром и Силой;
Impoverished not by earth-mind's indigence, Не доведенные до нищеты бедностью земного ума,
They keep God's natural breath of mightiness, Они хранят Бога естественное дыхание мощи,
His bare spontaneous swift intensities; Его нагую спонтанность интенсивностей быстрых;
There is his great transparent mirror, Self, Там есть его великое прозрачное зеркало, Сам,
And there his sovereign autarchy of bliss И там, - его суверенное самодержавие блаженства,
In which immortal natures have their part, В котором бессмертные натуры свою часть имеют,
Heirs and cosharers of divinity. Наследники и соучастники божественности.
He through the Ideal's kingdoms moved at will, Он через царства Идеала по желанию двигался,
Accepted their beauty and their greatness bore, Принимал их красоту и их величие чувствовал,
Partook of the glories of their wonder fields, Принимал участие в славах их чудесных полей,
But passed nor stayed beneath their splendour's rule. Но проходил, не задерживаясь под их великолепия властью.
All there was an intense but partial light. Все было там интенсивным, но частичным светом.
In each a seraph-winged high-browed Idea В каждой серафимокрылой высоколобой Идее
United all knowledge by one master thought, Все знание объединялось одной властной мыслью,
Persuaded all action to one golden sense, Всякое действие склонялось к одному золот...
Продолжение на следующей странцие...
