голодную смерть,
The Spirit's bliss was changed to cosmic pain. Блаженство Духа сменилось космической болью.
Assuring God's self-cowled neutrality Гарантируя самосокрытый нейтралитет Бога,
A mighty opposition conquered Space. Могучая оппозиция победила Пространство.
A sovereign ruling falsehood, death and grief, Суверен, правящий фальшью, смертью и горем,
It pressed its fierce hegemony on the earth; Оно давило своей жестокой гегемонией на землю;
Disharmonising the original style Нарушая гармонию изначального стиля
Of the architecture of her fate's design, Архитектуры проекта ее судьбы,
It falsified the primal cosmic Will Оно фальсифицировало первоначальную Волю космическую
And bound to struggle and dread vicissitudes И привязывало к борьбе и страшным превратностям
The long slow process of the patient Power. Долгий медленный процесс терпеливой Силы.
Implanting error in the stuff of things Насаждая ошибку в вещей веществе,
It made an Ignorance of the all-wise Law; Из всемудрого Закона оно Неведение делало;
It baffled the sure touch of life's hid sense, Оно расстраивало безошибочное касание скрытого чувства жизни,
Kept dumb the intuitive guide in Matter's sleep, Держало немым интуитивного гида во сне Материи,
Deformed the insect's instinct and the brute's, Насекомого и животного инстинкт деформировало,
Disfigured man's thought-born humanity. Мыслерожденную человечность человека обезображивало.
A shadow fell across the simple Ray: Тень через простой падала Луч;
Obscured was the Truth-light in the cavern heart Затемнен был свет Истины в пещеристом сердце,
That burns unwitnessed in the altar crypt Что горел незамеченный в тайнике алтаря
Behind the still velamen's secrecy За покрова тихого тайной,
Companioning the Godhead of the shrine. Сопровождающей Божество раки.
Thus was the dire antagonist Energy born Так ужасная антагонистическая Энергия была рождена,
Who mimes the eternal Mother's mighty shape Которая имитирует вечной Матери могучую форму
And mocks her luminous infinity И передразнивает ее светлую бесконечность
With a grey distorted silhouette in the Night. Серым искривленным силуэтом в Ночи.
Arresting the passion of the climbing soul, Арестовывая страсть души поднимающейся,
She forced on life a slow and faltering pace; Она навязывала жизни медленный и запинающийся шаг;
Her hand's deflecting and retarding weight Ее руки отклоняющая и задерживающая масса
Is laid on the mystic evolution's curve: Положена на мистической эволюции изгиб:
The tortuous line of her deceiving mind Извилиста линия ее обманывающего разума,
The Gods see not and man is impotent; Которой Боги не видят и [которую изменить] человек бессилен;
Oppressing the God-spark within the soul Подавляя Божественную искру в душе,
She forces back to the beast the human fall. Она заставляет человека падать обратно к зверю.
Yet in her formidable instinctive mind Однако в своем грозном инстинктивном уме
She feels the One grow in the heart of Time Она чувствует, Один растет в сердце Времени,
And sees the Immortal shine through the human mould. И видит, Бессмертный сияет сквозь смертную форму.
Alarmed for her rule and full of fear and rage Забеспокоившись о своем правлении и полная страха и ярости,
She prowls around each light that gleams through the dark Она рыщет вокруг каждого света, что проблескивает сквозь темноту,
Casting its ray from the spirit's lonely tent, Бросая свой луч из одинокого тента духа,
Hoping to enter with fierce stealthy tread Надеясь войти яростной и скрытной походкой
And in the cradle slay the divine Child. И в колыбели убить Ребенка божественного.
Incalculable are her strength and ruse; Неисчислимы ее уловки и силы;
Her touch is a fascination and a death; Ее касание есть очарование и смерть;
She kills her victim with his own delight; Она убивает свою жертву восторгом жертвы собственным;
Even Good she makes a hook to drag to Hell. Даже Бога она делает крючком, чтоб тащить к Аду.
For her the world runs to its agony. Мир бежит к своей агонии из-за нее.
Often the pilgrim on the Eternal's road Часто паломник на дороге Вечного,
Ill-lit from clouds by the pale moon of Mind, Плохо освещаемой из облаков бледной луною Ума,
Or in devious byways wandering alone, Или одиноко блуждающий по окольным дорогам,
Or lost in deserts where no path is seen, Или потерянный в пустыне, где ни одной тропинки не видно,
Falls overpowered by her lion leap, Падает, ее львиным прыжком пересиленный,
A conquered captive under her dreadful paws. Побежденный пленник под ее ужасными лапами.
Intoxicated by a burning breath Опьяненный жгучим дыханием
And amorous grown of a destroying mouth, И влюбляясь все больше в уничтожающий рот,
Once a companion of the sacred Fire, Когда-то компаньон священного Пламени,
The mortal perishes to God and Light, Смертный гибнет для Бога и Света,
An Adversary governs heart and brain, Враждебность правит сердцем и мозгом,
A Nature hostile to the Mother-Force. Природа, враждебная Силе Матери.
The self of life yields up its instruments Самость жизни уступает свои инструменты
To Titan and demoniac agencies Титаническим и демоническим агентам,
That aggrandise earth-nature and disframe: Что возвеличивают земную природу и искажают:
A cowled fifth-columnist is now thought's guide; Член пятой колонны, капюшоном укрытый,- ныне гид мысли;
His subtle defeatist murmur slays the faith Его тонкий пораженческий ропот убивает веру,
And, lodged in the breast or whispering from outside, И, поселившееся в груди или нашептываемое извне,
A lying inspiration fell and dark Обманывающее вдохновение, падшее и темное,
A new order substitutes for the divine. Новым порядком подменяет божественный.
A silence falls upon the spirit's heights, Тишина опускается на выси духа,
From the veiled sanctuary the God retires, Из завуалированного святилища Бог отступает,
Empty and cold is the chamber of the Bride; Пустота и холод остаются палатой Невесты;
The golden Nimbus now is seen no more, Золотой Нимб ныне больше не виден,
No longer burns the white spiritual ray Больше белый духовный луч не горит
And hushed for ever is the secret Voice. И смолкает тайный Голос навеки.
Then by the Angel of the Vigil Tower Затем Ангелом Башни Дозорной
A name is struck from the recording book; Имя из регистрационной книги вычеркивается;
A flame that sang in Heaven sinks quenched and mute; Пламя, что в Небесах пело, погасло и немо;
In ruin ends the epic of a soul. В руинах кончается эпос души.
This is the tragedy of the inner death Это - трагедия внутренней смерти,
When forfeited is the divine element Когда божественный элемент конфискован
And only a mind and body live to die. И лишь разум и тело живут, чтобы умереть.
For terrible agencies the Spirit allows Ибо ужасных агентов Дух допускает
And there are subtle and enormous Powers И есть тонкие и огромные Силы,
That shield themselves with the covering Ignorance. Что защищают себя покровом Неведения.
Offspring of the gulfs, agents of the shadowy Force, Отпрыски бездн, агенты тенистой Силы,
Haters of light, intolerant of peace, Свет ненавидящие, нетерпимые к миру5,
Aping to the thought the shining Friend and Guide, Кривляющиеся, изображая перед мыслью сияющего Друга и Гида,
Opposing in the heart the eternal Will, Противостоящие в сердце вечной Воле,
They veil the occult uplifting Harmonist. Они вуалируют поднимающего Оркестранта оккультного.
His wisdom's oracles are made our bonds; Его мудрости прорицания нашими оковами делают;
The doors of God they have locked with keys of creed Двери Бога они замкнули ключами кредо
And shut out by the Law his tireless Grace. И заперли его неустанную Милость Законом.
Along all Nature's lines they have set their posts Свои почтовые станции они вдоль всех маршрутов Природы наставили
And intercept the caravans of Light; И перехватывают караваны Света;
Wherever the Gods act, they intervene. Где бы ни действовал Бог, они вмешиваются.
A yoke is laid upon the world's dim heart; Ярмо на смутное сердце мира положено;
Masked are its beats from the supernal Bliss, Замаскированы его удары от Блаженства небесного,
And the closed peripheries of brilliant Mind И тесные периферии блестящего Разума
Block the fine entries of celestial Fire. Огня небес прекрасные входы блокируют.
Always the dark Adventurers seem to win; Всегда темные Авантюристы, похоже, выигрывают;
Nature they fill with evil's institutes, Природу они наполняют зла институтами,
Turn into defeats the victories of Truth, Превращают в поражения победы Истины,
Proclaim as falsehoods the eternal laws, Вечные законы провозглашают обманами,
And load the dice of Doom with wizard lies; И утяжеляют игральные кости Рока колдовской ложью;
The world's shrines they have occupied, usurped its thrones. Места поклонения мира они оккупировали, троны его узурпировали.
In scorn of the dwindling chances of the Gods Над уменьшающимися шансами Богов надсмехаясь,
They claim creation as their conquered fief Они как свое завоеванное поместье творение требуют
And crown themselves the iron Lords of Time. И коронуют себя железными Лордами Времени.
Adepts of the illusion and the mask, Адепты иллюзии и маски,
The artificers of Nature's fall and pain Ремесленники падения и боли Природы,
Have built their altars of triumphant Night Они свои алтари триумфальной Ночи возводят
In the clay temple of terrestrial life. В глиняном храме земной жизни.
In the vacant precincts of the sacred Fire, В свободных участках священного Пламени,
In front of the reredos in the mystic rite Перед экраном за алтарем в обряде мистическом,
Facing the dim velamen none can pierce, Встречая смутный покров, за который никто не может проникнуть,
Intones his solemn hymn the mitred priest Произносит нараспев свой торжественный гимн жрец, митру носящий,
Invoking their dreadful presence in his breast: Призывающий их страшное присутствие в свою грудь.
Attributing to them the awful Name Наделяя их жутким Именем,
He chants the syllables of the magic text Он распевает слоги магического текста
And summons the unseen communion's act, И вызывает незримого общения акт,
While twixt the incense and the muttered prayer Пока между ладаном и невнятно произносимой молитвой
All the fierce bale with which the world is racked Всякое свирепое бедствие, которое мучает мир,
Is mixed in the foaming chalice of man's heart Не смешается в пенящийся шанс человеческого сердца
And poured to them like sacramental wine. И прольется на них как святое вино.
Assuming names divine they guide and rule. Принимая божественные имена, они ведут и правят.
Opponents of the Highest they have come Оппоненты Высшего, они пришли
Out of their world of soulless thought and power Из их мира бездушной мысли и силы,
To serve by enmity the cosmic scheme. Чтобы служить враждою космической схеме.
Night is their refuge and strategic base. Ночь - их убежище и стратегическая база.
Against the sword of Flame, the luminous Eye, Против меча Пламени, светлого Глаза,
Bastioned they live in massive forts of gloom, Защищенные бастионом, они живут в массивных фортах мрака,
Calm and secure in sunless privacy: Спокойные и уверенные в потаенности бессолнечной:
No wandering ray of Heaven can enter there. Ни один странствующий луч Небес туда не может войти.
Armoured, protected by their lethal masks, Покрытые бронею, защищенные своими летальными масками,
As in a studio of creative Death Как в студии творческой Смерти,
The giant sons of Darkness sit and plan Гигантские сыновья Тьмы сидят и планируют
The drama of the earth, their tragic stage. Драму земли, их подмостки трагические.
All who would raise the fallen world must come Всякий, кто хочет поднять падший мир, должен прийти
Under the dangerous arches of their power; Под арки их силы опасные;
For even the radiant children of the gods Ибо даже лучистых детей богов
To darken their privilege is and dreadful right. Затемнять есть их привилегия и ужасное право.
None can ...
Продолжение на следующей странцие...
