что должно быть,
Lives comrade of this world's delight and pain, Живет товарищем восторга и боли этого мира,
The child of the secret soul's forbidden desire Дитя запретного желания тайной души,
Born of its amour with eternity. Рожденное от ее амура с вечностью.
Our spirits break free from their environment; Наши духи вырываются на свободу из их окружения;
The future brings its face of miracle near, Будущее приносит свое лицо чуда близко,
Its godhead looks at us with present eyes; Его божественность смотрит на нас глазами нынешнего;
Acts deemed impossible grow natural; Действия, что считаются невозможными, становятся естественными,
We feel the hero's immortality; Бессмертие героя мы чувствуем;
The courage and the strength death cannot touch Храбрость и сила, которых смерть не может коснуться,
Awake in limbs that are mortal, hearts that fail; Просыпаются в членах, что смертны, в сердцах спотыкающихся;
We move by the rapid impulse of a will Нами движет быстрый импульс воли,
That scorns the tardy trudge of mortal time. Что презирает медленный утомительный шаг смертного времени.
These promptings come not from an alien sphere: Эти обещания не из чужой сферы приходят:
Ourselves are citizens of that mother State, Мы сами - этой родной Страны граждане,
Adventurers, we have colonised Matter's night. Авантюристы, мы колонизовали Материи ночь.
But now our rights are barred, our passports void; Но сейчас наши права остановлены, наши пусты паспорта;
We live self-exiled from our heavenlier home. Мы живем самоизгнанные из нашего более небесного дома.
An errant ray from the immortal Mind Скитающийся луч из бессмертного Разума
Accepted the earth's blindness and became Земли слепоту принял и стал
Our human thought, servant of Ignorance. Нашей человеческой мыслью, прислугой Неведения.
An exile, labourer on this unsure globe Изгнанник, чернорабочий на этом ненадежном земном шаре,
Captured and driven in Life's nescient grasp, Плененный и управляемый в невежественной хватке Жизни,
Hampered by obscure cell and treacherous nerve, Стесненный смутною клеткой и предательским нервом,
It dreams of happier states and nobler powers, О более счастливых состояниях и более благородных силах он грезит,
The natural privilege of unfallen gods, О естественной привилегии непадших богов,
Recalling still its old lost sovereignty. Призывая назад до сих пор свою старую суверенность утерянную.
Amidst earth's mist and fog and mud and stone Среди мглы, тумана, трясины и камня земли
It still remembers its exalted sphere Он еще помнит свою сферу возвышенную
And the high city of its splendid birth. И своего великолепного рождения город высокий.
A memory steals in from lost heavens of Truth, Память входит украдкой из небес утерянных Истины,
A wide release comes near, a Glory calls, Широкое освобождение приходит близко, Слава зовет,
A might looks out, an estranged felicity. Мощь выглядывает, отдаленное счастье.
In glamorous passages of half-veiled light В чарующих проходах полузавуалированного света блуждая,
Wandering, a brilliant shadow of itself, Светлая тень себя,
This quick uncertain leader of blind gods, Этот быстрый неуверенный лидер слепых богов,
This tender of small lamps, this minister serf Этот фонарщик маленьких ламп, этот министр-раб,
Hired by a mind and body for earth-use Нанятый разумом и телом для земного использования,
Forgets its work mid crude realities; Забывает свою работу среди грубых реальностей;
It recovers its renounced imperial right, Он возвращает свое императорское право отобранное,
It wears once more a purple robe of thought Он снова носит пурпурную мантию мысли
And knows itself the Ideal's seer and king, И знает себя Идеала провидцем, царем,
Communicant and prophet of the Unborn, Причастником и пророком Нерожденного,
Heir to delight and immortality. Бессмертия и восторга наследником.
All things are real that here are only dreams, Все вещи реальны, что здесь - только грезы,
In our unknown depths sleeps their reserve of truth, В наших неизвестных глубинах спит их резерв правды,
On our unreached heights they reign and come to us На наших недостигнутых высотах они царят и к нам приходят
In thought and muse trailing their robes of light. В раздумья и мысли, неся свои мантии света.
But our dwarf will and cold pragmatic sense Но наша карликовая воля и холодное прагматичное чувство
Admit not the celestial visitants: Не принимают визитеров небесных:
Awaiting us on the Ideal's peaks На пиках Идеала нас ожидающие
Or guarded in our secret self unseen Или охраняемые в нашей секретной самости незримыми,
Yet flashed sometimes across the awakened soul, Все же, порой сверкают через пробужденную душу,
Hide from our lives their greatness, beauty, power. Скрытые от наших жизней их величие, красота, сила.
Our present feels sometimes their regal touch, Наше нынешнее чувствует иногда их касание царское,
Our future strives towards their luminous thrones: Наше будущее стремится к их светлым тронам:
Out of spiritual secrecy they gaze, Из духовной секретности они глядят пристально,
Immortal footfalls in mind's corridors sound: Бессмертные шаги звучат в коридорах ума:
Our souls can climb into the shining planes, Наши души могут подняться в планы сияющие,
The breadths from which they came can be our home. Дыхание, из которого пришли они, может быть нашим домом.
His privilege regained of shadowless sight Свою привилегию лишенного тени зрения назад получил
The Thinker entered the immortals' air Мыслитель, что вошел в воздух смертных,
And drank again his pure and mighty source. И пил снова из своего чистого и могучего источника.
Immutable in rhythmic calm and joy Неизменный в ритмичном покое и радости,
He saw, sovereignly free in limitless light, Он видел, в безграничном свете суверенно свободный,
The unfallen planes, the thought-created worlds Непадшие планы, сотворенные мыслью миры,
Where Knowledge is the leader of the act Где Знание - лидер действия,
And Matter is of thinking substance made, А Материя сделана из субстанции мыслящей,
Feeling, a heaven-bird poised on dreaming wings, Чувство, небесная птица, уравновешенная на грезящих крыльях,
Answers Truth's call as to a parent's voice, Отвечает зову Истины как родителя голосу,
Form luminous leaps from the all-shaping beam Светлая форма прыгает из луча всеформирующего
And Will is a conscious chariot of the Gods, И Воля - сознательная колесница Богов,
And Life, a splendour stream of musing Force, И Жизнь, великолепный поток размышляющей Силы,
Carries the voices of the mystic Suns. Несет голоса мистических Солнц.
A happiness it brings of whispered truth; Счастье оно приносит шепчущей правды;
There runs in its flow honeying the bosom of Space Там бежит, в своем течении грудь Пространства золотя медом,
A laughter from the immortal heart of Bliss, Смех из бессмертного сердца Блаженства
And the unfathomed Joy of timelessness, И неизмеримая Радость безвременья,
The sound of Wisdom's murmur in the Unknown Звук шепота Мудрости в Неизвестном
And the breath of an unseen Infinity. И дыхание невидимой Бесконечности.
In gleaming clarities of amethyst air В мерцающей ясности аметистового воздуха
The chainless and omnipotent Spirit of Mind Нескованный и всемогущий Дух Разума
Brooded on the blue lotus of the Idea. Размышлял на голубом лотосе Идеи.
A gold supernal sun of timeless Truth Золотое небесное солнце безвременной Истины
Poured down the mystery of the eternal Ray Лило вниз вечного Луча мистерию
Through a silence quivering with the word of Light Через безмолвие, словом Света дрожащее,
On an endless ocean of discovery. На бесконечный океан открытия.
Far-off he saw the joining hemispheres. Далекие соединяющиеся полусферы он видел.
On meditation's mounting edge of trance На медитации гребне транса вздымающемся
Great stairs of thought climbed up to unborn heights Великие лестницы мысли восходили к нерожденным высотам,
Where Time's last ridges touch eternity's skies Где Времени последние гряды касаются небес вечности
And Nature speaks to the spirit's absolute. И Природа говорит с абсолютностью духа.
A triple realm of ordered thought came first, Тройное царство упорядоченной мысли шло первым,
A small beginning of immense ascent: Маленькое начало восхождения огромного:
Above were bright ethereal skies of mind, Свыше были светлые эфирные небеса разума,
A packed and endless soar as if sky pressed sky Уплотненное и бесконечное парение, словно небо давило на небо,
Buttressed against the Void on bastioned light; Против Пустоты бастионом света поддержанное;
The highest strove to neighbour eternity, Высшее стремилось к соседней вечности,
The largest widened into the infinite. D бесконечность расширялось обширнейшее.
But though immortal, mighty and divine, Но хотя бессмертные, могучие и божественные,
The first realms were close and kin to human mind; Первые царства были близки и родственные уму человеческому;
Their deities shape our greater thinking's roads, Их божества формируют нашего более великого мышления дороги,
A fragment of their puissance can be ours: Фрагмент их могущества может быть нашим:
These breadths were not too broad for our souls to range, Эти шири не были слишком широкими для наших душ путешествия,
These heights were not too high for human hope. Эти высоты для человеческой надежды не были слишком высокими.
A triple flight led to this triple world. Тройной пролет вел к этому миру тройному.
Although abrupt for common strengths to tread, Хотя крутой для шагов сил обычных,
Its upward slope looks down on our earth-poise: Его взбирающийся склон глядел на наше земное равновесие вниз:
On a slant not too precipitously steep На склоне, не слишком отвесном,
One could turn back travelling deep descending lines Можно повернуть назад путешествующие глубоко нисходящие линии,
To commune with the mortal's universe. Чтобы общаться со вселенною смертного.
The mighty wardens of the ascending stair Могучие смотрители восходящей лестницы,
Who intercede with the all-creating Word, Которые ходатайствуют со всесозидающим Словом,
There waited for the pilgrim heaven-bound soul; Там ждали пилигрима, душу, небесами связанную;
Holding the thousand keys of the Beyond Владея тысячью ключами Запредельного,
They proffered their knowledge to the climbing mind Они предлагали свое знание взбирающемуся разуму
And filled the life with Thought's immensities. И наполняли жизнь необъятностями Мысли.
The prophet hierophants of the occult Law, Пророки-жрецы Закона оккультного,
The flame-bright hierarchs of the divine Truth, Пламенно яркие иерархи божественной Истины,
Interpreters between man's mind and God's, Интерпретаторы между умом человека и Бога,
They bring the immortal fire to mortal men. Они приносят бессмертный огонь смертным людям.
Iridescent, bodying the invisible, Радужные, наделяющие незримое телом,
The guardians of the Eternal's bright degrees Стражи светлых ступеней Вечного
Fronted the Sun in radiant phalanxes. Встречали Солнце в лучезарных фалангах.
Afar they seemed a symbol imagery, Издали они казались символичными образами,
Illumined originals of the shadowy script Освещенными оригиналами тенистого почерка,
In which our sight transcribes the ideal Ray, В которые наше зрение транскрибирует Луч идеальный,
Or icons figuring a mystic Truth, Или иконами, изображающими мистическую Истину,
But, nearer, Gods and living Presences. Но ближе - Богами и живыми Присутствиями.
A march of friezes marked the lowest steps; Нижние ступеньки отмечал марш бордюров;
Fantastically ornate and richly small, Фантастично украшенные и богато маленькие,
They had room for the whole meaning of a world, Они имели место для всего смысла мира,
Symbols minute of its perfection's joy, Детальные символы радости его совершенства,
Strange beasts that were Nature's forces made alive Странных зверей, что были Природы силами, сделанными живыми,
And, wakened to the wonder of his role, И, пробужденный к с...
Продолжение на следующей странцие...
