ude Лишенное вуали, отчетливое незримое множество
Of forces whirling from the hands of Chance Сил, летящих вихрем из рук Случая,
Seemed to obey some vast imperative: Казалось, повинуется какому-то императиву обширному:
Their tangled motives worked out unity. Их движения путанные из единства работали.
A wisdom read their mind to themselves unknown, Мудрость читала их разум, им самим неизвестный,
Their anarchy rammed into a formula Их анархия в формулу вколачивалась
And from their giant randomness of Force, И из их гигантской беспорядочности Силы,
Following the habit of their million paths, Следуя привычке их миллионов путей,
Distinguishing each faintest line and stroke Различая каждую самую легкую линию и мазок
Of a concealed unalterable design, Неизменного намерения скрытого,
Out of the chaos of the Invisible's moods Из хаоса настроений Незримого
Derived the calculus of Destiny. Составляла Судьбы вычисление.
In its bright pride of universal lore В яркой гордости универсального знания
Mind's knowledge overtopped the Omniscient's power: Знание разума превосходило силу Всезнающего:
The Eternal's winging eagle puissances Крылатые орлиные могущества Вечного,
Surprised in their untracked empyrean Пораженные в своих эмпиреях нехоженных,
Stooped from their gyres to obey the beck of Thought: Устремлялись вниз со своих спиралей, чтобы повиноваться кивку Мысли:
Each mysteried God forced to revealing form, Каждый мистический Бог, принужденный на открывающую форму,
Assigned his settled moves in Nature's game, Назначал свои установленные движения в игре Природы,
Zigzagged at the gesture of a chess-player Will Делал зигзаг в жесте шахматисткой Воли
Across the chequerboard of cosmic Fate. На шахматной доске космической Судьбы.
In the wide sequence of Necessity's steps В широкой последовательности шагов Неизбежности
Predicted, every act and thought of God, Предсказан каждый акт и мысль Бога,
Its values weighed by the accountant Mind, Их ценность взвешена бухгалтером-Разумом,
Checked in his mathematised omnipotence, Проверена в его математическом всемогуществе,
Lost its divine aspect of miracle Они утратили свой божественный аспект чуда
And was a figure in a cosmic sum. И были фигурой в космической сумме.
The mighty Mother's whims and lightning moods Могучей Матери прихоти и молниеносные настроения
Arisen from her all-wise unruled delight Поднявшиеся из ее неуправляемого восторга всемудрого
In the freedom of her sweet and passionate breast, В свободе ее сладкой и страстной груди,
Robbed of their wonder were chained to a cause and aim; Были ограблены, лишены их чуда, прикованы к причине и цели;
An idol of bronze replaced her mystic shape Идол из бронзы заменил ее форму мистическую,
That captures the movements of the cosmic vasts, Что захватывает движения космических ширей,
In the sketch precise of an ideal face В точном наброске лица идеального
Forgotten was her eyelashes' dream-print Забыта была ее ресниц греза-гравюра,
Carrying on their curve infinity's dreams, Несущая на их изгибе мечты бесконечности,
Lost the alluring marvel of her eyes; Утрачено ее глаз манящее чудо;
The surging wave-throbs of her vast sea-heart Вздымающееся волны-биения ее моря-сердца обширного
They bound to a theorem of ordered beats: Они привязали к теореме приведенных в порядок ударов:
Her deep designs which from herself she had veiled Ее глубокие намерения, которые от самой себя она вуалировала,
Bowed self-revealed in their confessional. Самообнаруживающимися в их исповедальне рассыпаны.
For the birth and death of the worlds they fixed a date, Для рождения и смерти миров они установили дату,
The diameter of infinity was drawn, Диаметр бесконечности был нарисован,
Measured the distant arc of the unseen heights Измерена далекая арка незримых высот
And visualised the plumbless viewless depths, И визуализированы немереные глубины, глазам недоступные,
Till all seemed known that in all time could be. Пока все не стало казаться известным, что быть во времени может.
All was coerced by number, name and form; Все было принуждено числом, именем, формой;
Nothing was left untold, incalculable. Ничто не осталось несказанным, неподсчитанным.
Yet was their wisdom circled with a nought: Однако их мудрость кружилась с ничто:
Truths they could find and hold but not the one Truth: Истины они могли находить и держать, но не одну Истину:
The Highest was to them unknowable. Высший для них непознаваемым был.
By knowing too much they missed the whole to be known: Знанием чересчур многого они утрачивали знание целого:
The fathomless heart of the world was left unguessed Бездонное сердце мира неотгаданным было оставлено
And the Transcendent kept its secrecy. И Трансцендентальный хранил свою тайну.
In a sublimer and more daring soar В более возвышенном и смелом полете
To the wide summit of the triple stairs К широкой вершине тройной лестницы
Bare steps climbed up like flaming rocks of gold Голые ступеньки поднимались, как пламенеющие утесы из золота,
Burning their way to a pure absolute sky. Прожигая свой путь к чистому абсолютному небу.
August and few the sovereign Kings of Thought Августейшие и немногочисленные Цари суверенные Мысли
Have made of Space their wide all-seeing gaze Сделали из Пространства свой широкий всевидящий взгляд,
Surveying the enormous work of Time: Обозревающий огромный труд Времени:
A breadth of all-containing Consciousness Всесодержащего Сознания дыхание
Supported Being in a still embrace. Поддерживало Бытие в безмолвном объятии.
Intercessors with a luminous Unseen, Посредники со светлым Невидимым,
They capt in the long passage to the world Они улавливают в длинных проходах мира
The imperatives of the creator Self Императивы Себя созидающего,
Obeyed by unknowing earth, by conscious heaven; Которым неведающая земля повинуется и небеса сознающие;
Their thoughts are partners in its vast control. Их мысли - партнеры в его обширном контроле.
A great all-ruling Consciousness is there Великое всем управляющее Сознание есть здесь,
And Mind unwitting serves a higher Power; И Разум не ведая служит Силе более высокой;
It is a channel, not the source of all. Он есть канал, не источник всего.
The cosmos is no accident in Time; Космос - не несчастное происшествие во Времени;
There is a meaning in each play of Chance, Есть смысл в каждой игре Случая,
There is a freedom in each face of Fate. Есть свобода в каждом лике Судьбы.
A Wisdom knows and guides the mysteried world; Мудрость знает и ведет мистический мир;
A Truth-gaze shapes its beings and events; Истина-взгляд формирует его существа и события;
A Word self-born upon creation's heights, Саморожденное Слово на высотах творения,
Voice of the Eternal in the temporal spheres, Голос Вечного во временных сферах,
Prophet of the seeings of the Absolute, Видений Абсолюта пророк
Sows the Idea's significance in Form Сеет Идеи значение в Форму,
And from that seed the growths of Time arise. И из того семени возникают ростки Времени.
On peaks beyond our ken the All-Wisdom sits: На пиках за пределами нашего рода Всемудрый сидит:
A single and infallible look comes down, Единый и непогрешимый взгляд приходит вниз,
A silent touch from the supernal's air Тихое касание из небесного воздуха
Awakes to ignorant knowledge in its acts Будит к невежественному знанию в ее действиях
The secret power in the inconscient depths, В несознательных глубинах тайную силу,
Compelling the blinded Godhead to emerge, Принуждая ослепшее Божество появиться,
Determining Necessity's nude dance Обусловливая Необходимости нагой танец,
As she passes through the circuit of the hours По мере того, как она проходит из круга часов
And vanishes from the chase of finite eyes И исчезает от преследования глаз ограниченных
Down circling vistas of aeonic Time. В погружающихся кружащихся перспективах эпохального Времени.
The unseizable forces of the cosmic whirl Неуловимые силы космического вихря
Bear in their bacchant limbs the fixity Несут в своих вакхических членах фиксированность
Of an original foresight that is Fate. Изначального предвидения, что Судьбою является.
Even Nature's ignorance is Truth's instrument; Даже Природы неведение есть инструмент Истины;
Our struggling ego cannot change her course: Наше борющееся эго не может изменить ее курс:
Yet is it a conscious power that moves in us, Однако, именно сознательная сила есть та, что движется в нас,
A seed-idea is parent of our acts Семя-идея - наших действий родитель,
And destiny the unrecognised child of Will. И судьба - неузнанное дитя Воли.
Infallibly by Truth's directing gaze Направляющим взглядом Истины непогрешимо
All creatures here their secret self disclose, Все создания здесь обнаруживают свою самость секретную,
Forced to become what in themselves they hide. Принужденные становиться тем, что в самих себе они прячут.
For He who Is grows manifest in the years Ибо Он, который Есть, становится в годах все более проявленным,
And the slow Godhead shut within the cell И медленно Божество, запертое в клетках,
Climbs from the plasm to immortality. Поднимается из протоплазмы к бессмертию.
But hidden, but denied to mortal grasp, Но скрыта, недоступна смертным объятиям,
Mystic, ineffable is the spirit's truth, Мистична, невыразима истина духа,
Unspoken, caught only by the spirit's eye. Несказанна, уловима лишь глазом духа.
When naked of ego and mind it hears the Voice; Когда обнажается от эго и разума, он слышит Голос;
It looks through light to ever greater light Он смотрит сквозь свет навстречу все более великому свету
And sees Eternity ensphering Life. И видит Вечность, облачающую со всех сторон Жизнь.
This greater Truth is foreign to our thoughts; Эта более великая Истина чужда нашим мыслям;
Where a free Wisdom works, they seek for a rule; Где свободная Мудрость работает, они ищут правила;
Or we only see a tripping game of Chance Или мы видим только игру Случая путанную
Or a labour in chains forced by bound Nature's law, Или труд в цепи, принуждаемый границей закона Природы,
An absolutism of dumb unthinking Power. Абсолютизм немой немыслящей Силы.
Audacious in their sense of God-born strength Дерзкие в своем чувстве Богорожденной силы,
These dared to grasp with their thought Truth's absolute; Они осмеливались хватать своей мыслью абсолют Истины;
By an abstract purity of godless sight, Абстрактной чистотой безбожного зрения,
By a percept nude, intolerant of forms, Голой перцепцией, нетерпимой к формам,
They brought to Mind what Mind could never reach Они приносили Уму то, чего никогда не мог он достигнуть,
And hoped to conquer Truth's supernal base. И надеялись завоевать основу небесную Истины.
A stripped imperative of conceptual phrase Голый императив умозрительной фразы,
Architectonic and inevitable Архитектурный и неизбежный,
Translated the unthinkable into thought: Переводил в мысль немыслимое:
A silver-winged fire of naked subtle sense, Серебрянокрылый огонь обнаженного тонкого чувства,
An ear of mind withdrawn from the outward's rhymes Слух ума, отвернувшийся от ритмов внешнего,
Discovered the seed-sounds of the eternal Word, Обнаруживал семена-звуки вечного Слова,
The rhythm and music heard that built the worlds, Ритм и музыку слышал, что строят миры
And seized in things the bodiless Will to be. И ловил в вещах Волю быть бестелесную.
The Illimitable they measured with number's rods Они измеряли Неограничиваемого мерками чисел
And traced the last formula of limited things, И выписывали последнюю формулу вещей ограниченных,
In transparent systems bodied termless truths, В очевидные системы воплощали беспредельные истины,
The Timeless made accountable to Time Безвременное делали объяснимым для Времени
And valued the incommensurable Supreme. И оценивали несоразмерного с их оценкой Всевышнего.
To park and hedge the ungrasped infinitudes Чтобы собрать и оградить несхваченные бесконечности,
They erected absolute walls of thought and speech...
Продолжение на следующей странцие...
