Canto VI Песнь шестая
THE KINGDOMS AND GODHEADS OF THE GREATER LIFE Царства и божества более великой Жизни
As one who between dim receding walls Как тот, кто между тусклыми стенами, отступающими
Towards the far gleam of a tunnel's mouth, К далекому проблеску окончания туннеля,
Hoping for light, walks now with freer pace Надеясь на свет, идет шагом более свободным
And feels approach a breath of wider air, И чувствует приближение дыхания более широкого воздуха,
So he escaped from that grey anarchy. Так он бежал из этой серой анархии.
Into an ineffectual world he came, В бесплодный мир он пришел,
A purposeless region of arrested birth Регион арестованного рождения бесцельный,
Where being from non-being fled and dared Где бытие от небытия бежит и отваживается
To live but had no strength long to abide. Жить, но не имеет силы жить долго.
Above there gleamed a pondering brow of sky Свыше мерцал лоб неба раздумывающий,
Tormented, crossed by wings of doubtful haze Нахмуренный, пересекаемый крыльями тумана, сомнения полного,
Adventuring with a voice of roaming winds С голосом странствующих ветров в авантюру пустившимися,
And crying for a direction in the void И просящими в пустоте направления,
Like blind souls looking for the selves they lost Как слепые души, ищущие самости, которые они потеряли,
And wandering through unfamiliar worlds; И скитающиеся в незнакомых мирах;
Wings of vague questioning met the query of Space. Крылья смутного поиска встречали сомнение Пространства.
After denial dawned a dubious hope, После отказа рассветала надежда сомнительная,
A hope of self and form and leave to live Надежда на самость и форму, на разрешение жить,
And the birth of that which never yet could be, На рождение того, что еще никогда не могло быть,
And joy of the mind's hazard, the heart's choice, На радость игры азартной ума, на выбор сердца,
Grace of the unknown and hands of sudden surprise На милость неведомого и руки сюрприза внезапного,
And a touch of sure delight in unsure things: На касание восторга уверенного в вещах неуверенных:
To a strange uncertain tract his journey came К странному неопределенному тракту его путь лежал,
Where consciousness played with unconscious self Где сознание играет с собой несознательным
And birth was an attempt or episode. И попыткой или эпизодом было рождение.
A charm drew near that could not keep its spell, Очарование подошло близко, что сохранить не могло свои чары,
An eager Power that could not find its way, Стремящаяся Сила, что не могла своей дороги найти,
A Chance that chose a strange arithmetic Случай, что избрал арифметику странную,
But could not bind with it the forms it made, Но не мог связать ее с формой, им сделанной,
A multitude that could not guard its sum Множество, что не могло охранить своей суммы,
Which less than zero grew and more than one. Которая становилась меньше нуля и больше одного.
Arriving at a large and shadowy sense Достигая обширного и смутного смысла,
That cared not to define its fleeting drift, Что не пытался определить свой несущийся дрейф,
Life laboured in a strange and mythic air Жизнь трудилась в странном и мистическом воздухе,
Denuded of her sweet magnificent suns. Лишенном ее великолепных сладостных солнц.
In worlds imagined, never yet made true, В мирах пригреженных, никогда еще не становившихся истинными,
A lingering glimmer on creation's verge, Мерцание, медлящее на творения краю,
One strayed and dreamed and never stopped to achieve: Один скитался, грезил и никогда не останавливался, чтобы выполнить:
To achieve would have destroyed that magic Space. Выполнение означало бы уничтожение этого Пространства магического.
The marvels of a twilight wonderland Чудеса сумеречной чудесной страны,
Full of a beauty strangely, vainly made, Красоты полной странно, напрасно сделанной,
A surge of fanciful realities, Реалий фантастических вал,
Dim tokens of a Splendour sealed above, Смутные признаки Великолепия, наверху запечатанного,
Awoke the passion of the eyes' desire, Будили страсть желания глаз,
Compelled belief on the enamoured thought Заставляли поверить во влюбленную мысль
And drew the heart but led it to no goal. И притягивали сердце, но не вели его к цели.
A magic flowed as if of moving scenes Словно лилась магия движущихся сцен,
That kept awhile their fugitive delicacy Что сохраняли пока свою деликатность непрочную
Of sparing lines limned by an abstract art Скупых линий, набросанных абстракционистским искусством
In a rare scanted light with faint dream-brush В редком недостаточном свете обморочной кисточкой-грезой
On a silver background of incertitude. По неопределенности фону серебряному.
An infant glow of heavens near to morn, Младенческий пыл небес, близких к утру,
A fire intense conceived but never lit, Огонь интенсивный, ощущаемый, но не зажженный ни разу,
Caressed the air with ardent hints of day. Ласкал воздух горячими намеками дня.
The perfect longing for imperfection's charm, Совершенство, томящееся по несовершенства очарованию,
The illumined caught by the snare of Ignorance, Освещенные, пойманные силками Неведения,
Ethereal creatures drawn by body's lure Эфирные создания, влекомые приманкою тела
To that region of promise, beating invisible wings, К тому региону обещания, бьющие незримыми крыльями,
Came hungry for the joy of finite life Приходили, до радости конечной жизни голодные,
But too divine to tread created soil Но слишком божественные, чтобы ступать по сотворенной земле
And share the fate of perishable things. И разделять судьбу бренных вещей.
The Children of the unembodied Gleam Ребенок невоплощенного Проблеска,
Arisen from a formless thought in the soul Поднятый из бесформенной мысли в душе
And chased by an imperishable desire, И непреходящим желанием преследуемый,
Traversed the field of the pursuing gaze. Пересекал поле взгляда преследующего.
A Will that unpersisting failed, worked there: Воля, что, не упорствующая, неудачу терпела, работала там:
Life was a search but finding never came. Жизнь была поиском, но обнаружения никогда не было.
There nothing satisfied, but all allured, Там ничего удовлетворенным не было, но все манило,
Things seemed to be that never wholly are, Вещи, казалось, были, которых никогда полностью не было,
Images were seen that looked like living acts Образы были видны, что выглядели как живые действия,
And symbols hid the sense they claimed to show, И символы смысл, на показ которого они претендовали, прятали,
Pale dreams grew real to the dreamer's eyes. Бледные грезы становились реальными для глаз грезящего.
The souls came there that vainly strive for birth, Души приходили туда, которые напрасно стремились к рождению,
And spirits entrapped might wander through all time, И пойманные духи могли блуждать там все время,
Yet never find the truth by which they live. Не находя никогда истины, которой живут они.
All ran like hopes that hunt a lurking chance; Все как надежды бежало, что охотятся за таящимся шансом;
Nothing was solid, nothing felt complete: Ничего не было твердым, ничто не ощущалось законченным:
All was unsafe, miraculous and half-true. Все было ненадежным, чудесным и полуистинным.
It seemed a realm of lives that had no base. Это выглядело царством жизней, что не имели основы.
Then dawned a greater seeking, broadened sky, Затем начались более великие поиски, небо расширенное,
A journey under wings of brooding Force. Путешествие под крыльями Силы раздумывающей.
First came the kingdom of the morning star: Первым пришло звезды утренней царство:
A twilight beauty trembled under its spear Под ее копьем дрожала красота сумерек
And the throb of promise of a wider Life. И пульс обещания более широкой Жизни.
Then slowly rose a great and doubting sun Затем медленно поднялось великое и сомневающееся солнце,
And in its light she made of self a world. И в его свете она сделала из себя мир.
A spirit was there that sought for its own deep self, Дух был там, что искал свою собственную глубокую самость,
Yet was content with fragments pushed in front Однако фрагментами, вперед вытолкнутыми, довольствующаяся
And parts of living that belied the whole И частями живущего, что искажали целое,
But, pieced together, might one day be true. Но, сложенные вместе, могли однажды стать истинными.
Yet something seemed to be achieved at last. Все же, что-то, казалось, наконец было достигнуто.
A growing volume of the will-to-be, Растущий том желания быть,
A text of living and a graph of force, Текст живущего и график силы,
A script of acts, a song of conscious forms Почерк действий, песнь сознательных форм,
Burdened with meanings fugitive from thought's grasp Полная значений, бегущих от хватки мысли,
And crowded with undertones of life's rhythmic cry, И приглушенного крика жизни ритмического,
Could write itself on the hearts of living things. Себя на сердцах живых вещей мог писать.
In an outbreak of the might of secret Spirit, Во вспышке могущества тайного Духа,
In Life and Matter's answer of delight, В Жизни и Материи ответе восторга,
Some face of deathless beauty could be caught Какой-то лик бессмертной красоты мог быть уловлен,
That gave immortality to a moment's joy, Что дает бессмертие радости мига,
Some word that could incarnate highest Truth Некое слово, что могло воплотить высочайшую Истину,
Leaped out from a chance tension of the soul, Прыгало из случайного напряжения души,
Some hue of the Absolute could fall on life, Оттенок Абсолюта какой-то, что падал на жизнь,
Some glory of knowledge and intuitive sight, Какая-то слава знания и интуитивного зрения,
Some passion of the rapturous heart of Love. Какая-то страсть восторженного сердца Любви.
A hierophant of the bodiless Secrecy Жрец бестелесного Секрета верховный,
Interned in an unseen spiritual sheath, Интернированный в незримую оболочку духовную,
The Will that pushes sense beyond its scope Воля, что преследует смысл за своими пределами,
To feel the light and joy intangible, Чтобы чувствовать свет и неуловимую радость,
Half found its way into the Ineffable's peace, Наполовину нашедшая свой путь в мир Несказанного,
Half captured a sealed sweetness of desire Наполовину плененная запечатанная сладость желания,
That yearned from a bosom of mysterious Bliss, Что рвется из груди Блаженства мистического,
Half manifested veiled Reality. Завуалированная Реальность, наполовину проявленная.
A soul not wrapped into its cloak of mind Душа, в плащ ума не закутанная,
Could glimpse the true sense of a world of forms; Могла уловить истинный смысл мира форм;
Illumined by a vision in the thought, Освещенная видением в мысли,
Upbuoyed by the heart's understanding flame, Поддерживаемая понимающим пламенем сердца,
It could hold in the conscious ether of the spirit Она могла владеть в эфире сознательном духа
The divinity of a symbol universe. Божественностью символичной вселенной.
This realm inspires us with our vaster hopes; Это царство нас вдохновляет нашими надеждами более широкими;
Its forces have made landings on our globe, Его силы сделали площадки для высадки на нашу землю,
Its signs have traced their pattern in our lives: Его знаки оставили след своих образцов в наших жизнях:
It lends a sovereign movement to our fate, Оно придает суверенное движение нашей судьбе,
Its errant waves motive our life's high surge. Его странствующие волны движут нашей жизни валом высоким.
All that we seek for is prefigured there Все, что мы ищем, там уже обрисовано,
And all we have not known nor ever sought И все, чего мы не знаем и чего никогда не искали,
Which yet one day must be born in human hearts Но что однажды должно родиться в сердцах человеческих,
That the Timeless may fulfil itself in things. Чтобы Безвременное могло осуществиться в вещах.
Incarnate in the mystery of the days, В мистерии дней Инкарнация,
Eternal in an unclosed Infinite, Вечный в Бесконечности незапертой,
A mounting endless possibility Поднимающаяся возмож...
Продолжение на следующей странцие...
