Сам он говорил по этому поводу: "Всемогущий Бог наделил меня таким
пониманием нужд растений и животных, что я могу получить в три, пять и даже
в десять раз больше выгоды от использования земли, чем другие фермеры. Во
времена Султана Ахмада Мирзада, я посылал ему восемьсот тысяч бушелей 5
пшеницы каждый год".
Хваджу Арара ввел в Ходжаган не Казим Табризи, а Мавлана Якуб
Чархи, бывший одним из близких учеников Бахауддина Накшбанд. Мавлана
изучал естественные науки в Герате и Бухаре, а также астрономию в Египте. На
обратном пути в Бухару, он встретил Хваджу Бахауддина и попросил его:
"Пожалуйста, благословите меня". Бахауддин ответил: "Сколько еще времени
ты потратишь впустую, прежде чем придешь ко мне?" Чархи ответил: "Я
горячо желаю служить тебе". Чархи пишет по этому поводу: "Я был очень
удивлен таким ответом, поскольку еще несколько минут назад у меня не было
никаких подобных мыслей. Затем, Бахауддин спросил меня, почему я так
сказал, и я, не думая, ответил: " Потому что ты великий человек и все уважают
тебя". Бахауддин сказал: "Ты должен найти более вескую причину для этого".
Тогда я ответил: "Пророк сказал, что если Господь делает человека своим
другом, то эта дружба проливается на сердца окружающих". После этих слов, он
улыбнулся и сказал: "Мы одни из тех, кого любит Бог". Услышав это, я потерял
дар речи, поскольку лишь месяц назад, во сне, я услышал голос, говоривший
мне: "Стань учеником любимца Божьего". Я забыл об этом сне, и вот он снова
пришел ко мне". После этого Мавлана вернулся в Герат, уладил свои дела, уже
не покидал Бахауддина до самой его смерти.
До Арара доходило много странных слухов о Якубе Чархи, и он
чувствовал, что должен был узнать о нем больше. Арар так описал
произошедшие события: "После четырех лет учебы в Герате, я отправился в
путь, желая добиться обучения у Мавланы Якуба Чархи. Несколькими годами
раньше, я услышал, что этот человек понимал тонкости пути Учителей.
Приехав в Чиганьян, где жил Мавлана Якуб, я заболел. Я лежал в
постели двадцать дней, и за это время услышал много неприятных вещей о
Мавлане Чархи. Я почти отказался от своего желания навестить его, но решил,
что было бы глупо, пройдя такое расстояние, вернуться даже не повстречавшись
с ним.
Когда я пришел к нему, Мавлана выказал мне поразительное уважение и
внимание. Я пришел и на следующий день, и, опять, он сделал мне столько
комплементов, что я пришел в сильнейшее недоумение. Тогда же я
почувствовал, что не могу уехать, не выяснив, что все это значило, и по этой
причине, отверг все сомнения, которые вызвала у меня его речь. В течение часа
он снова всячески восхвалял меня и мои поступки, а также рассказал о том, как
встретился с Хваджой Бахауддином Накшбандом. Затем, он протянул ко мне
свои руки и сказал "Подойди ко мне, и давай обнимемся". В тот момент я
увидел в его глазах какую-то белизну, похожую на проказу, что меня сильно
испугало. Мне не хватило бы духа обнять его. Почувствовав мое внутреннее
состояние, Мавлана сразу же опустил свои руки, и, как если бы он менял
одежду, его лицо наполнилось такой красотой, что все мои опасения исчезли, и я
в мгновение ока заключил его в свои объятия. Якуб Чархи снова простер свои
руки и сказал: "Святейший Бахауддин Накшбанд взял меня за руку и сказал:
"Твоя рука - моя рука; тот, кто держит твою руку, держит и мою руку". Эта
рука - рука Бахауддина Накшбанда. Не сомневайся, бери мою руку". Я взял его
за благословенную руку, и он тогда же научил меня сознательному труду. Он
добавил: "Это я унаследовал от Хваджи Накшбанда. Если хочешь, то можешь
вести своих учеников путем труда и страданий". После трех месяцев частых
встреч, Мавлана Якуб позволил мне вернуться домой. Когда я пришел
попрощаться с ним, он окончательно посвятил меня в путь Учителей. Его
последними словами были: "Ты был принят в это священное братство, и должен
прилагать все свои усилия, чтобы сохранить его святость. Стань для достойных
учеников путем к истине".
Учение Арара присутствует в Нафахат аль-Унс и Рашахате. Далее я
приведу типичные выдержки из него:
"Есть два вида гордости. Первый - это та гордость, которую мы все
хорошо знаем, и которую следует отвергнуть. Вторая, приемлемая гордость,
заключается в надежде исключительно на Высшую Реальность. Это
благородная гордость, которая ведет к уничижению (аннигиляции)".
"Ходжа Мухаммад Парса сказал нам, что непрерывная молитва, зикр
давам, достигает той стадии, когда субстанция молитвы и субстанция сердца
становятся одним и тем же. По моему мнению, это означает, что субстанция
молитвы состоит из букв и дыхания. В то же время, субстанция сердца
представляет собой глубочайшее сознание, охватывающее, как форму, так и
содержание. Когда молитва достигает совершенства, эти две субстанции
объединяются, и нельзя больше отделить молитву от молящегося. В этот
момент может войти лишь объект (т. е. реальность), и, как молитва, так и
молящийся становятся ничем в этом объекте - реальности".
Автор Рашахата приводит слова, услышанные им от Убайдаллаха
Арара: "Итогом всех различных наук является откровение, действия Мухаммада
и закон. Итогом всего этого является наука Суфизма. Итог Суфизма
заключается в утверждении Присутствия. Принято считать, что на всех
уровнях есть лишь одно Присутствие, которое, однако, воспринимается людьми
по-разному, в соответствии со способностями каждого. Это очень сложная и
глубокая истина. Для того чтобы постичь ее, необходимо использовать
одновременно разум, воображение и мышление. Только те, кто способен
воспринимать свою собственную реальность в качестве зеркала, чтобы искать в
нем признаки Присутствия, обладают требуемым уровнем разумности.
Необходимо полностью посвятить себя этому. В свете Присутствия, тонкие
элементы реальность начинают постепенно проявлять себя. Осознавая тайну
судьбы, человек становится умиротворенным, поскольку знает, что видимая
вселенная совершенно пуста и, в определенном смысле, не существует. В то же
время, такой человек знает, что Высшая Реальность проявлена в каждом
элементе этой космической иллюзии. Умиротворенность знающих это людей
можно уподобить волнам, возвращающимся в океан.
Необходимо обрести настолько тесный контакт с реальностью, чтобы ни
вода, ни огонь не могли свести его на нет".
В качестве последнего примера подготовки Учителей можно поговорить
о великом поэте, Мавлане Джами, чья проза и поэзия оказала второе по
значимости влияние на духовную жизнь Центральной Азии, после Джалал ад-
дина Руми. Мавлана Джами родился в 1414 году и умер в 1492 году в Герате. В
год его рождения, Султан Шахрух обрел власть над прежними владениями
своего отца, Тамерлана. Его лично посвятил Ходжа Саад ад-дин Кашгари, но
основным духовным наставником был Ходжа Убайдаллах Арар. Во время своих
странствий, он встретился почти со всеми духовными лидерами своего времени.
Джами отправился вместе со своим отцом в Герат, где учился в Школе
Низамия, рядом с Иракскими Воротами. В жизнеописании Джами подробно
написано о его Учителях. Он отправился в Самарканд и получил образование в
Академии Мирзы Улугбека. Поскольку это было основной достопримечательностью Самарканда, многие величайшие ученые того времени
читали там лекции. Глава академии, Кади Зада, сказал о Джами: "С тех пор, как
было основано это заведение, в нем еще не было настолько многообещающих
учеников с того берега Амударьи". Однажды, известный астроном и математик,
Али Кушчу, пришел на лекцию и задал несколько очень трудных вопросов.
Джами, не задумываясь, дал исчерпывающие ответы на каждый из них. Али
Кушчу потерял дар речи от изумления, и позже говорил своим ученикам: "С тех
пор я понял, что на свете все еще есть люди, получающие свои знания
непосредственно от Бога, поскольку тот молодой человек никак не мог знать
заранее то, о чем говорил".
Мавлана Джами часто беседовал с Мавланой Саад ад-дином Кашгари,
до и после полуденной молитвы. В то же время, Джами полюбил прекрасную
девушку, и для того чтобы забыть о ней переехал из Герата в Самарканд.
Однажды во сне он увидел Кашгари, сказавшего ему: "Послушай меня, брат,
есть возлюбленная, которую ты не сможешь покинуть". Этот опыт оказал
глубочайше впечатление на Джами, и он сразу же вернулся в Хорасан,
сконцентрировав свое внимание на мистицизме, к которому он и раньше питал
склонность. Выполняя "наказ" Кашгари, он регулярно участвовал во встречах и
следовал его указаниям. Саад ад-дин говорил: "Сегодня царственная особа
сошла на нашу землю. Бог послал мне на радость Джами". Один из научных
преподавателей Джами сказал по этому поводу: "За пятьсот лет один настоящий
ученый появился в Хорасане, но Саад ад-дин Кашгари украл его".
Когда Джами бросил науку и математику, чтобы следовать
мистическому пути, Саад ад-дин Кашгари сподвиг его на опыт суровых
лишений и самоотречения. Он полностью прервал все контакты с миром и
погрузился в уединенную медитацию. По истечении двух лет, Джами было
велено возобновить общение с мирянами. Ему было очень трудно
разговаривать, и он не мог находить нужные слова без серьезных усилий. Такое
состояние обособленности в обществе людей продолжалось значительное время,
но постепенно исчезло.
Относительно этого периода, сам Джами писал: "Вначале передо мной
появлялись различные цвета. По указанию Мавланы Саад ад-дина, я отвергал
все эти видения, пока они не прекратили являться мне. Он объяснил, что
следует отвергать видения и духовные благословения. Высшее блаженство для
дервиша - это когда он покидает себя, и его самость больше не возвращается".
Когда Джами рассказал историю своего обучения, один из его учеников
спросил: "Почему одни люди получают духовные благословения, а другие нет?"
Джами ответил: "Есть два вида искания. Один состоит в традиции и передаче.
Идущий этим путем входит в мир проявления, и должен таким же способом
вернуться к источнику. Другой способ заключается в очищении. Это путь
Учителей. На этом пути традиция не имеет значения; важно только
сконцентрировать свои усилия на Высшем Бытии". В другой раз его спросили:
"Почему, так хорошо владея языком, вы редко используете суфийскую
терминологию?" Джами ответил: "Наша цель заключается в непосредственном
восприятии истины, а не в обсуждении ее". Другой ученик попросил Джами
показать ему что-нибудь, чтобы он запомнил на всю жизнь. Тогда он
дотронулся до его груди и сказал "Вот в этом все дело - в сердце. Ты все
найдешь здесь".
Хотя Джами считал Хваджу Арара величайшим учителем своего
времени и оплотом духовности всего мира, они встречались всего несколько раз.
Три раза он отправлялся в Самарканд. Первый раз при Мирзе Улугбеке, для
того чтобы учиться у Кади Зады. Второй раз он был в Самарканде в 1466, а
третий - в 1469 году. Во время своей последней поездки, он встретил Хваджу
Арара, когда тот пытался восстановить мир между двумя сыновьями Султана
Абу Саида Мирзы. Они встретились в Ташкенте, и после установления мира,
Джами провел несколько дней вместе с Араром. Согласно рассказам учеников
Арара, основная часть времени была проведена в тишине. Время от времени,
Убайдаллах говорил что-нибудь, что удивляло всех присутствовавших, и из чего
следовало, что Арар и Джами могли общаться без слов.
Такие беседы продолжались пятнадцать дней, после чего Джами
вернулся в Самарканд. С тех пор, они регулярно переписывались. К
сожалению, основная часть писем была потеряна, но некоторые сохранились и
показывают, что они могли общаться между собой в недоступной для других
форме. Арар часто посылал своих учеников к Джами, и всячески восхвалял его.
Он даже любил говорить: "Тому, кто видел Мавлану Джами в Хорасане, вовсе
не нужно пересекать реку".
После смерти Арара и Джами, Учителя больше не носили титул
Хваджей. В то ...
Продолжение на следующей странцие...
