ся на исторические события тринадцатого веко, но, все же, позволяют
судить о важной роли Ходжагана в восстановлении приемлемых условий жизни
после разорительных монгольских завоеваний.
Не следует думать, что монголы, словно снег на голову, обрушились на
миролюбивое и процветающее общество долины Амударьи. Мир и процветание
ушли в небытие вместе с Таиридской династией в Ираке и Хорасане, и
Саманидской в Туркестане. Эти две династии честно исполняли обязанности
правителя по обеспечению благоденствия своих подданных. Они содержали
наемные армии, в основном, состоявшие из турков. Тахириды поддерживали
хорошие отношения с их формальным сюзереном, повелителем Верных,
Аббасидским Халифом Багдада. В то же время, Саманиды претендовали на
независимость. Так или иначе, обе династии правителей и их подданные были
верными мусульманами, и хорошо ладили с ортодоксальным священством.
Тахариды правили с 821 по 873 год и были свергнуты Турками Сельджуками.
Саманиды правили вплоть до 899 года. Саффариды (867 - 903 года) пришли к
власти благодаря раскольническим и еретическим сектам Шиитов, Исмаилитов
и Хариджитов. Их приход ознаменовался гражданскими войнами и появлением
деспотов, претендовавших на абсолютную власть. В итоге, весь район оказался
во власти династии Шахов Хорезма (1077 - 1231 год), хотя им и не удавалось
успешно управлять всей территорией. Последний правитель этой династии,
Султан Мухаммад явно был виноват в бедствиях, положивших конец
мусульманской власти.
Султан Мухаммад фигурирует в истории Ходжагана как убийца Маджад
ад-дина, ученика Наджим ад-дина Кубра и члена школы Йусуфа Хамадани.
Маджад ад-дин пренебрег советом Хваджи Абд аль-Халика избегать близости с
царями и их наследниками. Согласно нескольким источникам, Султан
заподозрил его в любовной связи со своей матерью, что вряд ли могло быть так,
поскольку в то время они была прабабушкой. Охваченный гневом, он отдал
приказ об убийстве, о чем позднее очень сожалел. Тем не менее, эта история
показывает, с какой осторожностью настоящие Учителя должны были
пользоваться тем влиянием, которое имели на все классы общества.
Во время монгольского нашествия, все члены Ходжагана были собраны
в Бухаре, и, в связи с этим, следует отметить, что в отличие от Самарканда и
Балха, этот город не был разрушен, и его жители остались в живых. Персидский
историк Джувани приводит довольно сомнительную историю о том, как
Чингисхан собрал жителей Бухары в кафедральной мечети, как на праздничную
молитву, и выступил перед ними с речью, в которой назвал себя "Божьим бичом,
присланным, чтобы наказать народ за грехи". Даже если мы отвергнем эту
историю, как выдумку, очевидно, что жители Бухары могли согласиться со
справедливостью наложенной на них большой контрибуции.
Для того чтобы понять это, мы должны обратиться к достоверному
описанию событий, приведших Чингисхана к завоеванию Туркестана. 2
В 1215 году, Китай был завоеван, и в Пекин вошли монгольские войска.
Владения Чингисхана теперь простирались от Семирьеша до Тихого Океана. В
то же самое время, Шах Хорезма Мухаммад одержал верх над Кара Хитайской
династией, и его территория лежала от Каспийского моря до Хиндукуша, и даже
по берегу Инда достигала Индии. Он мечтал завоевать Китай и, таким образом,
"покорить мир". Однако слухи опередили его. Для того чтобы убедиться в
достоверности сведений и получить точную информацию, он решил отправить
послов к монгольскому завоевателю. Во главе их стоял Бахауддин Рази.
Посланники прибыли, когда Пекин уже капитулировал, но Чингисхан все еще
оставался со своей армией в Китае. Повсюду были видны признаки жуткого
разорения. Кости убитых возвышались целыми горами, и почва была пропитана
человеческим жиром. У ворот Пекина лежала огромная груда костей.
Чингисхан любезно принял послов и велел им передать Шаху Хорезма,
что он считает его правителем Запада, тогда как сам является правителем
Востока. Чингисхан заверил послов в желании мира и дружбы между двумя
империями, и хотел бы, чтобы купцы беспрепятственно пересекали их границы.
Нет причин сомневаться в искренности слов Чингисхана. Он всегда говорил то,
что думал, и его генералы знали, что могут полагаться на слово своего
главнокомандующего. Вряд ли Чингисхан тогда помышлял о завоевании мира.
Колоссальной добычи, вывезенной из Китая, было более чем достаточно для
Монгольской орды 3 . Раньше, когда какой-нибудь предводитель объединял
кочевые племена, они всегда вторгались в Китай. Орды, которые отправлялись
на запад, делали это исключительно в силу внутренних неурядиц. Кочевникам
была необходима торговля. Сами они ничего не производили, и могли только
продавать "шкуры лис, волков, бобров и другие товары". Торговля была, в
основном, сосредоточена в руках уйгуров-буддистов и турков-мусульман,
которые были в хороших отношениях с монголами. В то же время, Шах
Хорезма не ладил с торговцами на своей территории, поскольку взимал с них
грабительские налоги, чтобы финансировать свои захватнические войны. Он
отправил представительство к Чингисхану не для того, чтобы наладить
торговлю, а для того, чтобы разведать его намеренья. Вместе с послами шел
караван с лучшим трикотажем из Бухары и Самарканда. Чингисхана рассердили
завышенные цены, установленные торговцами, и он смягчил свое отношение к
ним, только когда цены были изменены по его указанию.
В ответ на инициативу Шаха Хорезма, Чингисхан отправил своих
послов, и среди даров, предназначавшихся Султану, был золотой самородок из
китайских гор "величиной с горб верблюда", жаданит и рога хутува 4 ,
считавшиеся средством от всех болезней.
Послы, прибывшие к Шаху Хорезма в Бухару, сообщили ему, что
Чингисхан предлагает подписать мирный договор, и хотел бы считать его
"одним из своих любимых сыновей". Мухаммад, конечно, был разгневан
предложением стать вассалом Чингисхана, но мирный договор, все же,
подписал, не упоминая в нем о торговле.
Чингисхан был очень обрадован подписанием договора, и,
положившись на гарантии послов, распорядился отправить караван в Бухару 5 . С
караваном шло четыреста пятьдесят человек, все они были мусульманами, и
вели за собой около пятисот верблюдов, нагруженных золотом, серебром,
китайским шелком, вулканическим стеклом, шкурами бобров и саблями. Все
торговцы были задержаны в Утраре и обвинены в шпионаже. Сделано это было
по приказу правителя Инальджика, двоюродного брата Султана. Он сообщил
Мухаммаду, что подозревал караван в шпионаже, и был уполномочен задержать
его. Явно по собственной инициативе, и исключительно из жадности,
Инальджик приказал казнить всех торговцев, и присвоил себе все товары. Так
как правитель принадлежал к военной партии и был под покровительством
матери Султана, Туркан Хатун, Султану пришлось смириться с его действиями.
Конечно, Султан тоже не остался в стороне, и приказал отослать верблюдов в
Бухару, где товар был продан местным купцам. Джувайни утверждает, что, по
крайней мере, одному человеку, погонщику верблюдов, удалось спастись, и он
принес ужасную весть Чингисхану, который еще раз продемонстрировал свое
самообладание и уравновешенность.
В ответ, Чингисхан послал к Шаху Хорезма Ибн Кафрай Бухру вместе с
двумя татарами, чтобы выразить протест по поводу вероломства, и потребовать
выдачи Инальджика. Султан не только отказался выполнить требования, но
убил посла и, прежде чем отпустить татар, обрил им головы.
Этот поступок сделал завоевание Туркестана неизбежным. Чингисхан
не знал о внутренних неурядицах в западной империи, и не завершил покорение
Китая, или Кашгарии и Семирьеша, куда отступил Кара Хитай, правитель
Кучлука, после поражения от Мухаммада в Фергане. Чингисхан послал Джебея,
своего самого одаренного генерала, который, появившись, как освободитель
притеснявшегося мусульманского населения, завладел Кашгарией практически
без боя. Сам Чингисхан тщательно готовился к войне с Шахом Хорезма. Он
провел лето 1219 года в долине Иртыша, а осенью повел орду в сторону
Сырдарьи, которую можно было легко перейти по льду. Его армия насчитывала
сто пятьдесят тысяч человек, из которых примерно половину составляли
прекрасно обученные монгольские всадники. У Шаха Хорезма была гораздо
более многочисленная армия, но его генералы не ладили друг с другом, и не
были особенно преданны своему правителю. Что еще хуже, у него не было
стратегического плана, и он не мог выбрать между отстаиванием Сырдарьи,
войной в Трансоксонии или даже отступлением в Индию. Чингисхан одержал
над ним полную тактическую победу, и лишь немногим городам удалось
продержаться хоть какое-то время. Не прошло и года, как Мухаммад умер в
бегах, на одном из островов Каспийского моря, брошенный всеми, за
исключением нескольких личных слуг. Его мать, Туркан Хатун, покинула
Бухару, после того, как утопила в Амударье всех наследников династии, в
основном, своих сыновей и внуков. Ее схватили в Мазандаране, далеко на
западе. Ее внук, Джалал ад-дин воевал еще два года, и даже выиграл одну
важную битву с монголами под городом Парван в Афганистане. Чингисхан
вновь продемонстрировал свое обычное хладнокровие, сказав о побежденном
генерале: "Шики Кутуку привык побеждать, и до сих пор не сталкивался с
жестокостью судьбы. Теперь, ощутив это, он будет осторожнее". После этого,
Чингисхан взял кампанию в свои руки. Во время осады Бамияна, под Кабулом,
погиб его внук, Мутуген. В связи с этим, был отдан приказ уничтожить все
живое в городе. Решающее сражение в долине Инда произошло 24 ноября 1221
года. Поражение основных сил Джалал ад-дина открыло монголам путь в
Индию.
За каких-то два года, Чингисхан подчинил себе район от Каспийского
моря до Индии и Китая. Со времен Александра Великого мир не знал такого
завоевателя. Безжалостное истребление Чингисханом непокорных, и мягкое
обращение с теми, кто переходил на его сторону, произвели глубокое
впечатление на весь цивилизованный мир, так что никто не остался
равнодушным. Чингисхану теперь было шестьдесят семь лет, и он был в
расцвете сил. Он замышлял поход на Индию с тем, чтобы вернуться в Китай
через Бирму, но от этого предприятия Чингисхана отговорил его шаман, сказав,
что благоприятный момент для завоевания Индии наступит еще не скоро.
Давайте теперь сделаем своеобразное отступление и поговорим об
отношении монголов к "святым людям". Поскольку у шаманов не было
традиции "откровения" и, следовательно, теологии, они могли одинаково
относиться ко всем духовным людям. Вообще, культура Великого Духа всегда
была известна своей терпимостью, и шаманы, конечно же, не пытались передать
свои представления покоренным народам. В то же время, монголы считали
шаманов, во-первых, посредниками между Духовными Силами и людьми, а, во-
вторых, волшебниками, способными предсказывать будущее и даже влиять на
ход событий. Чингисхан оставался верным своему учителю, шаману Кокчу, и
был готов воспринимать духовенство Ислама людьми в равной мере
одаренными и достойными почитания. Именно этим объясняется более
благоприятное отношение монголов к Ходжагану, члены которого, по мнению
народа, обладали духовными силами, чем к ортодоксальному священству,
связанному с правящей династией.
В течение первой половины тринадцатого века, Учителя Мудрости
жили в Бухаре и ее окрестностях. Умирая, Ходжа Абд аль-Халик послал за
двумя своими посвященными, Хваджой Авлия и Арифом Ривгарави, и велел ими
пригласить всех членов Ходжагана в Бухару, которая должна была стать их
центром на ближайшие двести лет.
Согласно собственным записям Хваджи Авлия, он был еще студентом
богословской академии, когда увидел Хваджу Абд аль-Халика на базаре. Какое-
то внутреннее стремление подвигло его предложить Абд аль-Халику донести его
покупки до дома. Абд аль-Халик ...
Продолжение на следующей странцие...
