он никто. И он долго будет ничем, пока не станет тем, кого сам из себя сделает". Такая позиция довольно часто приводит к пессимизму, что и произошло в случае Сартра и многих разделявших его взгляды людей. Этот пессимизм весьма характерен для нынешнего времени, хотя еще относительно недавно он не разделялся людьми, с воодушевлением смотревшими на достижения человека, игнорируя пустоту его внутреннего мира.
До шестидесятых годов нашего века в обществе преобладал оптимизм относительно будущего человеческой расы. Приверженцы каждой из трех основных точек зрения на развитие человечества были полностью уверены в том, что их образ жизни окажется единственным успешным и, наконец, возобладает. Однако за последние несколько лет произошли весьма драматичные изменения. Только профессиональные оптимисты сегодня могут утверждать, что отчетливо видят дальнейший ход событий. Ни политическая, ни экономическая, ни даже финансовая структура современного мира не внушают спокойствия. Раньше всегда был под рукой какой-нибудь враг, на которого можно было все свалить. Сегодня же, мы видим всеобщее бессилие и обеспокоенность в отношении будущего. Никто до конца не уверен в окончании войн и революций. Вопреки ожиданиям, за социальной реформой не последовало социальное благоденствие. Социальная инженерия выросла на ровном месте, подобно мыльному пузырю, и ее крах стал одним из наиболее живописных событий последнего десятилетия. Наука о поведении, изучение человеческих сообществ, программированное обучение, компьютеризированное благосостояние, социальное посредничество - все эти многообещающие линии развития оказались, в сущности, тупиковыми. Подрастающее поколение мечется от наркотиков к политическому протесту, от политики к популярной музыке, а от нее - к духовному поиску. Ничего не получается, и никто не знает почему. Странно, что это происходит именно в тот век, который гордится своим прагматичным реализмом, и когда достижения в области науки и техники, казалось бы, подтверждают способность человека добиться всего, чего бы он ни пожелал.
Безусловно, эта проблема гораздо глубже и серьезнее, чем принято считать. За последнюю тысячу лет, внешний образ существования человека изменился до неузнаваемости, в то время как его внутренняя природа осталось столь же загадочной и непостижимой. Пока мы на Западе пытались достичь власти над материальным миром, жители Востока с усердием проникали в глубины человеческого существа. В результате, они знают гораздо больше о человеке и его природе, чем мы, и в этом смысле нас вполне можно назвать "отсталой частью света". Мы стараемся настичь упущенное, заимствуя психологические методики Востока, также как они заимствуют у нас технологические разработки. При этом мы совершаем глубочайшую ошибку, пытаясь использовать техники, о сути, или "ноу-хау", которых мы не имеем ни малейшего представления. Мы даже приступаем к своего рода инженерии человечества, совершенно не понимая человека.
Каким-то образом, мы всегда упускаем из внимания большую часть спектра человеческих возможностей. Человека нередко сравнивают с айсбергом, только одна восьмая часть которого видна над водой. Даже те, кто верит в совершенствование человека, как правило, занимают в этом смысле наивную поверхностную позицию. Следует отметить, в связи с этим, что "невидимый человек" является не только источником громадного потенциала, но также постоянно и совершенно непредсказуемо воздействует на "видимого человека". Таким образом, если мы используем слово "духовный", подразумевая ту часть природы человека, которая недоступна для обычного наблюдения и анализа, то под "Духовной Психологией" мы должны понимать изучение человека в целом, включая человека потенциального и человека актуального. С этой точки зрения, можно сказать, что инженерия человечества на западе потерпела крах, поскольку игнорировала духовную сторону человека.
Однако все это не объясняет провала многочисленных "духовных" движений современности. В настоящей книге я попытался ответить на этот вопрос, а также предложить путь, соответствующий потребностям нашего времени. В основу книги легли результаты более чем пятидесяти лет поисков и экспериментов, которые я начал осуществлять с тех пор, как впервые ощутил, что могу существовать вне собственного тела. Это произошло, когда я чуть было не погиб на Западном Фронте 21 марта 1918 года. В тот момент я раз и навсегда понял, что в человеке есть нечто кроме ума и тела, что-то не подверженное ограничениям пространства и времени. С тех пор я шел по этому следу через множество стран, и в моих поисках мне помогало очень много учителей и мудрых людей. Надо сказать, я был очень везучим человеком, с точки зрения духовного окружения. Кроме того, я убедился на собственном опыте, что духовный мир не является привилегией какой-либо одной религии или учения. Даже среди таких мрачных сектантов, как Друзы, Езиды и Ал-и-Хакк я встречал высоко-духовных людей. То же самое относится и ко многим возникшим недавно движениям, таким как, например, Субуд. Наконец, самое значительное влияние на мою жизнь оказал Георгий Гурджиев, и львиная доля духовной психологии, о которой пойдет речь в этой книге, была основана именно на его учении.
С моей точки зрения, важно с самого начала определить различия между психическими опытами и духовным развитием. Наше состояние сознания обычно флуктуирует между сном и бодрствованием. Лишь очень редко мы переживаем моменты, или даже периоды, особого, расширенного состояния сознания, когда воспринимаем себя и весь мир в совершенно непривычным ракурсе. Эти редкие состояния, как правило, оказывают на человека неизгладимое впечатление и подают надежду прорвать тесный кокон нашей повседневной жизни. Характерно, что такие состояния обычно непредсказуемы и сопутствуют тяжелым стрессам и болезням. Кроме того, они могут быть вызваны наркотиками и другими искусственными средствами, а также использованием определенными практик, таких как пост, медитация и долгосрочный отказ от сна. Следует, опять же, отметить, что в опыте такого состояния могут принимать участие одновременно много людей, конечно, если их внимание сосредоточено на "ином мире", как, например, на встречах возрожденцев. Все эти изменения сознания могут быть приписаны различным реакциям нервной системы и изменениям химического состава крови. Сами по себе, они не имеют никакого духовного значения. Впрочем, это не означает, что подобные состояния сознания не могут возникать благодаря исключительно духовным обстоятельствам. Их вполне можно сравнить с симптомами, которые могут быть обусловлены самыми разнообразными заболеваниями. В то же время, подлинно духовное развитие человека происходит вне его сознания. Оно "сверхментально", по словам великого индийского борца за национальное освобождение и йога, Шри Оробиндо Гоша. Космическое сознание занимало умы мыслителей запада с тех пор, как Буке опубликовал свою бессмертную, хотя и наивную работу. "Понимание Бога" является еще одной заманчивой фразой, которую не стоит бросать на ветер. Безусловно, существуют состояния, свидетельствующие о духовном прогрессе, однако, они ни в коей мере не являются целью наших усилий. Мы совершаем серьезную ошибку, ставя знак равенства между понятиями "состояние" и "стадия", в Суфийской терминологии - хал и мукам. Так, мы можем входить в высочайшие состояния сознания и, тем не менее, оставаться такими же, какими мы были до того. То, что различные состояния сознания ошибочно принимались за трансформацию бытия, повлекло за собой серьезные последствия. Например, распространено мнение, что, поскольку высшие состояния сознания как раз и являются целью наших поисков, то о значительности того или иного движения следует судить именно по возможности пробуждения этих состояний в своих последователях. Другим следствием стало предположение о том, что цель достижения высших состояний сознания оправдывает любые средства, в том числе, использование психоделических наркотиков. Все эти идеи свидетельствуют о нашем полнейшем невежестве в сфере духовной жизни. Духовность, прежде всего, связана с понятиями воли и бытия. Она отнюдь не сводится к открытию "Дверей Восприятия", как предполагал Олдос Хаксли и многие другие. Жизнь Хаксли сложилась весьма трагично. Мы впервые встретились с ним в 1933 году, когда он регулярно посещал беседы Успенского в Лондоне. В последний раз я видел Хаксли незадолго до его смерти, когда он потерял жену, зрение, дом, библиотеку и, что ужаснее всего, надежду на понимание смысла жизни. Олдос довольно далеко продвинулся в понимании проблемы человека. Опубликовав свою книгу Brave New World (Новый Мир), он впервые заявил о том, что "опыт", сам по себе, может завести в тупик. В книге Island (Остров) он показал, что жизнь может предложить нечто большее, чем просто мимолетные видения мира Истинной Философии. Тем не менее, Хаксли не смог принести жертву, которую должен был принести ради того, чтобы стать гражданином этого мира. В этом состоит основная трудность интеллектуально одаренных людей. Им очень сложно буквально принимать концепцию "сверхментального". Они будут обращаться к сложнейшим доктринам, вроде монизма Веданты, как, например, в случае Хаксли, но не откажутся от веры в то, что истина доступнее для интеллектуально высокоодаренного человека, чем для человека простого умом. Интеллектуалу исключительно сложно постичь глубокий смысл высказывания Христа: "... славлю Тебя, Отче, Господин неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных, и открыл то младенцам." "Младенец" способен различать "бытие", в то время как разумного привлекает знание!
Цель настоящего поиска человека заключается в устойчивом, субстанциальном бытии. Мы являемся всего лишь призрачными, бесплотными духами, которые способны стать реальными существами. В течение всей истории человечества лишь очень немногие люди обладали достаточной твердостью в стремлении достичь цели, а также достаточной чувствительностью, для того чтобы решить эту задачу. Таких людей можно по праву назвать духовными гигантами. Тем не менее, люди, чей духовный потенциал не столь высок, также могут стать реальными существами. Для этого они должны ощущать сильную потребность, а также самостоятельно или с посторонней помощью обнаружить способ достижения своей цели.
До сих пор, все наши рассуждения практически не отклонялись от ортодоксального русла. Все религии и все духовные течения утверждают, что человек может быть трансформирован, и, что его трансформация зависит от его собственной веры и предпочтений. На этом, как правило, разговор заканчивается. Аргументы, приводившиеся ранее в пользу необходимости и возможности трансформации, сегодня совершенно неприемлемы. Индуистская и Буддийская доктрины освобождения от ужаса существования звучат весьма неубедительно для тех людей, которые цепляются за существование, поскольку не могут вообразить что-либо помимо него. В то же время, Христианско-Мусульманская доктрина воскресения с последующим вечным блаженством или вечным страданием также потеряла свою убедительность. Так, хотя мы и смеемся над советской пропагандой, заверяющей крестьян в том, что космонавты не нашли Бога, поднявшись на небо, наше мышление, практически полностью определяется концепциями времени и пространства. Мы считаем, что нирвана, небо, и вообще любая разновидность реального существования должна находиться "где-то". При этом не следует возлагать ложных надежд на псевдонауку, которая, ссылаясь на взаимопревращение материи и энергии, рассматривает "духовную энергию" в качестве единственного субстрата существования. Тем не менее, мы, все же, можем опереться на современную науку. Сегодня она позволяет нам отказаться от прежних представлений о пространстве и времени как вместилища, исключительно "в пределах" которого должно существовать все существующее.
Мысль о том, что мы должны выйти за пределы пространства и времени, для того чтобы понять хоть что-нибудь, включая физический мир, пришла ко мне более пятидесяти лет назад. Вскоре после этого я впервые встретился с Гурджиевым в Константинополе. К этому времени я ...
Продолжение на следующей странцие...
