го ощущения и веселить друг друга. Тогда, я решил заставить себя выполнить несколько гимнастических упражнений на верхних мостках, потому что довольно сильно боюсь высоты. Это, в итоге, привело меня в состояние нервной дрожи, но я, все же, был рад тому, что сделал, хотя еще некоторое время переживал страх от полученных впечатлений.
Дж. Г. Б. - Вы наглядным образом убедились в том, что чувствительность создает у нас ощущение жизни. Обычно эта энергия в нас настолько слаба, что практически полностью расходуется на инстинктивные реакции. Когда же вы совершаете что-нибудь концентрирующее ее, как, например, ваши упражнения на верхних мостках, вы ощущаете себя живыми. Безусловно, это основная причина, по которой нас привлекает животный страх. Он, конечно, тоже является проявлением чувствительности, но, как вы увидите позже, чувствительность обладает двусторонней природой.
В. - Не является ли страх исключительно человеческим свойством, которое постоянно стремится преодолеть чувствительность? Он остановится все сильнее и сильнее, пока не проявляется в чем-то наподобие гимнастики на верхних мостках. Это происходит довольно часто, и мне кажется, что кроме человека так никто не поступает. Некоторые люди, например, никогда не оденутся теплее, если на улице похолодает. Эта человеческая особенность проявляется даже во взаимоотношениях между людьми: так, люди стараются сказать что-нибудь оригинальное при других.
Дж. Г. Б. - Я бы не сказал, что именно страх пытается преодолеть чувствительность; это делает другое свойство человека, принадлежащее к следующему уровню его внутренней природы. "Самоутверждение", о котором вы говорите, является потребностью нашего характера - потребностью доказать, что мы чего-то стоим. Тем не менее, слово характер для вас пока мало о чем говорит; мы будем говорить о нем завтра. Сейчас же мы продолжим говорить о чувствительности.
Сегодня утром я сказал вам, что под чувствительностью можно понимать определенную энергию или состояние материи, обладающее способностью чувствовать. Я также подчеркнул отличие этой способности от таких свойств, как твердость и видимость, относящихся к материальному миру. Вероятнее всего, мы можем говорить об универсальной энергии, обладающей свойством чувствительности. В ближайшие два-три дня мы будем также обсуждать энергии, которые имеют власть над чувствительной энергией, и когда мы применяем их, чувствительная энергия используется, а не просто выплескивается сама по себе. Результатом этого использования становится та разновидность опыта, о которой вы говорили. Такое возбуждение и чувство переполненности жизнью исходит от желания ощутить выброс чувствительной энергии, а также двойственности ее природы. По-видимому, у чувствительной энергии всегда есть два полюса. Человек не может испытывать удовольствие и не чувствовать боли, ощущать возбуждение и не чувствовать скуки, и т. д. Если эти ощущения приходят одновременно, вместо того, чтобы, как обычно, чередоваться друг с другом, мы переживаем особенное вдохновение жизни. Когда обе характеристики жизни начинают работать одновременно, человек чувствует себя по-настоящему живым.
В. - Сегодня я отметил для себя две вещи. Во-первых, без чувствительной энергии я бы не мог соскабливать краску, поскольку именно она была связующим звеном между мной и работой. Без чувствительной энергии, рука и инструмент, конечно, были бы связаны друг с другом, но на этом все бы и заканчивалось. Для того чтобы скоблить слабо поддающуюся поверхность требуется нечто большее, чем просто рука и скребок. Нужно, например, по мере необходимости, менять положение инструмента. Во-вторых, я отметил, что мог спускаться и подниматься по лестницам, и у меня не оставалось времени на страх, поскольку моя чувствительность была сконцентрирована в гораздо большей степени на самой лестнице, чем на объекте страха - на высоте.
Дж. Г. Б. - Ваше первое наблюдение вполне соответствует действительности; чувствительная энергия на самом деле запускает механизм. Если она уходит, или ее не хватает, механизм работать не будет, и поэтому мы используем такие понятия, как "жизнь", "живое тело", "мертвое тело", ''полный жизни", "живчик" и "безжизненный", "инертный". Другие ваши наблюдения носят иной характер и демонстрируют нам еще один аспект чувствительности. Дело в том, что каждый вид энергии по-своему связывает вещи. В материальном смысле, вещи связаны за счет сопоставимости. В этом заключается один из способов связи. Энергия же, о которой мы говорим сегодня, не просто связывает вещи, а позволяет нам дотрагиваться до них, осуществлять с ними контакт. Этот контакт может быть направленным, и в соответствии с его направлением меняется наш опыт. Например, если в мой опыт входит нечто воображаемое, или мое внутреннее состояние, то я ощущаю это соответствующим образом; если же речь идет о чем-то доступном внешне, я уже не в такой мере завишу от своего внутреннего состояния.
В. - Мне кажется, что чувствительность определенным образом связана с качеством. Не имеет ли место, в данном случае, способность различения между более высоким и более низким качеством?
Дж. Г. Б. - Сама по себе чувствительность не позволяет нам различать. Действуя с позиции одной лишь чувствительности, мы реагируем на непосредственный стимул, и не принимаем во внимание косвенные обстоятельства. Так, под влиянием чувствительности, мы пытаемся отгородить себя от полыхающего пламени. В то же время, нечто более глубокое в человеке может заставить его пройти сквозь огонь, если он знает, что, сделав это, спасет свою жизнь. Кроме того, человек может пойти в горящее помещение, чтобы спасти ребенка. Одна лишь чувствительность не способна подвигнуть человека на эти действия.
Само слово "чувствительность" могло сбить вас с толку. У некоторых из вас, возможно, сложилось впечатление, что чувствительность - это нечто вроде различения. Мы, например, говорим: "чувствительный художник" или "этот человек очень чувствителен". Я использую этот термин в гораздо более простом значении. Именно поэтому я неоднократно подчеркивал, что чувствительность характерна для всех живых организмов.
В. - Это действительно так, я на самом деле считал, что чувствительность сродни различению. Тем не менее, я думаю, что без чувствительности мы не могли бы подойти к порогу различения.
Дж. Г. Б. - Вы правы. Хотя различение относится к другому уровню, чувствительность должна была развиться раньше; мы не можем различать то, чего не чувствуем.
В. - Может быть, чувствительность начинается с инстинкта самосохранения?
Дж. Г. Б. - Нет, конечно, чувствительность не может начинаться с этого инстинкта, ведь у многих живых существ он полностью отсутствует. Например, его явно нет у некоторых насекомых. Однажды мне пришлось пройти несколько миль сквозь рой саранчи среди виноградников Аттики в Греции. Этих насекомых были миллионы; крестьяне пытались остановить их, разжигая огромные костры, но насекомые тушили их собственными телами. У них явно отсутствовали какие-либо признаки инстинкта самосохранения. Они летели нескончаемым потоком, умирая миллионами. Я также видел термитники в Африке. Для термитов характерно ужасающее безразличие к индивидуальной жизни, несмотря на потрясающее развитие автоматической энергии, которая обеспечивает им значительную власть над окружающим материальным миром.
Все, кому доводилось наблюдать такие формы жизни, согласятся со мной, что инстинкт самосохранения явно не присутствует у отдельных представителей вида. Это относится не только к насекомым, но и ко всем животным колониального типа. Более того, когда человек начинает вести себя как стадное животное, он тоже теряет этот инстинкт. На самом деле, инстинкт самосохранения связан с чем-то большим, чем просто жизненность. Вы, возможно, довольно часто замечали, что, действуя под влиянием какой-либо части нашей чувствительности, мы можем делать вещи, приносящие нам вред. При этом мы можем не различать и даже не отслеживать то, что делаем. Этот вопрос начал интересовать меня очень давно, и, насколько я могу судить, наша чувствительность не включает в себя такие инстинкты, как инстинкт самосохранения, самоутверждения, самообновления и т. п., которые мы связываем с нашей животной природой. Они не исходят от чувствительности, даже от наиболее организованной ее части. Начало им дает энергия другого вида, о которой мы будем говорить с вами завтра.
В. - Когда я смотрю на человека, у меня может сложиться впечатление, что он умный, или что он не отличается развитыми умственными способностями. Я также часто приписываю то или иное качество его внешности или голосу. Является ли это работой чувствительности?
Дж. Г. Б. - На самом деле, есть два способа вынесения таких суждений. Мы довольно часто судим о человеке чисто механически. Можно даже было бы изобрести такую машину, которая бы действовала точно так же. Проанализировав вибрации голоса, компьютер сказал бы нам, что этот человек является таким-то и таким-то. Машине это удавалось бы даже гораздо лучше, чем нам, но она не ведала бы, что делала. Когда мы осознаем, что данный голос оказывает на нас иное впечатление, чем какой-то другой, и что данное лицо вызывает у нас иные чувства, чем какое-либо другое, мы можем говорить о присутствии в нас чувствительности, и именно эта осведомленность отличает живое действие от механического. Я могу смотреть на человека чисто механически, как смотрит компьютер, и могу смотреть так, как способно смотреть только живое существо. При этом я чувствую разницу между этими двумя способами. Используя первый способ, я не могу одновременно осознавать свою деятельность, поскольку, чтобы осознавать происходящее человек должен быть чувствительным. Тем не менее, я могу оглянуться назад и вспомнить, что смотрел на что-то так, как это сделало бы на моем месте электронное устройство.
В. - Я думал о том, что растения чувствительны к воде и воздуху, и это напомнило мне, что, когда солнце светит ярко, мое настроение поднимается, а мрачная погода, наоборот, вгоняет меня в депрессию. Мне кажется, что мы реагируем на погодные условия во многом так же, как растения.
Дж. Г. Б. - В том, что вы сказали, для нас есть два очень важных момента. Во-первых, для чувствительности характерно это отталкивание и притягивание, напор и откат, удовольствие и неудовольствие. Свет, тепло, воздух и т. п. притягивают нас, а сырость, холод и темнота - отталкивают. Идя навстречу одному, мы укрываемся от другого. Такие стремления типичны для чувствительности, и я уверен, что сделанное вами наблюдение поможет нам разобраться с этой стороной нашей природы. Вы также использовали понятие "реагировать", которое, в свою очередь, послужит нам опорой для понимания чувствительности. Дело в том, что чувствительный механизм представляет собой механизм реагирования.
В. - Скажите, пожалуйста, являются ли реакции, основанные на условных рефлексах, производными чувствительности?
Дж. Г. Б. - Да, конечно. Условные рефлексы используют именно ту двоичность чувствительности, о которой мы говорили. Дрессируя животных, мы вырабатываем у них условные рефлексы при помощи положительных и отрицательных стимулов. Так, мы связываем определенные действия с приятными ощущениями, а не нужные нам - с неприятными. Таким образом, устанавливаются "ассоциации чувствительности". Все это возможно благодаря тому, что чувствительность поддается организации. Рефлекс является каналом чувствительности. Условный рефлекс, в свою очередь, представляют собой такую организацию двух или более каналов, при которой стимуляция одного вызывает реакцию другого. Все сводится именно к этому.
Можно сказать, что подобные эксперименты проводятся с задействованием чувствительных составляющих живого существа. Именно благодаря этому удается вырабатывать такое разнообразие условных рефлексов, даже у существ без нервной системы, от которых вы бы, вероятно, такого не ожидали. Этого удается достигать за счет природы чувствительности. Чувствительность представляет собой "да - нет" механизм, но он существенным образом отличается от подобных электронных устройств, поск...
Продолжение на следующей странцие...
