Издательство "Полюс"
Санкт-Петербург
1999
Издание осуществлено за счёт средств автора.
Эта книга - значительно расширенная и дополненная относительно предыдущего издания ("Как познается Бог"[24]) автобиография известного по десяткам научных статей и примерно трём десяткам книг, посвященных методологии и методикам духовного развития, российского ученого-биолога, теоретика и практика, духовного Мастера Владимира Антонова. Автор рассказывает в том числе о своей учёбе у Божественных Учителей, о своих ошибках и успехах в духовной помощи людям, о личном постижении многомерной структуры Абсолюта, познании Бога-Отца, о методах духовной работы.
Книга будет полезна психологам, медикам, педагогам, философам и всем людям, уже идущим по духовному Пути или стремящимся его найти.
ББК 86.37
ISBN 5-89455-002-5
ЛР № 0648410 ОТ 22.11.96
Адрес для корреспонденции:
Антонову Владимиру Васильевичу,
до востребования, Санкт-Петербург, 197022.
___________________________________
(c) Антонов В.В., 1999.
ПРЕЖНИЕ ЖИЗНИ И НАЧАЛО ЭТОЙ
Я помню два своих предыдущих воплощения.
До этого тоже, разумеется, я воплощался в человеческие тела, но те - более ранние воплощения - проходили на слишком "обычном", "сером" уровне. Поэтому о них нет смысла и вспоминать. Но они подготовили меня к последующим.
В первом из тех двух воплощений я был вождем индейского племени на Кубе. Значит, опыт предшествовавших жизней уже обеспечил меня тем количеством "личной силы", чтобы занять лидирующее положение среди людей. Эти качества продолжали укрепляться в статусе вождя. Росло также и важнейшее качество хорошего лидера - заботливость о других.
Я неспроста выделяю сейчас эти подробности. Ведь мы на Землю присылаемся нашим Высшим Учителем - Богом - не просто пожить, повеселиться и пострадать. Мы все сюда попадаем из мира нематериальных живых энергий с целью учиться. И я хочу проиллюстировать на собственном примере то, как это происходит.
Следующее моё воплощение было в Германии во времена Реформации, снова в мужском теле. Получил образование врача (продолжение линии заботы). Но когда началась борьба за освобождение от всевластия деградировавшей в те времена католической церкви - взялся за оружие и сражался, будучи одним из ближайших сподвижников Мартина Лютера.
В кармическом отношении (т.е. с точки зрения формирования дальнейшей судьбы-кармы) был важен такой эпизод. Обороняя усадьбу, я стрелял в нападавших. Одного ранил в ногу, другому пуля попала в грудь. О последствиях расскажу позже.
Сам в дальнейшем был убит в одном из следующих боев.
В нынешней жизни Бог снова дал мне мужское тело. (Это говорит о том, что качества, наиболее благоприятно взращиваемые в женских телах, мною были освоены ещё до последних трёх воплощений). Он поселил меня в нынешнем Петербурге - одном из интеллектуальных центров обездуховленной коммунистами России.
О семье. Мать - врач (что было необходимо для подкрепления моего интереса к медицине, к стремлению помогать другим людям). Отец - типичный "холерик" с порывистым характером и подчас неподкрепляемыми интеллектом поступками, приятель пьяниц, хотя сам пьяницей не был, сын "раскулаченного" большевиками крестьянина, но рвался сражаться заодно с большевиками, а те его как сына "кулака" отшвыривали. Ему всё же удалось повоевать в преступной войне против финнов, чем он очень гордился. Был членом КПСС и "воинствующим атеистом".
Но он показал мне не только то, каким не надо быть. В нём были и проблески светлого, а именно, любовь к природе, хотя и своеобразная.
Он приучил меня с детства к рассветам над озером в зарослях тростника, к плеску воды под днищем лодки, к вечерним зорям с вальдшнепами и пением дроздов, к ночлегу у костра, к скрипу снега под лыжами зимой.
Но его любовь к природе была с элементами садизма. Ведь все многочисленные общения с природой совершались с целью убийства: он сам был рыбаком и охотником, не считался с правом других существ жить - и меня учил тому же.
И мы оба любовались красотой природы и её обитателей... в том числе и тогда, когда они умирали в мучениях в наших руках, нами же искалеченные.
Помню, как я гладил их, мне хотелось искренне, чтобы им было приятно! И вдруг глаза моей жертвы тускнели... и я клал труп в рюкзак, гордясь "трофеем". Любовь и жестокость сливались воедино. Ведь это же садизм, свойство самых низких примитивов! Как я страдал, переживая заново всё это, когда повзрослел и наконец "дошло"!
Да, в те годы способность к сопереживанию и состраданию ещё не была присуща мне, как и большинству других людей.
Ещё вспоминаю об отце, что, когда он уже ослабел незадолго до смерти, его стали мучить бесы, создавая устрашающие переживания наподобие "страшных снов", которые он воспринимал как явь. Я - в ту пору уже хорошо знакомый с мистическими явлениями - пытался объяснить: ты, мол, ведь с бесами играешься, к Богу обратись! Ищи Бога! Попробуй!
Он тогда впервые перестал негодовать по поводу моей религиозности: понял, что я прав. Он даже пытался совершать какие-то усилия... Но было уже поздно. Он тогда так и сказал очень горько:
- Теперь уж мне поздно...
... Через годы после смерти отца я как-то шёл зимой на лыжах по тем местам, где мы с ним рыбачили, вспоминал красоту тех вечерних и утренних зорек в лодке, благодарил отца мысленно за то, что всё это было... И вдруг слышу его голос:
- Ты меня ещё помнишь, сыночек?...
- Мир тебе, папа! Приходи снова сюда, чтобы стать лучше!1
... Также всё моё детство прошло с бабушкой - вечно раздраженным, злобным человеком, жившим в постоянном осуждении всех вокруг и ненависти к ним. Её характерной чертой был непрерывный "внутренний диалог", протекавший на тех эмоциях. Он занимал её настолько, что часто "выплёскивался" в выкриках проклятий "собеседнику", особенно когда она оставалась одна.
По профессии она была школьной учительницей...
Она тоже сыграла в моей жизни очень важную роль, научив тому, каким не следует быть.
Из школьных воспоминаний самыми яркими остались такие: учительница, которая до крови била детей большой линейкой по головам, и другая учительница, целый урок объяснявшая, что при умножении на нуль получается само число, это понять нельзя, в это просто нужно поверить. И мы, приучаемые верить, верили.
И ещё сверстник один запомнился: во всех мальчишеских "военных" играх он сам, добровольно, всегда брал на себя роль "предателя". Интересно бы проследить, какими были его прошлые жизни...
... С детства у меня всегда было желание всем помогать. Даже в играх любил прорывать протоки между лужами и углублять русла ручейков: "помогал водичке течь". Мне это казалось столь естественным... И как же я бывал ошеломлён, когда вдруг видел, как другие дети, наоборот, увидев текущую воду, сразу же стремятся её завалить камнями, грязью...
Потом, когда я подрос, уже после окончания университета и аспирантуры, я тоже совершенно естественным образом всегда стремился всем помочь: всегда сам (бесплатно) с удовольствием всех подвозил на машине, или, когда видел, что кто-то что-то тащит, грузит, разгружает - даже незнакомые люди - для меня было обычным сразу же, без лишних разговоров, включаться в дело, помогая.
Благодаря этой черте меня любили и уважали почти все. Товарищи однажды даже "приклеили" мне прозвище "Гуру" - за это качество, за бороду и за обширные биологические и медицинские знания, которыми всегда был рад поделиться со всеми.
Хотя в ту пору я ещё ничего не знал об истинной духовности. Действительным Гуру - т.е. духовным лидером, познавшим Бога и способным привести к Нему, - я стал значительно позже, десятилетия спустя...
... В первый раз я проявил свой "характер" и готовность "противостоять тоталитаризму" классе в пятом. Я стал отстаивать своё право зачёсывать волосы назад, а не вперед, как полагалось всем мальчикам. Со мной "беседовали" завуч, директор, "вызывали родителей"... Но я - один, маленький - победил! И потом единственный в школе ходил с зачесанными назад волосами.
Второй конфликт я учинил, отстаивая своё право писать на уроках авторучкой, а не макая перо в чернильницу. (Тогда авторучки были ещё новинкой). И тоже ведь отстоял своё право быть не таким, как все!
Следующий детский подвиг был мною совершен в середине девятого класса. Тогда вместо 10-летнего обучения вдруг ввели 11-летнее. Но во мне в том возрасте впервые начала проявляться черта, наработанная в прошлых жизнях, - навык интенсивной жизни.
Я перевёлся в вечернюю школу, которая оставалась 10-летней, и пошёл работать в медицинский институт: мыть полы и окна, делать уколы крысам, ухаживать за собаками. Перейти из дневной школы в вечернюю тогда было непросто: это было слишком необычно. К тому же администрация не хотела отпускать хорошего ученика. Но я снова победил: сказались навыки воина прошлых жизней!
Но перевестись-то перевелся, а разница в программах была значительной, и мне долго пришлось сдавать "хвосты".
Так Бог начал приучать меня к интенсивной интеллектуальной работе.
Продолжилась эта тенденция и позднее: поступал в университет - не хватило 0,5 балла на дневное отделение, взяли с теми же оценками на вечернее. Но на вечернем надо было учиться 6 лет, а не 5, как на дневном. На втором курсе стал переводиться на дневное - снова "хвосты", снова бесконечные перегрузки... И победа!
В университете я учился на биолога-зоолога-эколога - линия развития, заложенная в меня с детства отцом и очень пригодившаяся в дальнейшем.
В университете я тоже сражался. Однажды КГБ устроил провокацию для студентов: давайте поговорим о комсомоле, какие в нём есть недостатки, как нам сделать его лучше... Предложили "честную дискуссию".
Я тогда выступил и сказал всё, что о комсомоле думал.
Меня за это чуть не отчислили из университета. Но однокурсники отстояли. Получил лишь выговор "за необдуманное высказывание".
Но с этого эпизода на меня в КГБ завели досье.
Выпускную работу в университете писал по теме об экологии бобров. Материал собирал, месяцами живя с бобрами у маленькой лесной речки в болотах с бесчисленными комарами.
Философией я увлекся ещё на университетских лекциях по "марксизму-ленинизму": быстро понял, что "здесь что-то не так", а углубившись и разобравшись с помощью большого количества прочитанных книг, убедился, что "не так" здесь всё. По душе мне пришелся экзистенциализм с его главным вопросом о смысле жизни человека.
От религиозного ответа на вопрос о смысле жизни я тогда ещё был очень далек: ведь вокруг меня не было ни одного религиозного человека.
В политическом отношении мне помог во всём разобраться Геннадий Андреевич Шичко - страстный борец против любой лжи, любой подлости. Это именно он первым в нашей стране поднял голос против сталинской политики "тотальной алкоголизации" населения, стал организовывать "клубы трезвости", лечить алкоголизм.
Против него ополчилась КПСС: его обвиняли в "экстремизме", "попытке подорвать экономику страны" и т.д. Он - выстоял!
... Одной из моих отличительных черт, воспитанной ещё в прошлой немецкой жизни, было стремление к предельной порядочности. Это стало моим кредо - главным жизненным принципом. Я был тщателен, как мог, в этом отношении сам. И того же ждал от других.
Однажды во время застолья по какому-то случаю собравшиеся устроили шутливый анкетный опрос: что Вы больше всего цените:
а) в мужчинах;
б) в женщинах.
Про мужчин ответы давали такие: ум, силу и т.п.
Про женщин подвыпившие мужчины указывали разные части их тел.
А я в обоих случаях ответил: "Порядочность".
Ответы потом зачитывали и со смехом отгадывали, кто какую анкету заполнял. Меня опознали без проблем.
Но сейчас я вижу до отчаяния постыдные изъяны в своей тогдашней "порядочности".
... Почти каждый человек считает себя порядочным.
Вот, издатель в Москве отказался выплатить гонорар за изданную книгу, хотя срок договора истек. Говорит: бери натурой, книгами. Но как при нынешних ценах привезти из Москвы в Петербург две тысячи книг? При этом он наверняка считает себя абсолютно порядочным человеком. И жена его про него тоже так говорит. "Потому, - говорит, - я с ним и сош...
Продолжение на следующей странцие...
