ращаем свое недостижение в концепцию. Если же мы достигаем этой цели, то видим, что жизнь конечно остается той же самой, и даже хуже того, а может уже и не увидим мы этого, а спишем это на что-то другое - например можем себе сказать, что возраст сказывается уже, и мол с возрастом люди начинают стареть, и надо больше заботиться о себе, и пора бы уже обустроиться по-настоящему, и тогда мы формируем новые цели, а они снова и снова ничего нам не дают, и мы придумываем новые объяснения - почему так не получилось, и формируем новые цели, и так до тех пор, пока не умираем от старости и маразма.
Сильные цели могут диктоваться не только страхом, но и интересом, и тогда мы с энтузиазмом учим японский, а потом английский, а потом мы читаем книги по физиологии, астрономии, квантовой механике, начинаем разбираться в самых разных вещах, научаемся декламировать, увлекать, рассказывать, потом мы становимся энциклопедистами, можем учить других, восхищать своими знаниями и способностями, пишем книги и опять же кончаем свою жизнь в полном маразме и опустошенности, с головой, забитой цифрами, фактами и гипотезами, и с сердцем, превратившимся просто в мышцу согласно всем законам анатомии, и с мозгом, превратившимся в то же самое.
Есть и другие цели - назовем их (условно!) слабыми целями. Это цели, которые мы ставим себе, чтобы в данный момент времени быть оглушенным как рыба: их даже целями трудно назвать - это некие вешки, которые мы ставим в пустоте, чтобы нам казалось, что мы куда-то идем. Впереди маячит полная пустота, но у кого хватит сил принять это? И тогда мы забрасываем туда - в неизвестную пустоту - некую вешку, она куда-то втыкается и мы тащимся к ней и получаем некое облегчение в процессе всего движения, чередуемое с мучительными приступами бессмысленности, и в конце иногда получаем мертвенное минутное успокоение, когда достигаем цели, и так и бродим по кругу в этой яме без конца и края. Например, я смотрю программу и вижу - сегодня будет футбол, и я испытываю успокоение, потому что вечер теперь у меня заполнен - у меня есть цель. А потом я созвонюсь с приятелем и мы пойдем с женой к нему - выпьем пива и поболтаем о том о сем, а на утро у меня интересное или не очень дело на работе, но это работа, я должен ее делать, потому что мне платят зарплату, и стало быть тут и думать не о чем - это вполне понятная цель, и она утешит меня с понедельника по пятницу, а в воскресенье мы пойдем в кино, а сейчас я пойду ужинать и ближайший час у меня тоже занят. Это все "слабые" цели, но выбраться из их плена - дело ох какое непростое. Я назвал их "слабыми" потому, что они не имеют природу яркой вспышки - они как туман обволакивают нас, но этот туман держит нас мертвой хваткой.
Когда я остаюсь сам с собой наедине и начинаю превращать свою мертвую обыденность в живую обыденность, то сильные цели вызывают во мне озабоченность - я обнаруживаю ее и устраняю как негативную эмоцию, после чего рассматриваю цель и нахожу ее пустой. Но слабые цели по отдельности озабоченности зачастую вовсе и не вызывают, поскольку эти цели для меня вовсе незначимы, или их значение ничтожно - они всего лишь наполнители моей внутренней мертвой пустоты. Они влияют на меня по-иному - они набрасываются на меня всей кучей, обволакивают и, как в анекдоте про сторожевую собаку без зубов, засасывают насмерть. Дело в том, что повседневная жизнь не существует без слабых целей. Нет такого времени, в которое я бы не знал - чем я займусь. И если такое время появляется, то я начинаю быть очень озабоченным и ищу себе занятие. Когда в последний раз вы просто сидели или гуляли или лежали без какой-либо цели вообще? Просто созерцая небо, или просто гуляя по лесу, освободив свою голову как от мыслительного хаоса, так и от целенаправленных размышлений? Между тем постоянное обуревание слабыми целями делает из нашей жизни бесформенную кашу - у нас очень мало шансов сделать что-то серьезное, пока мы находимся в этой череде бесконечно сменяющих друг друга занятий.
В своем опьянении целями люди поддерживают друг друга. Попробуй побыть просто так, ничего не делая, среди людей? Реакция будет немедленной и может носить самые разные формы, вплоть до яркой агрессии. Чем больше "прав" будет иметь на тебя тот или иной человек, тем жестче будет его поведение - он приложит все усилия, чтобы вновь запустить тебя в орбиту делания хоть чего-нибудь. У тебя есть родители? Муж с женой? Взрослые дети? Приятели? Попробуй в их присутствии прекратить делание-чего-нибудь. Самый минимум, на что ты можешь рассчитывать с их стороны, это сарказм, переходящий в раздражение. Никто не должен останавливаться, никто. Все должны крутиться как белки в колесе, у всех всегда голова должна быть занята хоть какой, но целью. Это закон социальной жизни, в которой мы живем. У каждого должен иметься смысл, направление, задачи и проблемы. Никто не будет выпущен за колючую проволоку просто так. Для того, чтобы выйти за эти пределы, необходимо пойти на непоколебимое противостояние всем силам, которые будут против тебя обращены. Разумеется, главная сила противодействия будет действовать в тебе самом.
Я говорил, что необходимо устранить в себе все эмоции озабоченности. Этим самым мы делаем еще один шаг к просветлению, поскольку концепция, лишенная покрова озабоченности и следующих за нею действий и эмоций, приобретает ярко-кричащий оттенок, становится заметной, выпирающей, и, таким образом, уязвимой для рассмотрения и рассеивания. В рамках этой работы нам еще надо прекратить влияние на себя слабых целей. Сделать это можно только путем прекращения создания для себя этих вешек и следования им. Необходимо перестать непрерывно чем-то себя занимать. Необходимо выделять в своей жизни какое-то время, и в это время не делать ничего - просто сидеть или лежать или бродить - разумеется, при этом требуется поддерживать себя в состоянии свободы от 4Н и внутреннего диалога, чтобы не загрузиться какими-то эмоциями и механическими рассуждениями, но свобода от 4Н и ВД - это не деятельность, это просто следствие отсутствия делания глупостей, это просто позволение нашей природе проявляться свободно. Чем сильнее ваша решимость, тем более значительное время вам удастся проводить вне непрерывной самозанятости. Это будет очень трудно поначалу - будет такое ощущение, что я выпал из жизни, что жизнь проходит мимо, что я попросту теряю время. Будет трудно усидеть на месте, мысль начнет дико скакать в поисках того - чем бы заняться, и это будет непросто - удержать себя от размышлений. Ведь размышления - это тоже один из видов слабых целей. И если заставить себя не смотреть телевизор сравнительно просто, то заставить себя прекращать размышления, возникающие только от того, что ну надо ведь хоть что-то делать - непросто.
Когда слабые цели начинают обнаруживаться, рассматриваться и устраняться, то рано или поздно настанет момент, когда пространство, занимаемое ими, очистится. За что бы я ни взялся, все отваливается от меня по причине полнейшей бессмысленности. Тот, кто предельно честно отбросит от себя слабые цели, неизбежно испытает первым делом шоковое состояние. Пытаясь спазматически спастись от него, можно пытаться ухватиться за ту или иную цель, смысл, направление, но это будет сродни тому, что делает человек, стремящийся напиться и забыться. Легкое опьянение в самом деле может слегка ослабить шок, но ценой помутнения сознания, а туда возвращаться совсем не хочется... В конечном счете мы вынуждены принять этот шоковый удар в полной мере и пережить его с начала до конца. Я, конечно, не знаю в точности, что чувствует алкоголик или наркоман, но кажется уместной аналогия с состоянием алкоголика, который не может больше жить в пьяном тумане, и принимает удар реальности - какова бы она ни была, а там все ужасно с точки зрения его концептуальных схем: ушла жена, нечего есть, нет работы, и т.д. Так и здесь - реальность пронзительна: все цели пусты, все направления ведут только по замкнутому кругу, все заботы - лишь сон, все накопления и достижения ничего не меняют в моей жизни. Тем не менее постепенно будет приходить ощущение, что это не жизнь проносится мимо, а мимо проносится всякая ерунда. Более чистое качество сознания будет проявляться, и шоковое состояние постепенно будет сменяться приливами удивительной наполненности - удивительной тем, что она не наполнена чем-то, и более того - из нее выброшено все, что может якобы наполнять, и именно поэтому она и наполнена. Нет ничего, что является основанием, причиной этой наполненности, за что надо было бы цепляться и заботиться о его сохранении, развитии и т.п., поэтому этой полноте также присуще переживание абсолютной свободы: не о чем беспокоиться.
Все люди с утра до вечера заняты каким-то своим потоком дел. Так делают все, и поэтому это кажется естественным состоянием человека. Если спросить человека - чем он занят и для чего, то на это у него всегда найдется ответ. Всегда есть какая-то цель, для достижения которой и предназначены все его действия. При этом чаще всего у этой цели есть какие-то временные рамки, или по крайней мере надежда на то, что рано или поздно эти рамки проявятся. И тогда человек надеется прекратить свою деятельность. Чем он будет заниматься после - редко кого интересует. Как правило воображается нечто приятное. К приятному относится то, на что у человека никогда не хватает времени, и чаще всего это некая неоформленная чепуха.
Вот ведь как странно получается: если мы возьмем и рассмотрим каждое конкретное действие, конкретную цель или предпочтение или еще что угодно из мира концепций, то легко увидеть - что это отнюдь не имеет какой-то ценности, и что смешно придавать какое-то значение этой ерунде. И уж тем более смешно думать, что поддержание какой-то определенной глупости может сделать нашу жизнь наполненной. И тем не менее этого недостаточно, чтобы вырваться из этого замкнутого круга. Деятельность наполняет нашу жизнь и делает ее пустой и бессмысленной, но разорвать круг этой деятельности практически невозможно. Если в этом есть какие-то сомнения - посмотри на свою жизнь хотя бы за последний час и скажи: разве ты не был чем-то занят? Разве твои мысли не дергались из стороны в сторону из одной глупости в другую? Сколько минут в день ты страдаешь от того, что ты не свободен от глупости? Сколько минут в день ты отчаянно просишь, требуешь способности видеть истину? Сколько минут в день ты охвачен непреодолимой жаждой истины и ни на что постороннее не отвлекаешься? Наверное бессмысленно даже ставить такой вопрос. Наверное бывают минуты, когда в результате очередного приступа бессмысленности твой ум направлен на поиск истины, но в следующую же минуту очередная цель или предпочтение или еще что угодно захватывает твое внимание. И при всем при этом ты наверное чего-то ждешь от жизни? При всем при этом наверное у тебя хватает глупости рассуждать о поиске и об истине и любви? Это не менее смешная глупость, чем остальные. Даже для того, чтобы выучить английский язык, необходимо отдаться этому делу всерьез и надолго. Почему же тогда люди полагают, что для того, чтобы прикоснуться к истине, достаточно лишь иногда за кружкой пива потрепаться на эту тему? Истина не придет к тебе, если ты не повернешься к ней лицом, если ты не отдашь ей всего себя, если минута за минутой, день за днем не будет посвящена безмолвному вопросу-просьбе-требованию увидеть истину, стать истиной. Неужели тут нужно что-то объяснять? День за днем ты смотришь телевизор, занимаешься сексом, мечтаешь о большей зарплате и о красивой одежде, ешь как лошадь и накачиваешь свои мускулы и тренируешь свой интеллект, но где тут во всем этом поиск истины? Ты раздражаешься - радуешься - выражаешь неприязнь и т.д. Ты работаешь по 10 часов в день, чтобы заработать себе на хлеб, но на хлеб ли? А не на магнитофон - компьютер - машину - дачу - прихоти жены - зависть приятелей - удовольствие и т.д.? А потом этого человека можно увидеть, рассуждающего с патетическим выражением лица о том - как неуловима истина! Нет большей лжи, чем утверждение о том - что истина неуловима. Человек, утверждающ...
Продолжение на следующей странцие...
