l voice, Тем, кто внимал его небесному голосу,
The veil heaven's pity throws on future pain Кому жалость неба вуаль на грядущее страдание набрасывает,
The Immortals' sanction seemed of endless joy. Санкция Бессмертных казалась нескончаемой радостью.
But Aswapati answered to the seer; - Но Ашвапати ответил провидцу;
His listening mind had marked the dubious close, Его слушающий ум заметил недоговоренность скрытую,
An ominous shadow felt behind the words, Зловещую тень ощутил за словами,
But calm like one who ever sits facing Fate Но спокойный, как тот, кто Судьбу постоянно встречает
Here mid the dangerous contours of earth's life, Здесь, среди опасных очертаний жизни земли,
He answered covert thought with guarded speech: Он ответил, осторожной речью скрыв мысль:
"O deathless sage who knowest all things here, "О бессмертный мудрец, который знает все вещи на свете,
If I could read by the ray of my own wish Если б мог я читать своего собственного желания лучом
Through the carved shield of symbol images Сквозь резной щит символических образов,
Which thou hast thrown before thy heavenly mind Который ты перед своим разумом небесным поставил,
I might see the steps of a young godlike life Я бы смог шаги юной богоподобной жизни увидеть,
Happily beginning luminous-eyed on earth; На земле счастливо начавшейся, светлоглазой;
Between the Unknowable and the Unseen Между Непостижимым и Невидимым
Born on the borders of two wonder-worlds, Рожденную на границе двух чудо-миров,
It flames out symbols of the infinite Она бесконечности символами вспыхивает
And lives in a great light of inner suns. И живет в великом свете внутренних солнц.
For it has read and broken the wizard seals; Ибо эта жизнь прочитала и взломала печати волшебные,
It has drunk of the Immortal's wells of joy, Она испила из Бессмертия родников радости,
It has looked across the jewel bars of heaven, Заглянула за драгоценные засовы небес,
It has entered the aspiring Secrecy, В устремленную Тайну вступила,
It sees beyond terrestrial common things Она смотрит за пределы земных обычных вещей,
And communes with the Powers that build the worlds, Беседует с Силами, что строят миры,
Till through the shining gates and mystic streets Пока сквозь ворота сияющие, по мистическим улицам
Of the city of lapis lazuli and pearl Города лазурита и жемчуга
Proud deeds step forth, a rank and march of gods. Гордые дела шагают вперед, ряды и марш богов.
Although in pauses of our human lives Хотя в паузах наших человеческих жизней
Earth keeps for man some short and perfect hours Земля для человека хранит некие короткие и совершенные часы,
When the inconstant tread of Time can seem Когда непостоянная поступь Времени может казаться
The eternal moment which the deathless live, Вечным моментом, что бессмертно живет,
Yet rare that touch upon the mortal's world: Однако редко то касание мира смертного:
Hardly a soul and body here are born Душа и тело здесь рождаются тяжко,
In the fierce difficult movement of the stars, В трудном и жестоком движении звезд,
Whose life can keep the paradisal note, Их жизнь может хранить райскую ноту,
Its rhythm repeat the many-toned melody Ее ритм повторять многоголосой мелодией,
Tirelessly throbbing through the rapturous air Неутомимо пульсирующей сквозь восторженный воздух,
Caught in the song that sways the Apsara's limbs Пойманный в песне, что качает члены Апсары,
When she floats gleaming like a cloud of light, Когда она, мерцая, плывет, подобная облаку света,
A wave of joy on heaven's moonstone floor. Волна радости по луннокаменному полу небес.
Behold this image cast by light and love, Взгляни на этот образ, отлитый любовью и светом,
A stanza of the ardour of the gods Станс пыла богов
Perfectly rhymed, a pillared ripple of gold! Совершенно срифмованный, колоннада пульсации золота!
Her body like a brimmed pitcher of delight Ее тело, как сосуд, восторгом наполненный,
Shaped in a splendour of gold-coloured bronze Оформленный в великолепие золотой бронзы,
As if to seize earth's truth of hidden bliss. Словно чтобы поймать правду земли о скрытом блаженстве.
Dream-made illumined mirrors are her eyes Ее глаза - грезой сделанные зеркала освещенные,
Draped subtly in a slumbrous fringe of jet, Тонко задрапированные сонной каймою гагаты,
Retaining heaven's reflections in their depths. Хранящие отражение неба в своей глубине.
Even as her body, such is she within. Каково ее тело, такова она и внутри.
Heaven's lustrous mornings gloriously recur, Светлые утра небес великолепно повторены,
Like drops of fire upon a silver page, Как брызги огня на листе серебра,
In her young spirit yet untouched with tears. В ее юном духе, еще не ведавшем слез.
All beautiful things eternal seem and new Все прекрасные вещи кажутся вечными, новыми
To virgin wonder in her crystal soul. Девственному удивлению в ее хрустальной душе.
The unchanging blue reveals its spacious thought; Неизменная синева свою обширную мысль обнаруживает;
Marvellous the moon floats on through wondering skies; Чудесный месяц плывет сквозь небеса удивляющиеся;
Earth's flowers spring up and laugh at time and death; Цветы земли поднимаются и смеются над смертью и временем;
The charmed mutations of the enchanter life Перемены прекрасные жизни волшебной
Race like bright children past the smiling hours. Спешат, как светлые дети, мимо часов улыбающихся.
If but this joy of life could last, nor pain Если бы эта радость жизни могла продолжаться и боль
Throw its bronze note into her rhythmed days! Не могла свою бронзовую ноту в ее ритмичные дни добавить!
Behold her, singer with the prescient gaze, Взгляни на нее, певец, предвидящим взором,
And let thy blessing chant that this fair child Пусть твоя благословляющая песня расскажет, как это прекрасное дитя
Shall pour the nectar of a sorrowless life Прольет нектар безгорестной жизни
Around her from her lucid heart of love, Вокруг себя из своего ясного сердца любви,
Heal with her bliss the tired breast of earth Исцелит своим блаженством земли утомленную грудь
And cast like a happy snare felicity. И бросит как счастливые сети удачу.
As grows the great and golden bounteous tree Как растет великое, золотое, щедрое дерево
Flowering by Alacananda's murmuring waves, У журчащих волн Алакананды цветя,
Where with enamoured speed the waters run Где воды со влюбленной быстротою бегут,
Lisping and babbling to the splendour of morn Пузырясь и шипя в великолепии утра,
And cling with lyric laughter round the knees И обхватывают с лирическим смехом колени
Of heaven's daughters dripping magic rain Дочерей неба, проливающих магический дождь
Pearl-bright from moon-gold limbs and cloudy hair, Светлого жемчуга с луннозолотых членов и тучных волос,
So are her dawns like jewelled leaves of light, Пусть будут такими ее рассветы, света драгоценные листья,
So casts she her felicity on men. Так свою удачу пусть людям бросает.
A flame of radiant happiness she was born Пламенем лучистого счастья она была рождена,
And surely will that flame set earth alight: И, несомненно, то пламя освещенной сделает землю:
Doom surely will see her pass and say no word! Рок, несомненно, ее прохождение увидит и не скажет ни слова!
But too often here the careless Mother leaves Но слишком часто здесь беззаботная Мать оставляет
Her chosen in the envious hands of Fate: Свой выбор в завистливых руках у Судьбы:
The harp of God falls mute, its call to bliss Арфа Бога стихает в молчании, ее зов к блаженству
Discouraged fails mid earth's unhappy sounds; Обескуражено замирает среди несчастливых звуков земли;
The strings of the siren Ecstasy cry not here Струны Экстаза-сирены здесь не кричат
Or soon are silenced in the human heart. Или же быстро в человеческом сердце смолкают.
Of sorrow's songs we have enough: bid once Песен горя мы имели достаточно: приглашенные когда-то,
Her glad and griefless days bring heaven here. Ее безгорестные и довольные дни приносят небо сюда.
Or must fire always test the great of soul? Или всегда огонь величие души должен пробовать?
Along the dreadful causeway of the Gods, По мостовой ужасной Богов,
Armoured with love and faith and sacred joy, Покрытый бронею любови, веры и священной радости,
A traveller to the Eternal's house, Путешественник к дому Вечного
Once let unwounded pass a mortal life." Когда-то мог, неизраненный, пройти смертную жизнь".
But Narad answered not; silent he sat, Но Парад не ответил; молча сидел,
Knowing that words are vain and Fate is lord. Зная слов тщету и что Рок - господин.
He looked into the unseen with seeing eyes, Он глядел в невидимое видящим оком,
Then, dallying with the mortal's ignorance Затем, обращаясь к невежеству смертного,
Like one who knows not, questioning, he cried: Словно тот, кто не знает, вопрошая, он крикнул:
"On what high mission went her hastening wheels? "Для какой высокой миссии бежали ее колеса спешащие?
Whence came she with this glory in her heart Откуда пришла она с этой славою в сердце
And Paradise made visible in her eyes? И с Парадизом, в ее глазах ставшим зримым?
What sudden God has met, what face supreme?" Какого нежданного встретила Бога, чей лик верховный?" -
To whom the king, "The red asoca watched he red asoca watched Затем к королю: "Красная наблюдала ашока
Her going forth which now sees her return. Ее, идущую вперед, сейчас видит ее возвращение.
Arisen into an air of flaming dawn Поднявшись в воздух рассвета пылающего,
Like a bright bird tired of her lonely branch, Как яркая птица, от своей одинокой ветки уставшая,
To find her own lord, since to her on earth Искать своего господина, поскольку к ней на земле
He came not yet, this sweetness wandered forth Он еще не пришел, эта сладость пустилась вперед,
Cleaving her way with the beat of her rapid wings. Прокладывая путь ударами своих быстрых крыльев.
Led by a distant call her vague swift flight Далеким зовом ведомый ее стремительный неясный полет
Threaded the summer morns and sunlit lands. Пронзал летние утра и страны в солнечном свете.
The happy rest her burdened lashes keep Счастливый отдых ее обремененные ресницы хранят,
And these charmed guardian lips hold treasured still. И эти очаровательные стражи-губы все еще держат сокровище.
Virgin who comest perfected by joy, Дева, что пришла, став совершенною благодаря радости,
Reveal the name thy sudden heart-beats learned. Открой имя, твоим сердцем стремительным узнанное,
Whom hast thou chosen, kingliest among men?" Кого, царственнейшего, ты предпочла средь людей?"
And Savitri answered with her still calm voice И Савитри ответила спокойным голосом тихим,
As one who speaks beneath the eyes of Fate: Словно стоя пред глазами Судьбы:
"Father and king, I have carried out thy will. "Мой отец и король, твою волю я выполнила,
One whom I sought I found in distant lands; Кого я искала, я нашла в дальних странах;
I have obeyed my heart, I have heard its call. Я послушалась сердца, его зов я услышала.
On the borders of a dreaming wilderness На краю диких грезящих мест,
Mid Shalwa's giant hills and brooding woods Среди гигантов-холмов Шалвы и лесов размышляющих,
In his thatched hermitage Dyumatsena dwells, В отшельнической хижине, под пальмовой крышей, Дьюматшена живет,
Blind, exiled, outcast, once a mighty king. Слепой, отверженный, изгнанный, когда-то могучий король.
The son of Dyumatsena, Satyavan, Сына его, Сатьявана,
I have met on the wild forest's lonely verge. Я встретила в уединенном краю дикого леса.
My father, I have chosen. This is done." Мой отец, я избрала. Выбор свершился".
Astonished, all sat silent for a space. Пораженные, все сидели в молчании.
Then Aswapati looked within and saw Затем Ашвапати всмотрелся внутри и увидел:
A heavy shadow float above the name Через имя плыла тяжелая тень,
Chased by a sudden and stupendous light; Преследуемая внезапным огромным светом;
He looked into his daughter's eyes and spoke: Он в глаза дочери посмотрел и сказал:
"Well hast thou done and I approve thy ...
Продолжение на следующей странцие...
