ого не происходило, они покрывают тела одеждами. Однако все это не больше чем маскарад. Ведь за масками чистоты и невинности скрывается греховность.
Несколько секунд он думал, а затем добавил:
- Многие религии утверждают, что человек сделан по подобию Бога, но это означает, что человек, стыдящийся своего тела, стыдится образа Бога. Трудно представить, к чему это может привести. На Западе ты увидишь, что люди часто выставляют напоказ одни участки своего тела, а другие оставляют закрытыми, тем самым привлекая к себе внимание. Другими словами, Лобсанг, многие женщины на Западе носят вызывающую одежду. Когда я был там, в моду вошли специальные подкладки, которые именовались "веселыми обманщиками". Эти подкладки предназначались для того, чтобы заставить мужчин думать, будто женщина обладает тем, чего на самом деле у нее нет. А западные мужчины всего несколько лет назад носили в брюках предметы, которые они называли "дутыми штуками". Это были специальные матерчатые подушечки, которые создавали впечатление, что человек, носящий их, щедро наделен природой и тем самым может быть мужественным партнером. К сожалению, чем больше подкладка, тем меньше мужества! Еще одним недостатком одежды является то, что она закрывает доступ свежему воздуху. Если люди будут меньше носить одежду и больше принимать воздушные ванны, их здоровье заметно улучшится. Если человек постоянно закутан в тряпки, воздух не циркулирует, и размножаются микробы.
Я задумался над этим, но все-таки никак не мог понять, почему одежда способствует размножению микробов. Я выразил свои сомнения, на что Наставник ответил:
- Если ты посмотришь на открытый участок земли, ты не заметишь на нем ни одного насекомого. Но стоит поднять прогнившее бревно или сдвинуть большой камень, как перед тобой предстанет огромное количество различных букашек. Насекомые, черви и множество других созданий размножаются и живут только в темных изолированных местах. Подобно этому, тело покрывается бактериями и микробами. Солнечный свет препятствует их размножению и позволяет сохранить здоровье. Но если человек дает застоявшемуся воздуху скапливаться под плотной одеждой, это способствует распространению различных бактерий.
Довольно серьезно посмотрев на меня, он продолжил:
- Позже, когда ты станешь врачом и будешь лечить людей, ты увидишь, что если долго не приводить в порядок одежду, в ней появляются личинки примерно так же, как под камнем, лежащим на земле, скапливаются насекомые. В будущем ты сам узнаешь обо всем этом. Он встал, потянулся и сказал:
- А сейчас нам пора. Я даю тебе пять минут на приготовления, а затем жду в конюшне. Нам предстоит совместное путешествие.
Он дал понять, что я могу взять свою мантию и одеяло и отнести их в свою комнату. Я поклонился, собрал свои пожитки и вышел через смежную дверь. Несколько минут я потратил на подготовку, а потом, как и было сказано, направился в конюшню.
Выйдя на открытое пространство двора, я остановился в изумлении. Во дворе собралась целая кавалькада. Некоторое время я пробирался вдоль стены, едва передвигая ноги. Я не понимал, кто это и для чего эти люди здесь собрались. На мгновение мне показалось, что кто-то из Настоятелей собрался в путешествие. Но вдруг появился мой Наставник, лама Мингьяр Дондуп. Он быстро оглядывался по сторонам. Мое сердце ушло в пятки, когда я понял, что вся эта суета началась из-за нас.
Я увидел лошадь Наставника и свою, которая была намного меньше. Четверо слуг-монахов, которые должны были нас сопровождать, уже сидели верхом. Еще четыре лошади стояли рядом. Они были нагружены узлами и свертками, однако груза было немного, и они могли использоваться как запасные. Лошади стояли, фыркая, перебирали ногами и помахивали хвостами. Я подошел ближе, следя за тем, чтобы не оказаться позади какой-нибудь лошади. Однажды игривый жеребец повернулся ко мне задом и ударил копытом в грудь с такой силой, что я свалился с ног и кубарем покатился по земле. С тех пор я стал намного осторожней.
- Итак, Лобсанг, мы отправляемся в горы. Мы проведем там два или три дня, и ты будешь моим помощником.
Сказав это, он подмигнул мне. Я понял, что это очередной этап моего обучения. Мы подошли к лошадям. Предназначенный для меня конь повернул голову и задрожал, узнав меня. Глаза его округлились, и он недовольно заржал. Нужно сказать, что наша симпатия была взаимной. Мне он нравился не больше, чем я ему. Однако монах-конюх ловко подхватил меня и помог сесть в седло. Наставник уже ждал меня, сидя верхом.
- Это хороший конь, - прошептал конюх. - У тебя не должно быть с ним никаких неприятностей.
Наставник огляделся, проверяя, все ли готово. Я находился позади него. Монахи-помощники тоже были на своих местах, держа вьючных лошадей на длинных привязях. Он поднял руку, и мы пустились в путь. Дорога шла вниз с горы.
Оказалось, что мой конь имеет скверную привычку: на крутых спусках он опускал голову так низко, что я вынужден был изо всех сил цепляться, чтобы не соскользнуть с его шеи. Всякий раз, когда он делал это, я упирался ногами в его уши. Насколько я мог судить, это ему нравилось не больше, чем мне - его фокусы. Горная дорога была тряской и очень оживленной, поэтому все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы удержаться в седле. И все-таки на одном повороте дороги я заставил себя поднять голову и осмотреться. Внизу простиралась цветущая долина. Когда-то я жил здесь в родительском доме.
Мы спускались все ниже и ниже с горы и наконец, свернув влево, выехали на Лингхорскую дорогу. Мы прошли по мосту, и, когда стала видна китайская миссия, неожиданно для меня свернули направо на дорогу, ведущую в Кашиа-Линга. Я удивился, зачем для поездки в такой маленький парк нужно было собирать целую процессию. Наставник не объяснил мне, в какую часть гор мы направляемся. Горы окружали Лхасу, напоминая чашу, и поэтому о конечной цели нашего путешествия я мог только догадываться.
Но тут я внезапно подпрыгнул от радости. От этого мой несчастный конь принялся брыкаться. Наверное, он подумал, что я решил проучить его. Мне удалось удержаться, потому что я так сильно натянул поводья, что его голова задралась назад, и это вскоре заставило его успокоиться. Я получил хороший урок: крепче держи поводья, и ты в безопасности. Лошади перешли на спокойный шаг, и вскоре мы достигли места, где дорога расширялась. Здесь было много торговцев, только что переправившихся через реку. Мой Наставник и старший слуга спешились. Слуга направился к перевозчику и вернулся обратно после нескольких минут беседы с ним.
- Все в порядке, уважаемый лама, - сказал он, - мы можем отправляться.
Сразу началась суета. Слуги слезли с лошадей и занялись багажом. Он был снят и перенесен в лодку. Затем всех лошадей связали одним длинным поводом, и двое монахов, забравшись верхом, повели их в реку. Я внимательно наблюдал за ними. Монахи подняли свои мантии и закрепили их на уровне талии. Лошади, смело погрузившись в воду, уверено поплыли к другому берегу. Я с удивлением заметил, что Наставник был уже в лодке. Он приглашал и меня подняться на борт. Так первый раз в жизни я попал в лодку. За мной последовали двое оставшихся слуг. Бормоча что-то себе под нос, перевозчик оттолкнулся от берега, Некоторое время я ощущал головокружение, потому что лодка вращалась по кругу.
Лодка была сделана из шкур яков. Они были аккуратно сшиты, и вода не проникала между ними. Полость между шкурами надувалась воздухом. Люди со своими пожитками забирались в лодку, и тогда лодочник брал длинные весла и медленно греб, направляя лодку к противоположному берегу. Когда навстречу дул ветер, переправа занимала много времени. Но лодочнику всегда удавалось наверстать упущенное на обратном пути. Многое, конечно, зависело от направления и силы ветра.
Я был очень счастлив. В эту первую поездку по реке мне предстояло узнать много нового. Я так сильно вцепился пальцами в стены кожаной лодки, что, как мне показалось, острые ногти могли ее повредить. Мне было страшно сдвинуться с места. При каждой попытке пошевелиться что-то прогибалось подо мной. Казалось, я сидел на чем-то очень подвижном. Это было совсем не похоже на обычное сидение на твердом каменном полу, который никогда не качался. Вдобавок ко всему, по воде катили волны, лодка покачивалась, и я почувствовал неприятные приступы дурноты. Вскоре я понял, что в этот день слишком много съел. Я очень беспокоился, что меня может стошнить прямо перед шутниками. Правильно задерживая дыхание, я смог не посрамить себя. Вскоре дно лодки коснулось покрытого мелкими камнями берега, и мы высадились на землю.
Вскоре наша кавалькада снова тронулась в путь. Наставник, как всегда, впереди, а я за ним, почти распластавшись на своем коне. За нами ехали слуги, разделившись по двое по двое. Шествие замыкали четыре навьюченные лошади. Наставник огляделся и, убедившись, что все готовы, повернул на запад и пришпорил своего коня.
Мы все тряслись и тряслись на своих лошадях, все время двигаясь на запад, туда, куда уходит утро. У нас было принято говорить, что солнце восходит на востоке, а потом перебирается на запад, унося утро с собой. Очень скоро солнце догнало нас и застыло над головой. Облаков не было, и солнечные лучи жгли немилосердно, Однако, когда мы попадали в тень высоких скал, то ощутили сильный холод, На нашей высоте недоставало воздуха, чтобы выровнять жар солнечных лучей и холод горной тени.
Мы скакали несколько часов. Наконец мы достигли того места, которое мой Наставник выбрал для привала. По какому-то не замеченному мной сигналу монахи спешились и сразу стали кипятить воду. Топливом служил сушеный навоз яков, а вода была набрана в ближайшем горном ручье. Примерно через полчаса мы уже ели тсампу. К этому времени я как раз почувствовал острую необходимость в ней. Коней накормили и отвели к ручью напиться.
Я сидел, прислонившись спиной к камню, который по размерам не уступал зданию храма в Чакпори. С высоты этой точки я осматривал долину Лхасы. Воздух был абсолютно чист. Не было ни тумана, ни пыли - все вокруг было видно с удивительной ясностью. Я видел путников и торговцев, проходивших через Западные Ворота. При желании можно было проследить взглядом весь пройденный нами путь, и в начале его снова увидеть лодочника, который перевозил очередную группу путников через Счастливую Реку.
Вскоре пришло время опять отправляться в путь. Лошади были навьючены, мы забрались на них и двинулись дальше по горной тропе, уходя все дальше и дальше вглубь подножья Гималаев. Через некоторое время мы покинули широкую наезженную дорогу, ведущую в Индию, и свернули на едва заметную тропинку, которая поднималась все выше и выше.
Мы двигались медленно. Над нами находился маленький монастырь, примостившийся на уступе скалы. Я разглядывал его с огромным интересом - он буквально очаровал меня. В этом монастыре исповедовали буддизм, отличающийся от нашего. Монахи и ламы в нем могли жениться и жили со своими семьями в отдельных домах.
Через некоторое время мы наконец достигли плато, на котором находился этот монастырь. Мы увидели монахов и монахинь, гуляющих вместе. Я был очень изумлен, когда обнаружил, что головы монахинь тоже гладко выбриты. У всех здесь были темные лица, которые сверкали на солнце.
- Здесь очень часто случаются песчаные бури, и поэтому все покрывают лицо тонким слоем жира, который защищает кожу, - шепнул мне Наставник. - Скоро нам придется надеть кожаные маски.
Все мое внимание было приковано к маленькому монастырю, и я был благодарен судьбе за то, что моя лошадь уверенно стояла на ногах и знала о горных тропах намного больше меня. Неподалеку бегали маленькие дети. Я недоумевал, почему одни монахи должны жить в безбрачии, тогда как другим позволено жениться. Я не понимал, почему между ветвями одной и той же религии существуют такие различия. Монахи и монахини некоторое время провожали нас взглядами, а затем перестали обращать на нас внимание, словно мы были обычными торговцами.
Мы поднимались все выше. Высоко над собой я увидел выкрашенную в бело-желтый цвет постройку, теснившуюся на уступе скалы, которую я назвал бы неприст...
Продолжение на следующей странцие...
