он держался подальше даже от тех людей, которые считались очень близкими к нему.
Он целиком следовал совету Маккиавелли: "Близкий однажды может опрокинуть вас. Берегитесь друзей. Враг не так опасен, потому что враг далеко; настоящая опасность - это друг, потому что он очень близко. Его меч в любой момент может оказаться на вашей шее".
В мире существует многообразная иерархия. У этой иерархии двойная роль: кто-то выше вас - он приказывает вам; кто-то ниже вас - вы приказываете им.
Мне вспомнилась прекрасная история... Одним из великих индийских правителей был Акбар. Мудрейших людей выбрал он для своего двора. Великие художники, поэты, танцоры со всей страны... Всякого, в ком был хоть какой-то талант, брал он ко двору. Он очень щедро одаривал их.
Однажды он беседовал с девятью своими лучшими друзьями. Их называли "девятью алмазами двора Акбара". Это были девять наиболее разумных, самых творческих людей. А у Акбара были некоторые причуды; он мог сделать что-нибудь такое... И, конечно, у императора не спросишь: "Почему?" Он не обязан ни перед кем отчитываться.
Внезапно он ударил по лицу человека, стоявшего рядом. Это был самый умный человек при дворе - его звали Бирбал. Бирбал подождал секунду, наверное, думая, что делать. Он не мог спросить императора: "Почему ты ударил меня?" - это было слишком опасно; однако что-то нужно было делать. Ему дали пощечину на глазах стольких людей - такое нельзя терпеть.
Так что он обернулся и дал пощечину человеку, стоявшему рядом с ним. Хорошенькое дело! Этот человек не мог понять: "Что происходит, что это за шутки? Я ничего не сделал". Но теперь не о чем было волноваться, Бирбал открыл дверь. Не долго думая, этот человек стукнул следующего. Говорят, эта пощечина обошла всю столицу - били всех, кто ниже.
А ночью Акбара внезапно ударила царица. Он сказал:
- Что ты делаешь? Она ответила:
- Я не знаю, в чем дело, но это происходит по всей столице. Меня кто-то ударил - наверное, это была одна из твоих жен, - у Акбара было пятьсот жен. - Она была старше меня, так что я не могла ответить ей тем же.
Это была самая молодая жена, и конечно, она имела над Акбаром больше власти, чем любая другая; она была самой красивой. Она сказала:
- Кроме тебя, я никого не могу ударить. Акбар сказал:
- Надо же! Моя собственная пощечина вернулась ко мне, совершив полный круг по городу!
Иерархия служит определенной цели. И иерархия существует не только в правительстве, церкви, политических партиях; существует домашняя иерархия, семейная иерархия. Присмотревшись получше, вы обнаружите, что вы принимаете участие во многих иерархиях. Через вас пролегает множество дорог... Кто-то выше, кто-то ниже.
Все эти игры ведутся из-за воли к власти. Ей подчинено все. Это неотъемлемый закон жизни.
Муж приходит с работы - его начальник сердился. И, хотя тот унижал и оскорблял его, он вынужден был улыбаться, несмотря на то, что ему хотелось ударить или даже убить его. Но это слишком рискованно, слишком опасно - он не может себе это позволить. Полный гнева, он приходит домой и начинает ругаться с женой. Она ничего не понимает; она не сделала ничего плохого. Она трудилась целый день - она готовила ему пищу, одежду, убирала его дом, заботилась о детях - и вот он приходит и начинает кричать и оскорблять ее!
Но она ничего не может сказать; она материально зависит от него. Так что ей приходится немного подождать. Вот придет из школы ее сын, и уж тогда-то она найдет какую-нибудь вину - это не так трудно. Всегда можно найти какую-нибудь причину, но сегодня особенный день: "Ты опять подрался. Я же вижу - лицо поцарапано, рубашка разорвана". И она колотит мальчишку. Такова иерархия.
И мальчик тоже ничего не может понять. В школе его целый день мучил учитель - возможно, поэтому их и называют учителями; они мучители! Потом, по дороге домой, его изводил мальчишка сильнее его. А теперь вот мать... Он идет в свою комнату и бьет плюшевого мишку. Кто-то же должен за это ответить!
Плюшевые мишки существуют не просто так. Они - часть вашей иерархии, на них ряд заканчивается: ведь плюшевый медвежонок не женат, и... Одна линия закончилась. Но ряд за рядом... Просто оглянитесь, и вы повсюду увидите... Даже животные, живущие рядом с людьми, учатся языку власти.
Вы приходите в чужой дом, и собака начинает лаять. Но вы увидите странное явление: собака тоже стала политиком. Она лает и одновременно виляет хвостом - это знак приветствия, потому что она не вполне уверена, рады вам в доме или нет. Вот она на всякий случай и делает то и другое - она дипломат. И если хозяин выходит и радостно трясет вам руку, она перестает лаять и только виляет хвостом. А если хозяин говорит: "Зачем вы дразните моего пса?" - то хвост замирает. Тогда она начинает лаять по-настоящему и готова напасть. Даже животные принимают участие в вашей гонке за властью.
Несомненно, существует глубинная воля к власти. Но невозможно всегда быть наверху; и даже если вы оказались наверху, сколько вы там продержитесь? Другие тянут вас за ноги. Вы изо всех сил цепляетесь за свое кресло, но другим тоже хочется посидеть в нем. Поэтому, даже если вы достигли власти, страх не исчезает. В глубине сердца вы трепещете. Ваша власть ненадежна - вы отобрали ее у кого-то, и точно так же кто-нибудь другой отберет ее у вас.
И даже последний раб мечтает: "Эта ночь не может тянуться вечно. Однажды и для меня придет рассвет, и я тоже отправлюсь в путь". Он постоянно готовится. Он никогда не упускает возможность помучить, оскорбить, унизить того, кто слабее.
Когда Нирвано впервые приехала в Индию, она была очень озадачена: люди на улицах без всякой причины, без всякой необходимости могут взять камень и бросить в бродячую собаку. Первое, что она спросила у меня:
"Почему люди бьют бродячих собак? Они никому не сделали ничего плохого".
Я ответил: "Ты не понимаешь. Этих людей бьют, а ниже их - только бродячие собаки. Это вопрос иерархии. Этих людей нельзя винить - хотя я целиком на стороне собак. Но эти люди тоже очень бедны, они всего на одну ступеньку выше бродячих собак. Бродячая собака тоже рано или поздно выместит свою обиду на какой-нибудь собаке поменьше, послабее, а может быть, на кошке или нищем - где-нибудь в мире должен быть кто-то ниже бродячей собаки по иерархии".
Весь мир варится в одном котле. Заратустра абсолютно прав:
Всюду, где было живое, обнаруживал я волю к власти; и даже в повиновении слуги находил я стремление быть господином.
Люди спрашивают: "Почему Иуда предал Иисуса?" - потому что он тоже хотел быть Мастером. А при живом Иисусе у Иуды не было никаких шансов. Он был, фактически, единственным образованным учеником Иисуса. Иуда был самым умным, самым искушенным из всех апостолов. Он был вторым после Иисуса - отсюда и родилась проблема.
И не только Иисуса - всех Мастеров предавали. Чем более велик Мастер, тем больше у него предателей, потому что у него больше последователей. И все они хотят быть Мастерами. Если они могут стать где-нибудь хотя бы мини-Мастерами, они испытывают огромную радость.
Воля слабого побуждает его подчиниться сильному, ибо желает господствовать над тем, кто еще слабее: лишь этой радости жаждет он и не захочет лишиться ее.
И как меньшее предается большему, чтобы радоваться и властвовать над еще более малым, - так жертвует собой и величайшее, ради власти рискуя жизнью своей.
Даже люди, обладающие величайшей в мире властью, жаждут еще большей власти. Даже если им придется поставить на карту свою жизнь, игра стоит свеч; иначе в чем причина стольких войн? Тысяч войн, миллионов восстаний; религии, которые ссорятся друг с другом, нации, борющиеся друг с другом, политические партии, сражающиеся между собой... Должна существовать могущественнейшая причина, инстинкт, ради которого человек готов даже пожертвовать жизнью, готов на величайшую ставку - жизнь - ради большей власти.
В том и заключается самопожертвование великого, что оно - дерзновение, и опасность, и игра, где ставка - жизнь.
Когда Эдмунд Хиллари поднялся на высочайший Гималайский пик, Эверест... Сотни альпинистов почти целое столетие пытались подняться на него, но у них ничего не выходило. Они не просто терпели неудачу: почти семьдесят пять процентов альпинистов погибли; они не вернулись. И, тем не менее, новые альпинисты продолжали пытаться, прекрасно зная, что погибло огромное множество людей. И ведь на Эвересте совершенно нечего искать; там нет ничего, кроме вечных снегов.
Спустившись с горы, Эдмунд Хиллари давал свою первую пресс-конференцию, и журналист спросил: "Почему вы отважились на такой риск? Что побудило вас?"
Эдмунд Хиллари ответил: "Что побудило? Дело не в побуждениях. Само существование Эвереста - это вызов, и я хотел быть первым, кто поднимется на эту гору".
Очевидно, что он не извлек из этого никакой выгоды, но эта необычайная воля к власти, желание быть первым... Теперь никто не займет его место в истории. Теперь во всем необъятном будущем всякий, кто поднимается на вершину Эвереста, будет вторым; теперь невозможно стать первым. И это - то, что он получил. Это нельзя увидеть, это невидимо, но в этом великая власть... Просто быть первым.
И там, где есть жертва, и служение, и взоры любви, - там есть воля к господству. Даже любящие постоянно стремятся господствовать друг над другом. Возможно, они играют в любовные игры, но в глубине это игры воли к власти; иначе почему влюбленные постоянно сражаются? Они спорят больше, чем любят; у них уходит больше времени на споры, чем на любовь. Создается впечатление, что они любят только для того, чтобы бороться. А за что они борются? За господство.
Потаенными путями пробирается слабый в крепость сильного - до самого сердца его - и похищает власть. Мужчина борется открыто. У женщины есть свои, женские пути; она воюет более скрытно. И она гораздо чаще, почти всегда, побеждает - потому что мужчина так устал от борьбы во внешнем мире, на работе, от клиентов, от людей, от политики, что он хотя бы дома ждет какого-то покоя. А покой возможен только тогда, когда он соглашается быть под каблуком у жены.
Почти невозможно встретить мужчину, который не был бы у жены под каблуком. Это просто необходимо; иначе у него не будет возможности отдохнуть. Жена целый день отдыхала, она наготове. Когда он приходит домой, весь помятый и потрепанный, он почти на последнем издыхании. Достаточно небольшого удара, и он повержен. Все мужья идут домой как воры, а не как хозяева, которыми они притворяются во внешнем мире.
И вот какую тайну поведала мне жизнь: "Смотри, - сказала она, - я есть то, что постоянно преодолевает самое себя".
Жизнь - это энергия, подобная волнам в океане, что вновь и вновь разбиваются о берег, о камни, гонимые другими волнами. Так было вечно.
Жизнь - это тоже невидимая энергия, которая движется все дальше и дальше, гонимая одним-единственным желанием: превзойти самое себя. Она стремится быть выше; она хочет стать сильнее; она хочет быть удачнее. Возьмите что угодно - все хочет подняться выше своего настоящего положения. Энергия океана жизни точно та же. Волна идет за волной - не спрашивайте, почему. Такова природа океана и такова природа жизни.
"Хотя вы и называете это жаждой воспроизведения или стремлением к цели - к высшему, дальнему, многообразному, но все это - едино и есть одна тайна.
Я скорее погибну, чем отрекусь от этого: истинно, там, где гибель, закат и падение листьев, там жизнь жертвует собой ради власти!
Я должна быть борьбой и становлением, целью и противоречием целей: о, кто угадывает волю мою, тот поймет, какими кривыми путями должна следовать она!
Что бы ни созидала я и как бы ни любила творение свое, - и ему, и любви своей должна я стать противницей; так хочет воля моя."
Хотя я и творю - и все, что творю, я творю с любовью, - я также и разрушаю, потому что я хочу выйти за все пределы.
"И сам ты, просветленный, ты всего лишь тропа и след воли моей: поистине, моя воля к власти идет ногами твоей воли к истине!"
Заратустра говорит: "Даже воля к истине есть не что иное, как воля к власти, ибо, познавая истину, ты получаешь величайшую власть над существование...
Продолжение на следующей странцие...
