соты, опасность высоты. Не зная опасности, не вырастешь.
Вот главное учение Заратустры: живите опасно. Летите за орлом в далекие небеса; не бойтесь, ибо ваша внутренняя сущность бессмертна.
Опасности боятся лишь те, кто не знает своей внутренней бессмертной сущности. Их страх показывает их невежество и больше ничего.
Но кто не птица, тому не дано устраивать дом над пропастью. Но эта радость, когда строишь дом над страшной пропастью... Эта радость известна лишь очень немногим отважным душам. Согласно Заратустре, религия - не для всех. Она - только для орлов; она - только для тех, кто готов жить опасно: ибо лишь они могут найти истину, лишь они могут искать смысл жизни, лишь они однажды могут стать сверхчеловеком.
Вы - теплы: но холодны ключи глубокого знания. Холодны, словно лед, глубочайшие источники духа - отрада для рук, горячих деяниями.
Толпа живет теплой, прохладной жизнью - ни горячей, ни холодной. Она не знает крайностей; она всегда придерживается безопасной середины. Но тот, кто слишком заботится о безопасности и покое, не может быть исследователем, не может быть первооткрывателем. Знание протекает глубоко; поэтому оно холодно. И нужно отважиться покинуть теплые воды, покинуть прохладную жизнь, которая есть ни жизнь, ни смерть, которая есть просто произрастание, просто выживание.
Вот все, что занимает вас от колыбели до могилы: как выжить, как остаться в покое, как сохранить безопасность. И куда же вы направляетесь? Вы направляетесь к могиле. Все ваши страховки и сейфы ведут вас к могиле. Пока не пришла смерть, потанцуйте чуть-чуть, устройте небольшой праздник, радостно пойте от полноты сердца. Живите опасно!
Живете ли вы опасно или только прохладно, все равно в конце вас ждет могила. Есть лишь одна разница: тот, кто жил опасно, кто жил тотально, интенсивно, придет к познанию бессмертного в себе. Тогда будет могила, но не будет смерти.
Кто никогда не жил тотально, никогда не углублялся в себя, потому что там ледяной холод, тоже придет к могиле, но он не будет знать вечного принципа жизни. Он просто умрет со слезами на глазах, потому что не смог прожить свою жизнь. Он не жил еще, а смерть уже пришла.
Кто жил тотально, празднует также и смерть - ибо смерть приходит к нему как наивысший, последний вызов неведомого. А он как раз это и делал всю жизнь: принимал вызов неведомого. Он будет рад смерти и вступит в нее с песней и, танцуя, ибо он знает, что есть в нем нечто неразрушимое, что не знает смерти.
Вот стоите вы предо мной, почтенные и важные, с прямыми спинами, вы, прославленные философы! Ни сильный ветер, ни могучая воля не подвигнут вас.
Видели вы когда-нибудь, как по морю проносится парус, округлый, надутый ветром и трепещущий от бешенства его?
Подобно парусу, трепеща от бури духа, мчится мудрость моя по морю - моя необузданная мудрость!
Мудрость всегда необузданна.
Мудрость всегда дика.
Мудрость всегда спонтанна.
Знание - рабыня, ручная, послушная; знание очень бедно. Компьютер не может быть мудрым; это привилегия людей, человеческого сознания - иметь мудрость, но тогда вы должны быть готовы к необузданности, дикости, спонтанности.
Люди твердят о свободе, но они не хотят свободы, ибо свобода приносит опасность. Рабство удобно - кто-то другой несет ответственность за вашу жизнь. Но мудрость - это свобода. Вы никогда не знаете, что вы узнаете в следующий миг; это нельзя отрепетировать. Это неожиданность. Но это такая радость, такое счастье, что те, кому неведома непокорная мудрость, не знают ничего.
Но вы, знаменитые философы, слуги народа - разве можете вы мчаться со мной!
Он говорит философам, теологам, священникам: "Вы не можете мчаться со мной, вы не можете идти со мной в дебри, вы не может идти со мной в неведомое - вы слишком трусливы. В вас нет духа. Вы не знаете высоты вызова из неизвестного, непознаваемого, темного и глубокого".
...Так говорил Заратустра.
О САМОПРЕОДОЛЕНИИ
8 апреля 1987 года
Возлюбленный Ошо,
О САМОПРЕОДОЛЕНИИ
...Чтобы поняли вы слово мое о добре и зле, я хочу вам поведать о жизни и свойствах всего живого.
Я следовал за всем живущим, я прошел великими и малыми путями его, чтобы познать свойства его.
Стогранным зеркалом ловил я взор живого, когда были сомкнуты уста его; чтобы взор его говорил мне. И он говорил.
Но где бы ни находил я живое, всюду слышал я речь о повиновении. Все живое есть нечто повинующееся.
И вот второе, что познал я: приказывают тому, кто не умеет подчиняться самому себе. Таково свойство всего живого.
Но вот третье, что слышал я: повелевать труднее, чем повиноваться. И не только потому, что повелевающий несет бремя всех повинующихся и что бремя это легко может раздавить его:
- попыткой и дерзновением казалось мне всякое приказание. И приказывая, живое всегда подвергает себя риску. ...
"Как же происходит это? - вопрошал я себя. - Что побуждает живое повиноваться, и приказывать, и, приказывая, повиноваться себе?"
Так слушайте же слово мое, мудрейшие! Удостоверьтесь, действительно ли проник я в основу основ жизни и до самых недр сердца ее?
Всюду, где было живое, обнаруживал я волю к власти; и даже в повиновении слуги находил я стремление быть господином.
Воля слабого побуждает его подчиниться сильному, ибо желает господствовать над тем, кто еще слабее:
лишь этой радости жаждет он и не захочет лишиться ее.
И как меньшее предается большему, чтобы радоваться и властвовать над еще более малым, - так жертвует собой и величайшее, ради власти рискуя жизнью своей.
В том и заключается самопожертвование великого, что оно - дерзновение, и опасность, и игра, где ставка - жизнь.
И там, где есть жертва, и служение, и взоры, любви, - там есть воля к господству. Потаенными путями пробирается слабый в крепость сильного ~ до самого сердца его - и похищает власть.
И вот какую тайну поведала мне жизнь: "Смотри, - сказала она, - я есть то, что постоянно преодолевает самое себя.
Хотя вы и называете это жаждой воспроизведения или стремлением к цели - к высшему, дальнему, многообразному, но все это - едино и есть одна тайна.
Я скорее погибну, чем отрекусь от этого: истинно, там, где гибель, закат и падение листьев, там жизнь жертвует собой ради власти!
Я должна быть борьбой и становлением, целью и противоречием целей: о, кто угадывает волю мою, тот поймет, какими кривыми путями должна следовать она!
Что бы ни созидала я и как бы ни любила творение свое, - и ему, и любви своей должна я стать противницей; так хочет воля моя.
И сам ты, просветленный, ты всего лишь тропа и след воли моей: поистине, моя воля к власти идет ногами твоей воли к истине!
Тот, кто возвестил о "воле к существованию", прошел мимо истины; этой воли не существует!
Ибо то, чего нет, не может хотеть; а то, что есть, не захочет быть, ибо уже есть!
Только там, где есть жизнь, есть и воля: но не воля к жизни - воля к власти! Так учу я тебя.
Многое ценит живущий выше, чем жизнь; но и в самой оценке этой говорит воля к власти!" ...
Истинно говорю вам: нет такого добра и зла, что были бы непреходящи. Неустанно должны они преодолевать сами себя.
С помощью ценностей ваших и того, что говорите вы о добре и зле, вершите вы насилие, вы, оценивающие: и в этом ваша тайная любовь, блеск, трепет и порыв души.
Но более могучая сила и новое преодоление вырастают из ценностей ваших; об эту силу и преодоление разобьется яйцо и скорлупа его.
И тот, кто должен быть творцом добра и зла, тот, поистине, должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности.
Так высшее зло принадлежит к высшему благу - быть созидающим.
Будем же говорить о нем, о мудрейшие, хоть и зло оно по сути своей. Однако молчание - еще хуже: всякая истина, о которой умалчивают, становится ядовитой.
Да разобьется о наши истины все, что может разбиться о них! Много зданий еще предстоит построить!
... Так говорил Заратустра.
Один из величайших философов нашего века. Альфред Адлер, построил все свое учение на воле к власти, и считалось, что он открыл в людях нечто новое. Однако люди, которые знали об Альфреде Адлере и его психологии воли к власти, ничего не знали о древнем пророке - Заратустре.
Заратустра открыл все основы философии воли к власти. В ней нет ничего нового. Альфред Адлер просто повторяет ее, даже не дополняя.
Заратустра рассмотрел это явление со всех точек зрения, детально и внес необычайно ясные прозрения. Его психология - не просто психология, потому что она не ограничивается только умом: это также философия жизни. Ее область, ее пространство гораздо обширнее, чем пространство концепции Альфреда Адлера. По сравнению с Заратустрой Альфред Адлер кажется маленьким ребенком.
Мне хотелось бы, чтобы вы с самого начала поняли самое главное, чтобы потом мы смогли подробно разобраться в словах Заратустры. Вот самое первое: жизнь - это постоянное преодоление. Все старается превзойти самое себя. Все старается стать лучше, красивее, сильнее, подлиннее. И это преодоление не может завершиться, никогда.
Вы достигаете цели и внезапно видите: эта цель - всего лишь ступень на пути к следующей цели. А горизонт, что находится перед вами, всегда зовет вас, бросает вам вызов, притягивает в неведомые дали.
Этот принцип преодоления - основа основ эволюции; если бы не он, никакой эволюции не было бы. Все оставалось бы статичным, все оставалось бы таким, как есть - мертвым, законченным, не было бы никакого роста, восхождения, попытки превзойти самое себя.
Эволюция - это религия, которой учит Заратустра. Во многих отношениях Заратустра - первопроходец. Чарльз Дарвин считал, что он открыл идею эволюции - он был не прав. Этот человек, Заратустра, за две тысячи лет до него заложил основания философии эволюции.
Жизнь может остаться живой, только если она постоянно преодолевает самое себя. В тот момент, когда она прекращает самопреодоление, она исчезает. Единственная смерть, возможная в мире - это когда что-то полностью останавливается. Жизнь никогда не останавливается. Следовательно, никакой смерти, в действительности, нет.
Заратустра говорит: ...Чтобы поняли вы слово мое о добре и зле, я хочу вам поведать о жизни и свойствах всего живого.
Я следовал за всем живущим, я прошел великими и малыми путями его, чтобы познать свойства его.
Стогранным зеркалом ловил я взор живого, когда были сомкнуты уста его; чтобы взор его говорил мне. И он говорил.
Но где бы ни находил я живое, всюду слышал я речь о повиновении. Все живое есть нечто повинующееся.
Однако в философии Заратустры концепция повиновения - не обычная идея повиновения, послушания, которой учили нас религии. Религии тоже учат повиновению. Но кому повиноваться? Их повиновение всегда связано с чем-то внешним - это повиновение какому-нибудь Богу, какому-нибудь посланнику, пророку, некоему священному писанию.
Повиновение Заратустры - повиновение жизни; оно не обращено к внешнему. Такова природа, сама природа вашей жизни - подчинение. Жизнь повинуется самой себе.
Все религии старались отвлечь, увести вас от этого повиновения. Они говорят вам: "Не слушай жизнь, слушай Бога. Не слушай сердце, слушай священное писание. Не слушайся тела и его мудрости, слушайся лучше какого-нибудь мертвого святого, некую вымышленную мифологическую личность".
Так что запомните: Заратустра и его послушание прямо противоположны тому, что религии называют послушанием. Заратустра говорит: "Повинуйся самому себе! Слушайся инстинктов в том, что касается тела. Подчиняйся чувствам в том, что связано с сердцем. Повинуйся своему пониманию в том, что касается ума, слушайся своей интуиции в том, что связано с твоим бытием. Ты и есть священное писание. Твое тело знает все необходимое. Твое сердце в совершенстве знает пути любви, а разум способен понять самые сокровенные тайны существования. Твоя интуиция способна исследовать собственное внутреннее пространство вплоть до самого центра твоего существа".
Эти четыре принципа, найденные Заратустрой - столпы, на которых зиждется вся жизнь. Но религии сбили людей с толку. Они учат совершенно другому повиновению, которое на самом деле является неповиновением природе.
Но где бы ни находил я живое, всюду слышал я ...
Продолжение на следующей странцие...
