ть принимают в разных странах разные
формы, которые и именуются национальным характером. Когда
опротивеет один, мы пускаемся расхваливать другой, пока с тем
не случится того же. Каждая нация насмехается над другими, и
все они в одинаковой мере правы.
Тема этой главы -- то, что мы собою представляем, т. е.
чем являемся в глазах других, -- может быть расчленена, как
сказано выше, на вопросы о чести, чине и славе.
Чин, как ни важен он в глазах толпы, как ни велика его
польза в работе государственного механизма, -- может быть
разобран в наших целях в нескольких словах. Ценность его
условна, т. е. в сущности, поддельна; проявление его --
подлинное почтение, а в общем все это -- комедия для толпы.
Ордена -- это векселя, выданные на общественное мнение; их
ценность зависит от кредита заимодавца. Тем не менее, даже
помимо тех крупных сумм, которые они, заменяя собою денежное
вознаграждение, сберегают государству, -- ордена являются и в
другом отношении вполне целесообразным учреждением, при
условии, что их назначение совершается справедливо и умно. У
толпы есть глаза и уши, но крайне мало рассудка и столько же
памяти. Одни заслуги лежат вне сферы ее понимания, другие ей
понятны, она аплодирует в момент их совершения, но вскоре
забывает их. В этом случае я считаю уместным создать в виде
креста или звезды всюду и всегда слышное и понятное толпе
напоминание: "этот вам не ровня; за ним есть заслуги". При
несправедливом, неразумном или щедром назначении орден теряет
эту ценность, а потому в этом следует соблюдать такую же
осторожность, с какой купец подписывает векселя. Надпить "pour
le mйrite" на кресте -- плеоназм: каждый орден дается "pour le
mйrite" -- это само собой разумеется.
Исследование чести будет труднее и пространнее анализа
чина. Прежде всего следует ее определить. Если бы я сказал, что
честь -- это внешняя совесть, а совесть -- это внутренняя
честь, то это определение понравилось бы, пожалуй, многим, но
было бы скорее блестящим, нежели ясным и глубоким. Правильнее
сказать, что объективно честь есть мнение других о нашей
ценности, а субъективно -- наша боязнь пред этим мнением. В
этом последнем смысле честь имеет часто благотворное, хотя и не
чисто моральное влияние на благородного человека.
Основа и происхождение чувств чести и стыда, присущих
каждому не вконец испорченному человеку, и высокой ценности,
признаваемой за честью -- лежат в следующем. Отдельный человек
слаб, как покинутый Робинзон; лишь в сообществе с другими он
может сделать многое. Это сознается им с того момента, как
начинает развиваться его сознание, и тогда же в нем рождается
желание считаться полноправным членом общества, способным
активно участвовать в общем деле и, следовательно, иметь право
пользоваться всеми выгодами человеческого общества. Он может
достигнуть этого, выполняя то, чего ждут и требуют во 1) ото
всех и везде, во 2) от него в частности, сообразно с занимаемым
им положением. Но он скоро видит, что не столь важно быть
деятельным членом общества на свой взгляд и совесть, сколько
казаться таковым на взгляд других. Отсюда -- старательная охота
за благоприятным мнением других и высокая ценность, ему
придаваемая; и то, и другое проявляется с непосредственностью
врожденного чувства, называемого чувством чести или, при
известных условиях, стыдливостью. Это чувство заставляет
человека краснеть, когда, считая себя в душе невиновным, он
полагает, что проиграл во мнении других, даже если
обнаруживающийся промах касается условного, т. е. произвольно
возложенного на себя обязательства. С другой стороны, ничто не
укрепляет так его жизнерадостности, как возникшая или
возобновленная уверенность в благоприятном мнении других о нем:
оно обеспечивает ему охрану и помощь соединенных сил общества,
составляющих неизмеримо более действительный оплот против
житейских зол, чем его собственные силы.
Из различных отношений, в которых человек может находиться
к другим, и которыми обусловливается питаемое к нему доверие,
т. е. благоприятное о нем мнение, -- вытекает несколько видов
чести. Главные из этих отношений -- это отношения
имущественные, служебные обязанности и отношение полов; им
соответствуют честь гражданская, служебная и половая, из коих
каждая имеет еще несколько подразделений.
Самую широкую сферу охватывает гражданская честь; она
заключается в предположении, что мы безусловно уважаем права
каждого и поэтому никогда не воспользуемся к своей выгоде
несправедливыми или законом запрещенными средствами. Она --
первое условие для участия во всех мирных сношениях. Она
теряется при первом же открыто и резко вредящем этим сношениям
поступке, следовательно, с первым уголовным наказанием, правда,
при условии его справедливости. Первичной основой чести всегда
является убеждение в неизменности нравственного характера
человека, так что единственный скверный поступок заставляет
предполагать, что и все дальнейшие действия при тех же условиях
будут иметь тот же скверный характер; на это указывает и
английский термин "character"10, обнимающий репутацию и честь.
Поэтому потерянную честь нельзя восстановить, разве что эта
потеря основана на ошибке, клевете или недоразумении. Клевета,
пасквили и оскорбления караются законом: ведь оскорбление или
брань -- это в сущности та же клевета, лишь ничем не
обоснованная; греки выразились бы: "оскорбление -- это клевета
вкратце" (впрочем, такого изречения нет нигде). Ругая
кого-либо, человек тем самым показывает, что он не может
привести против него ничего обоснованного и верного, ибо иначе
он начал бы с этого, а вывод спокойно предоставил бы другим;
вместо этого он выносит свое заключение, не давая посылок; он
рассчитывает обыкновенно, что слушатели предположат, будто он
поступает так лишь ради краткости.
Термин "Bьrgeliche Ehre" -- гражданская честь,
производится от слова "Bьrger"; тем не менее действие ее
распространяется на все сословия без различия, не исключая и
высших; никто не изъят от ее велений; она играет столь важную
роль, что всякий должен остерегаться относиться к ней слегка.
Кто нарушил раз доверие -- теряет его навсегда; что бы он ни
делал и чем бы он ни был -- горькие плоды этой потери не
заставят себя ждать.
Честь имеет в известном смысле отрицательный характер, в
противоположность славе, имеющей характер положительный; честь
есть мнение не об особенных свойствах, присущих только данному
субъекту, а об таких, какие предполагаются во всех людях, а в
частности, следовательно, и в данной личности. Честь субъекта
показывает лишь, что он не составляет исключения -- слава же --
что он является именно исключительной личностью. Поэтому славу
приходится завоевывать, честь же -- только хранить, не терять.
Отсутствие славы есть безызвестность, нечто отрицательное;
отсутствие чести -- позор, нечто положительное. Эту
отрицательность не следует смешивать с пассивностью; напротив,
честь имеет вполне активный характер. Она истекает единственно
из ее субъекта, основывается на его деяниях, а не на поступках
других и не на том, что с ним случается, словом, честь -- это
качество внутреннее. Мы скоро убедимся, что это и есть признак,
отличающий истинную честь от рыцарской, ложной. Чести можно
повредить извне лишь путем клеветы; единственная защита от
клеветы -- это опровержение ее с надлежащей гласностью и с
обнаружением ее несостоятельности.
По-видимому, уважение к старости основано на том, что,
хотя у молодых людей и предполагается честь, но она еще не
испытана, и признается за ними как бы в кредит. У людей же
пожилых за срок их жизни выяснилось, доказали ли они на деле
свою честь. Ни возраст сам по себе, -- так как животные
достигают иногда более преклонных лет, чем люди, -- ни опыт, в
смысле близкого знакомства с жизненным круговоротом, не
являются достаточным основанием уважения младших к старшим,
требуемого повсюду; слабость преклонного возраста могла бы
вызывать скорее снисхождение, чем уважение. Замечательно, что
человеку врождено и переходит постепенно в инстинкт почтение
именно к седине. Морщины -- гораздо более верный признак
старости -- не внушают этого почтения; очень часто говорят
"почтенная седина" и никогда -- "почтенные морщины".
Честь имеет лишь косвенную ценность. Как показано в начале
этой главы, мнение других ценно для нас лишь постольку,
поскольку им определяется, или может при случае зависеть от
него обращение людей с ними. Но ведь эта зависимость существует
все время, пока мы живем с людьми. Так как при нашей
цивилизации безопасностью и собственностью мы обязаны лишь
обществу и во всех предприятиях нуждаемся в других, которые
станут помогать нам лишь в том случае, если питают к нам
доверие, -- то их мнение имеет хотя и косвенную, но все же
высокую ценность для нас; признать за ним непосредственную
ценность я, однако, никак не могу; того же мнения держится
Цицерон (fin. 113, 17) : "Хризипп и Диоген говорили, что если
вычесть пользу, приносимую нам доброй славой то не стоило бы
пошевелить пальцем ради нее; с этим я вполне согласен". Ту же
идею более пространно излагает Гельвеций в мастерском
исследовании "De L'esprit" (Disc. Ill, ch. 13) и приходит к
следующему: "Мы ценим уважение не ради его самого, а ради
доставляемых им выгод". А так как средство не может быть выше,
дороже цели, то торжественная фраза "честь выше жизни"
остается, как сказано, гиперболой. -- Вот все, что можно
сказать о гражданской чести.
Служебная честь есть всеобщее мнение о том, что человек,
занимающий какую-либо должность, действительно обладает всеми
необходимыми для того данными и всегда точно исполняет свои
служебные обязанности. Чем важнее и шире сфера деятельности
человека в государстве, чем выше и влиятельнее занимаемый им
пост, тем выше должно быть мнение о его умственных и
нравственных качествах, делающих его достойным этого поста;
параллельно с последним повышается и степень его чести,
выражающейся вовне в орденах, титуле и т. п.; вместе с тем
растет и "подчиненность" в обращении с ним. Обыкновенно и
сословие в такой же мере определяет тот или иной объем чести,
разнообразящийся, правда, в зависимости от того, насколько
толпа уясняет себе значение данного сословия. Но всегда за тем,
кто имеет и выполняет особые обязанности, признается больше
чести, чем за рядовым гражданином, честь коего носит
преимущественно отрицательный характер.
Далее, служебная честь требует, чтобы занимающий известную
должность поддерживал бы ради своих коллег и преемников,
уважение к ней путем точного исполнения своих обязанностей, а
также чтобы он не оставлял безнаказанными нападки на должность
или на себя, в качестве ее представителя, т. е. обвинения в
том, что он плохо исполняет свое дело или что сама должность
вредит общему благу; подвергнув виновного законному наказанию,
он должен доказать, что его нападки несправедливы.
Служебная честь подразделяется на честь чиновника, врача,
адвоката, учителя, даже ученого, иначе говоря -- каждого, кто
официальным актом признан способным к исполнению известного
умственного труда и возложившего поэтому на себя известные
обязанности; словом -- честь всех, принадлежащих к категории
общественных деятелей. Сюда же относится и истинная вои...
Продолжение на следующей странцие...
