ровергнутой: не следует думать, что это навсегда так и
останется; утешимся уверенностью, что впоследствии, со
временем, данный вопрос будет освещен, обдуман, взвешен,
обсужден и правильно решен в конце концов: -- что после
известного срока, более или менее продолжительного, смотря по
трудности вопроса, почтя все усвоят то, что высокому уму было
ясно сразу же. Тем временем приходится, однако, ждать; ясный ум
среди глупцов подобен человеку, у которого часы идут правильно,
тогда как все городские часы поставлены неверно. Он один знает
настоящее время, но что ему от этого? -- весь город живет по
неверно поставленным часам, в том числе даже тот, кто знает,
что только его часы показывают верное время.
28) Люди тем похожи на детей, что становятся непослушными,
если их балуют: поэтому ни с кем не следует быть слишком
уступчивым, слишком добрым. Точно так же как мы едва ли
потеряем друга, если откажемся дать ему в долг, и весьма
вероятно лишимся его, если снизойдем к этой его просьбе, -- так
мы не потеряем его, если отнесемся к нему свысока и несколько
пренебрежительно, тогда как слишком большая дружба и
предупредительность легко могут сделать его крайне дерзким и
вызвать разрыв. Особенно людям трудно переваривать сознание
того, что в них нуждаются: неизменным следствием этого сознания
являются высокомерие и требовательность. У иных эта мысль
зарождается на основании того только, что вы с ним водитесь и
ведете частые откровенные беседы, они начинают думать, что у
них есть какие-то права на вас и пробуют расширить рамки
вежливости. Потому-то очень немногие пригодны к более близкому
общению с ними; особенно следует остерегаться фамильярности с
низкими личностями. Если же человек вообразит, что он мне
гораздо нужнее, чем я ему, то он испытывает такое чувство,
словно я у него что-то украл; он будет стараться отомстить мне
и вернуть украденное. -- В жизни превосходство может быть
приобретено лишь тем, что человек ни в каком отношении не будет
нуждаться в других и открыто станет показывать это. С этой
целью следовало бы время от времени давать понять каждому, --
будь то мужчина или женщина, -- что мы можем прекрасно обойтись
без них; это укрепляет дружбу; в большинстве случаев не
помешает, если примешивать изредка в отношения к людям
маленькую долю презрения: -- тем дороже станет для них наша
дружба; "чем меньше .уважаешь других, тем больше они будут
уважать тебя" -- говорит остроумная итальянская пословица. Если
же среди нас есть человек действительно выдающихся достоинств,
то почему-то не полагается говорить ему этого, словно это
какое-то преступление. В этом мало утешительного, но это так.
Даже на собаках плохо отзывается большая дружба, -- о людях и
говорить нечего.
29) Что благородные, высоко одаренные натуры высказывают,
особенно, в юности, поразительное отсутствие знания людей и
житейского разума, и вследствие этого так легко вдаются в обман
и ошибаются, тогда как низшие натуры гораздо скорее и лучше
изворачиваются в жизни, -- это обусловлено тем, что при
недостатке опытности приходится судить a priori, а этот метод,
конечно, не может идти в сравнение с опытным путем. Основной,
исходной точкой для априорных суждений является у заурядных
людей их собственное "я"; натуры же возвышенные и выдающиеся не
могут отправляться от своего "я", ибо оно-то именно и отличает
их так резко от других людей. Руководствуясь в суждениях о
чужих мыслях и поступках собственными мыслями и поступками,
они, понятно, приходят к неверным выводам.
Даже если такой человек a posteriori, т. е. наученный
собственным опытом и другими, узнает, наконец, чего можно ждать
от людей вообще, поймет, что приблизительно 5/6 из них в
моральном и интеллектуальном отношении таковы, что если внешние
обстоятельства не принуждают поддерживать с ними сношения, то
лучше всего избегать их, никоим образом не соприкасаться с
ними, -- то все же едва ли он составит исчерпывающе полное
представление об их мелочности и ничтожестве; ему придется в
течение всей дальнейшей жизни постоянно пополнять свои знания в
этом отношении, нередко ошибаясь в расчетах в ущерб себе. Даже
когда он проникнется усвоенными знаниями, все же иногда,
попадая в общество незнакомых людей, он будет удивлен тем, что
судя по их манерам и речам все они кажутся весьма
рассудительными, честными, откровенными, добродетельными, а то
и разумными и интеллигентными. Но это не должно вводить его в
заблуждение: причина этому та, что природа действует иначе,
нежели плохие писатели, которые, желая изобразить мошенника или
дурака, рисуют его так преднамеренно, такими грубым штрихами,
что за каждым таким типом сразу же видна личность самого
автора, постоянно разоблачающего его помыслы и речи, и громко
предостерегающего: "это мошенник, дурак; не верьте его словам".
Природа поступает иначе -- как Гете и Шекспир, у которых каждое
действующее лицо, будь это хоть сам дьявол, является вполне
правым в том, что говорит; эти лица схвачены столь объективно,
что мы поневоле вовлекаемся в их интересы и принимаем участие в
них; каждая такая личность развивалась, как всякое творение
природы, по внутреннему закону, в силу которого все ее речи и
поступки являются естественными и необходимыми. -- Тот, кто
будет полагать, что черти гуляют по свету с рогами, а дураки --
с бубенчиками, -- непременно станет их добычей или игрушкой.
Надо прибавить, что люди в общежитии подражают луне и горбатым,
которые поворачиваются всегда одной стороной, у каждого
человека есть прирожденный талант путем мимики превращать свое
лицо в маску, весьма точно изображающую то, чем он должен был
быть на самом деле; маска эта, выкроенная исключительно по его
индивидуальности, так точно прилажена, так подходит к нему, что
получается полная иллюзия. Ее надевают тогда, когда надо к
кому-нибудь подольститься. Но доверять ей следует не больше,
чем обыкновенной полотняной маске, памятуя великолепную
итальянскую пословицу: "как бы зла ни была собака, она всегда
виляет хвостом".
Во всяком случае надо остерегаться оставлять очень хорошее
мнение о человеке, с которым мы только что познакомились; в
противном случае мы, по всем вероятиям, разочаруемся к
собственному стыду, а то и ущербу. При этом надо учесть
следующее: истинный характер человека сказывается именно в
мелочах, когда он перестает следить за собою: вот тут-то в
разных маленьких делах, можно удобно наблюдать хотя бы по одним
манерам, тот безграничный, ни с чем не считающийся эгоизм,
который, если и не отсутствует, но зато бывает скрыт в крупных
и важных делах. Не следует упускать таких случаев для
наблюдения. Если человек не считается ни с чем, кроме себя, в
мелких, обыденных делах и житейских отношениях, вообще в
вопросах, к которым применима норма: "de mini mis Lex non
curвt" ("закон не заботится о мелочах"), если он ищет только
своей выгоды, своего удобства, хотя бы в ущерб другим, если он
присваивает то, что предназначено для всех, н т. д. -- то можно
быть уверенным, что ему чужда всякая справедливость, что он и в
крупных делах будет мошенничать, если его руки не будут связаны
законом или силою; в дом к себе его нельзя пускать. Тот кто
спокойно нарушает законы своего клуба, тот может нарушать и
государственные законы, раз только это не будет опасно28.
Если человек более или менее нам близкий сделает нам
что-либо неприятное или досадное, то следует спросить себя,
настолько ли он нам дорог, чтобы мы могли и хотели перенести с
его стороны то же самое, даже нечто большее, притом не раз и не
два, а много чаще, -- или нет? (Простить, забыть что-либо --
значит, выбросить за окно весь приобретенный драгоценный опыт).
В случае утвердительного ответа много говорить не приходится,
так как словами тут ничего не поделаешь; но если мы решимся
забыть этот поступок, разве что обсудив его, -- а то и не
обсуждая, -- то должны понимать, что этим мы добровольно
подвергаем себя повторению того же самого. В случае
отрицательного ответа нам следует тотчас же и навсегда порвать
с дорогим, может быть, другом, если же то слуга -- удалить его.
Ибо, если встретится случай, он непременно повторит то же самое
или что-нибудь подобное, даже если теперь он стал бы горячо и
искренне уверять нас в обратном. Решительно все может забыть
человек, но только не самого себя, не свое существо. Характер
человека абсолютно неисправим, ибо все его действия вытекают из
некоего внутреннего начала, в силу которого он при одинаковых
условиях всегда должен будет поступить так же и иначе не может.
Прочтите мое премированное исследование о свободе воли, и
отбросьте эту иллюзию. Потому-то примирение с другом., с
которым все было порвано -- это слабость, которая искупится
тогда, когда он при первом же случае учинит с нами точь-в-точь
то же самое, что привело к разрыву, да еще, пожалуй, с большей
наглостью в виду сознания, что без него нам не обойтись. То же
применимо к слугам, которых мы удалили и потом снова берем к
себе По той же причине нельзя ожидать, чтобы человек при
изменившихся обстоятельствах поступал бы так же, как и раньше.
Образ мыслей и поведение людей меняются так же часто, как их
интересы; намерения людей гарантированы на столь краткие сроки,
что надо быть крайне близоруким, чтобы полагаться на них.
Предположим, что нам желательно узнать, как поступит
человек в известном положении, в какое мы намерены его
поставить; при этом ни в коем случае нельзя основываться на его
уверениях и клятвах. Предположим даже, что он говорит искренно,
но ведь говорит-то он о том, чего не знает сам. Поэтому
приходится выводить его действия лишь из совокупности условий,
в какие он попадет, и из конфликта их с его характером.
Чтобы приобрести столь необходимое, ясное и глубокое
понятие об истинных, весьма плачевных свойствах большинства
людей, -- было бы весьма назидательно пользоваться их трудами и
поведением в литературе в качестве комментария к их образу
действий и поведению в практической жизни, -- и наоборот. Это
много послужит к тому, чтобы не ошибаться ни в самом себе, ни в
других. Но при этом свойственная им феноменальная низость или
глупость, проскользнувшая в их деятельности или в литературных
трудах, должна не вызывать в нас досаду или злобу, а лишь
служить материалом к познанию; в ней мы должны видеть лишь
добавление к характеристике человеческого рода, добавление
весьма ценного свойства. Тогда мы станем рассматривать эти
свойства приблизительно так, как минералог рассматривает
характерный образчик какого-либо минерала. Конечно, бывают
исключения, иногда чрезвычайно резкие, и различие между
личностями иногда весьма значительно; но, как уже давно
замечено, мир, взятый в общем, -- крайне плох: дикари друг
друга едят, культурные люди -- обманывают, -- и это называется
течением жизни. Что такое государство с его искусственными,
направленными наружу и внутрь аппаратами и репрессивными
средствами, -- как не мера к ограничению безграничной людской
неправды? Из истории всех времен мы видим, что каждый король,
если он держится прочно и страна более или менее
благоденствует, пользуется этим для того, чтобы наброситься со
своим войском, как с разбойничьей шайкой, на соседние земли --
ведь все почти войны в конце концов -- разбой. В глубокой
древности и частью еще в Средние века побежденные делались
раб...
Продолжение на следующей странцие...
