нская
честь; она состоит в том, что каждый, принявший на себя
обязанность защищать отечество, действительно должен обладать
необходимыми для того качествами, т. е. прежде всего храбростью
и силой, постоянною готовностью до последней капли крови
защищать родину и ни в коем случае не покидать знамени,
которому он присягал.
Я придал служебной чести смысл шире того, какой
вкладывается обыкновенно в этот термин: обычно им обозначают
только уважение, с каким следует относиться к самой должности.
Половая честь, ее источники и основные положения требуют
на мой взгляд подробнейшего рассмотрения и исследования;
кстати, при этом мы выясним, что всякая честь основана, в конце
концов, на соображениях целесообразности. -- По своей природе
половая честь разделяется на мужскую и женскую и является в
обоих случаях проявлением вполне разумного "esprit de corps"11.
Женская честь несравненно важнее мужской, так как в жизни
женщины половые отношения играют главную роль. Женская честь
заключается во всеобщем мнении, что девушка не принадлежала ни
одному мужчине, и что замужняя женщина отдавалась лишь своему
мужу. Важность этого мнения обусловливается следующим. Женский
пол требует и ждет от мужского всего, чего он желает и в чем он
нуждается; мужчины же требуют от женщин прежде всего и
непосредственно лишь одного. Следовательно, надлежит устроить
так, чтобы мужской пол мог получать от женского это одно не
иначе, как взять на себя заботы обо всем и в частности о
рождающихся детях; на этом порядке покоится все благосостояние
женского пола. Чтобы провести его в жизнь, все женщины должны
соединиться, развить в себе прочный "esprit de corps". Тогда
они, как одно целое, сплоченной массой выступают против мужчин,
владеющих, благодаря природному превосходству физической и
духовной силы, всеми земными благами, -- как против общего
врага, которого следует победить, покорить и этой победой
забрать земные блага в свои руки. Ввиду этой цели первая
заповедь женской чести заключается в том, чтобы не вступать во
внебрачное сожительство с мужчинами, дабы каждый мужчина
вынуждался к браку, как к капитуляции; этим весь женский пол
был бы обеспечен. Этой цели можно вполне достигнуть лишь при
строгом соблюдении приведенной заповеди; и женский пол поэтому
с истинным "esprit de corps" блюдет за неуклонным соблюдением
ее всеми его членами. На этом основании каждая девушка,
изменившая своему полу путем внебрачного сожительства,
изгоняется из женской среды -- ибо, если бы ее образ действий
стал всеобщим, пострадало бы благосостояние всего женского
пола, -- и считается обесчещенной; -- она потеряла честь. Ни
одна женщина не должна знаться с ней; ее избегают, как
зачумленной. Та же участь ждет изменившую мужу жену, ибо она
нарушила заключенное с ним условие, и этот пример ее отпугнет
других мужчин от совершения брачной сделки, на которой, как
сказано, зиждется благосостояние всего женского пола. Сверх
того за грубое нарушение данного слова, за обман, она теряет
вместе с половой честью честь гражданскую. Поэтому говорят
иногда снисходительным тоном: "падшая девушка", но не сожалеют
о "падшей женщине"; соблазнитель может женитьбой восстановить
честь девушки, но ни развод, ни брак с любовником не возвратят
чести изменившей жене.
Убедившись из сказанного, что подоплекой женской чести
является не что иное, как спасительный, даже неизбежный, хорошо
рассчитанный и опирающийся на прямую выгоду "esprit de corps",
можно признать огромную важность этой чести в жизни женщины и
ее крупную относительную ценность, но никак нельзя приписать ей
абсолютной ценности, поставить ее выше жизни и ее целей или
считать, что ради нее должно жертвовать жизнью. Не следует
поэтому аплодировать вырождающимся в трагические фарсы
экзальтированным поступкам Лукреции и Виргиния. Конец Эмилии
Галотти настолько возмутителен, что с представления уходишь в
отвратительнейшем настроении. И наоборот, вопреки всем
принципам половой чести нельзя не симпатизировать Клерхен из
Эгмонта. Доводить до последней крайности веления женской чести
-- это значит за средствами терять из виду саму цель; этим
половой чести придается абсолютная ценность, тогда как она, как
и всякая честь, имеет лишь ценность относительную, скорее даже
условную: стоит прочесть Томазиуса "De concubinatu", чтобы
увидеть, что в большинстве стран и эпох до реформации Лютера
конкубинат был дозволенным, санкционированным законом
институтом, при котором конкубина продолжала считаться честной;
нечего и говорить о Милите Вавилонской (Herodot, l, 199).
Иногда общественный строй делает невозможным соблюдение
формальной, официальной стороны брака, в особенности в
католических странах, где нет развода; больше всего приходится
считаться с этим правителям, которые, на мой взгляд, поступают
нравственнее, обзаводясь любовницей, чем вступая в
морганатический брак; ибо потомство от этого брака, в случае
вымирания законной линии, может выступить претендентом на
престол; поэтому такой брак делает возможной, хотя и в
отдаленном будущем, междоусобную войну. Помимо того, брак
морганатический, т. е. заключенный наперекор всем внешним
условиям, является в конце концов концессией, дарованной
женщинам и попам, -- двум классам, которым надо остерегаться
предоставлять что бы то ни было. Нельзя забывать, что каждый
может свободно выбирать себе жену, кроме одного только,
лишенного этого естественного права: этот бедняга -- правитель
страны. Его рука принадлежит стране и он, предлагая ее, должен
руководствоваться государственной пользой -- благом страны. Но
ведь он человек и хочет хоть в чем-нибудь следовать влечению
своего сердца. Поэтому несправедливо, неблагодарно и низко
запрещать правителю иметь любовницу или упрекать его за- это,
пока, разумеется, ей не предоставляется влиять на дела
правления. Но и сама фаворитка в отношении половой чести стоит
совершенно особо, изъята из общей нормы: ведь она отдалась
мужчине, который ее любит, любим ею, но не может на ней
жениться.
Что принцип женской чести не чисто естественного
происхождения, -- об этом свидетельствуют бесчисленные кровавые
жертвы, приносимые ему в виде детоубийства и самоубийства
матерей. Правда, девушка, вступающая в незаконное сожительство,
изменяет этим всему своему полу; но ведь в верности ему она
обязалась лишь молчаливым соглашением, а не клятвой. И так как,
обычно, от этого страдает прежде всего ее собственный интерес,
то следовательно, неразумности в ее поступке гораздо больше,
чем испорченности.
Половая честь мужчин создалась благодаря женской чести, в
силу противоположного "esprit de corps", требующего, чтобы
каждый, вступивший в столь выгодную для противной стороны
сделку -- в брак -- следил бы отныне за ее нерушимостью, дабы
самый договор не потерял бы своей прочности при небрежном к
нему отношении, и дабы мужчины, отдавая все, могли быть уверены
в том единственном, что они себе выговаривают -- в
неразделенном обладании женою. Поэтому мужская честь требует,
чтобы муж мстил за измену жены или, по крайней мере покидал бы
ее. Если он, зная об измене, примиртся с нею, то общество
мужчин покроет его позором, который, правда, далеко не так
тяжел, как позор, падающий на потерявшую половую честь женщину;
это лишь "легкое бесчестье", -- ибо у мужчины половые отношения
занимают подчиненное место, так как у него много других более
важных. Два великих драматурга нового времени избрали, каждый
по два раза, сюжетом мужскую честь: Шекспир в "Отелло" и
"Зимней сказке" и Кальдерон в "El medico du su honora" и "A
secreto agravio sйcrйta venganza". Честь эта требует лишь
наказания жены, не любовника, место коему имеет "добавочный",
факультативный характер, чем еще раз подтверждается
происхождение чести из мужского "esprit de corps".
Честь в тех видах и принципах ее, какие я до сих пор
рассматривал, встречается и действует у всех народов, во все
времена; правда, иногда, в зависимости от условий места и
времени, несколько меняется принцип женской чести. Но есть еще
один вид чести, совершенно отличный от всеобщей, всюду
признаваемой чести, о котором не имели понятия ни греки, ни
римляне, а китайцы, индусы, магометане не слышали и по
настоящее время. Этот род чести возник в Средние века, привился
лишь в христианской Европе, но и то только среди крайне
ограниченной группы населения, а именно в высшем слое общества
и в тех слоях, которые к нему подлаживаются. Это -- честь
рыцарская, так наз. "point d'honneur". Так как принципы ее
совершенно отличны от той чести, о которой мы говорили, и даже
частью противоположны им (ибо первая создает "честного
человека", а вторая, -- "человека чести"), то я изложу в
отдельности все положения, образующие зерцало, кодекс рыцарской
чести.
1) Честь заключается не во мнении других о нашей ценности,
но единственно в выpажении этого мнения; существует ли это
мнение в действительности или нет -- это безразлично, не говоря
уж о том, обосновано ли оно. Согласно этому, другие могут быть,
вследствие нашего поведения, самого скверного о нас мнения и
глубоко презирать нас; но, пока никто не осмеливается громко
его высказать, оно нимало не вредит чести. И наоборот, если
наши качества и поступки таковы, что вынуждают всех окружающих
(ибо это не зависит от их произвола) высоко ценить нас, то
стоит кому-нибудь, будь это гнуснейшая и глупейшая личность,
выказать нам презрение -- и наша честь уже оскорблена, даже
потеряна навеки, если мы ее не восстановим. Лишним доводом к
тому, что в данном случае важно отнюдь не мнение других, а лишь
его выражение, служит то, то, что оскорбления могут быть взяты
назад, в них можно извиниться, после чего они считаются как бы
не нанесенными, изменилось ли при этом само мнение, вследствие
коего они последовали, и почему оно изменилось -- это не играет
роли; достаточно аннулировать внешнюю сторону оскорбления и
делу конец. Значит, все сводится не к тому, чтобы заслужить
уважение, а чтобы вынудить его.
2) Честь человека зависит не от того, что он делает, а от
того, что он претерпевает, что с ним случается. По основному
положению только что рассмотренной, всюду действующей чести,
она зависит только от того, что говорят или делают дpyгие: она
находится, следовательно, в руках, висит на кончике языка
каждого встречного; стоит ему захотеть -- и она потеряна
навеки, если оскорбленный не восстановит ее особым актом, речь
о котором впереди; акт этот сопряжен, однако, с опасностью для
его жизни, свободы, имущества и душевного покоя. Поведение
человека может быть чрезвычайно порядочным, благородным, его
характер -- прекрасным и ум -- выдающимся, -- и все же его
честь каждое мгновение может быть отнята: стоит лишь обругать
его первому попавшемуся, который, хотя сам и не нарушил законов
чести, но в остальном -- последний из негодяев, тупейшая
скотина, бездельник, картежник, запутан по уши в долгах --
словом личность, не годящаяся оскорбленному и в подметки. В
большинстве случаев именно такие типы и оскорбляют порядочных
людей; Сенека правильно заметил: "чем ниже, чем более презираем
человек, тем развязнее его язык" (de consiantia 11); такой тип
вероятнее всего накинется именно на порядочного человека: ведь
противоположности ненавидят друг друга п крупные достоинства
...
Продолжение на следующей странцие...
