ога. Нет такого аспекта жизненной энергии, который не был бы святым или священным. Ничто не является дурным, что бы мы там себе ни говорили. Давайте прекратим делать из денег зло. Давайте прекратим делать из секса зло, и, самое главное, давайте прекратим делать злодеев друг из друга.
Что мы делаем? И почему? Почему мы упорствуем в том, чтобы повсюду — в каждом проявлении нашей жизни — видеть зло и негативность? Что всё это значит? Вот в чём вопрос. И это глобальный вопрос. Это центральный вопрос. Как человеческие существа, мы находимся сейчас в фокусной точке. Это важнейший переходный период — и мы пришли разрешить серьёзнейший вопрос, который связан не с деньгами, а с жизнью как таковой.
Воспринимаем мы жизнь и все её элементы как нечто в высшей степени плохое или как нечто в высшей степени хорошее? Вот в чём вопрос. Если мы воспринимаем жизнь как нечто в высшей степени хорошее, то мы решим свои денежные проблемы и подружимся с деньгами. И затем мы сделаем много хорошего с помощью этих денег, много хорошего для себя, потому что мы это заслужили. Я заслужил эти туфли. И вы тоже. И затем мы сделаем много хорошего для других. Мы поделимся с теми, с чьей жизнью мы соприкасаемся, своим индивидуальным изобилием и тем изобилием, которое нам посылает Бог. И никто не останется обделённым. Изобилия так много, что хватит на всех. И когда мы выберем его — мы подружимся с деньгами, с собой, с другими и с Богом.
Итак, что нам нужно, так это чувствовать себя комфортно с деньгами — так же, я должен добавить, как со своим телом и друг с другом. Нам следует научиться чувствовать себя комфортно и свободно по отношению ко всем проявлениям жизни — так, чтобы мы могли сказать: «Жизнь, дай мне всё, чем ты являешься для меня, а всё то, частью чего являюсь я, я даю тебе», — и не стыдиться ничего. Потому что стыд не от Бога.
Итак, вот вам шанс: просто отбросьте свои представления о том, что деньги это что-то плохое. Именно они (представления) вынуждают людей жить жизнью, полной отчаяния. Потому что, решив, что деньги — это плохо, и, не желая получать это плохое за свои хорошие дела, люди автоматически оказываются в ситуации, когда работа должна стать ненавистной, — это, по крайней мере, оправдывает для них получение «плохих» денег за неё. Итак, они проводят восемь часов в день за работой, которую они ненавидят, и после этого занимаются чем-то, что им нравится — но безвозмездно. Они идут в больницы, становятся лидерами Бойскаутов или вовлекаются ещё во что-нибудь. То есть то, что им нравится, они делают бесплатно, а ненавистную работу делают потому, что за такую работу они могут принять «плохие» деньги. Потому что, в конце концов, кто станет это делать бесплатно? Кто станет это делать бесплатно?
Но всё меняется, когда вы принимаете решение быть одним из тех смельчаков, которые выбирают жизнь, а не прозябание. И именно тогда меняется всё ваше существование. Вы совершаете это изменение, этот невероятный сдвиг, изменив своё представление о том, что вы здесь делаете, и приняв решение жить, а не прозябать. И эта перемена настолько грандиозна, что буквально всё меняется в вашей жизни, в том числе и ваши отношения с деньгами. И не сомневайтесь — это возможно. Я здесь для того, чтобы засвидетельствовать, что сдвиги, перемены действительно происходят. А вот и вопрос...
Итак, конфликт, который у меня с деньгами... Я тоже ценю их, наслаждаюсь ими, и у меня всегда было такое чувство, что для того, чтобы получить деньги, мне приходится делать то, что мне не нравится. Теперь я вижу, что это не проблема. Однако конфликт, который для меня остаётся ещё неразрешённым, заключается в том, что мне кажется, будто, имея много денег, я участвую в такой программе или системе, которая лишает большую часть мира средств к существованию. Всё это было бы более для меня приемлемым, если бы я знал, что у каждого в мире есть пища, каждый в мире может получить медицинскую помощь, каждый в мире имеет кров и одежду. И тогда деньги были бы просто средством манипулирования более «второстепенными» вещами...
Я внимательно выслушал Вас и хорошо понимаю. Но смотрите, чтобы эта Ваша справедливая озабоченность не лишила Вас очень важного инструмента, благодаря которому всё это могло бы произойти через Вас. Будьте очень осторожны, чтобы эта праведность не лишила вас возможности стать одним из тех, кто действительно содействует осущестшению этого.
Я посвятил свою жизнь тому, чтобы изменить мир в лучшую сторону, — как Вы только что описали. Но я могу Вам сказать, что сейчас мои действия более эффективны, чем в то время, когда я отрицал саму силу, которая могла сделать меня способным совершать подобные изменения.
Одной из самых больших ловушек в делах человечества является наша «правильность» или праведная правота. И иногда нам кажется, что у нас есть, я бы сказал, «право быть правильным». Я имею в виду, что нам действительно кажется, будто мы глубоко понимаем, что правильно, а что неправильно в той или иной ситуации. В рамках системы относительных понятий мы можем, фактически, быть абсолютно правыми. Однако это очень опасное положение. Потому что наша «правильность», сознание нашей правоты может блокировать эффективное действие скорее и сильнее, чем что-либо ещё. То есть это мешает нам быть понятливыми, действительно понимающими.
Когда я думаю, что я прав относительно какой-то ситуации, я не могу понять, как у кого-то может быть другая точка зрения, или как вообще можно допускать или терпеть существование этой ситуации. Так я утрачиваю сострадание к людям, допустившим то, по поводу чего я праведно негодую. А когда я утрачиваю сострадание, я теряю способность действительно изменить что-либо к лучшему. Потому что никому не нравится, когда его критикуют, или считают «несправедливым».
Особенно опасно, я думаю, считать себя правым относительно всего плохого, что происходит в мире. Потому что наша восхитительно правильная оценка ужасной ситуации в этом мире, является, фактически, колоссальным подтверждением того, что мы не понимаем, что сами допустили её существование.
Рассмотрим вопрос конкретно. Какую бы службу сослужила великому хирургу, или великому доктору, или великому врачу позиция праведного негодования по поводу существующих в мире болезней? Какую бы службу сослужила прекрасному адвокату, выдающемуся прокурору его позиция праведного негодования по поводу всех конфликтов в мире? Я хочу сказать, что он может хотеть устранить, уменьшить конфликтные ситуации, но судить о них с точки зрения «правомерности» их существования, праведно недоумевать и негодовать по поводу того, что так много проблем, — это для него, по сути дела, означает бросить вызов тому, что он сам создал в своей собственной реальности, чтобы быть тем, кем он, в действительности, является.
Видите, мы, как человеческие существа, занимаемся тем, что строим дом, а затем его разрушаем. Мы, человеческие существа, занимаемся тем, что создаём точную, правильную и совершенную модель обстоятельств (я говорю сейчас метафизически), позволяющую нам выразить ту часть себя, которая могла бы открыто продемонстрировать, кто мы такие на самом деле. Если я, например, являюсь целителем, то мета физически (умозрительно) я создам совершенную модель обстоятельств, чтобы дать себе возможность быть тем, «кто исцеляет». Следовательно, я включу в свой опыт и даже в какой-то степени, на каком-то уровне создам в своей внешней реальности болезнь — как вызов, как противовес тому, кем я являюсь, — чтобы мне можно было проявлять и ощущать себя таким, каков я есть.
Для священников самое худшее, что только может произойти, — это если все в мире завтра станут праведниками. Им больше нечего будет сказать людям. И тогда священнослужители, мужчины и женщины, проведут остаток своей жизни, воссоздавая на некоем метафизическом уровне то, что требовало бы духовного исцеления, — чтобы найти себе применение и проявлять себя в присущем им качестве. Вот почему истинные мастера не судят и не проклинают. Они начинают менять внешние обстоятельства своего мира, не проклиная его. Потому что проклинать его означает проклинать сам процесс, позволяющий им выразить ту часть себя, которая раскрывает величие их истинной сущности. В этом таится глубокая метафизическая тайна, и мастера понимают её совершенным образом.
И ещё раз повторю, что именно поэтому мастера никогда ничего не проклинают и не осуждают, но просто стремятся выразить часть себя, что и позволяет внешним обстоятельствам сдвигаться и меняться. В практическом отношении — с точки зрения даже политической реальности и практического социального взаимодействия — праведность никогда никому не помогала.
Одной из наиболее выдающихся политических фигур нашего времени, на мой взгляд, является Джимми Картер. Это тот человек, который смело вов лекался во взрывоопасные политические ситуации без оглядки на праведность. И в результате он многое изменил к лучшему, да так, как никогда бы не смогли сделать люди, вооружённые праведностью.
И моё праведное негодование или гнев по поводу того, как устроен мир, является во многих отношениях главным препятствием...
Несомненно. Любое проявление Вашего праведного негодования и любая Ваша критика мешает Вам донести до людей важнейшую идею. Потому что никто Вас всё равно не слышит. Когда Вы говорите с позиции праведного негодования и критики, никто Вас не слышит. И Вы не только отталкиваете силу, которая дала бы Вам возможность и способность творить, Вы отталкиваете людей, которые могли бы дать Вам эту силу. Потому что никто не поймёт праведность — даже те, кому Бы пытаетесь помочь.
Вы также сказали ещё одну интересную вещь. Вы сказали, что если бы Вы раньше размышляли над этими вопросами, Вы могли бы заметить, что делали то, чего не желали, или подумали бы, что вынуждены делать то, что Вам не хочется, и это для того, чтобы «не предать» кого-то или что-то. Однако никто не делает ничего такого, чего он не желает делать. Давайте хорошенько это уясним. Никто не делает ничего такого, чего он не желает делать — никогда. Мы делаем то, что хотим делать, надеясь в результате получить то, что ожидаем. После этого мы делаем вид, что не было другого способа, и убеждаем себя в том, что наш выбор был плох. Понимаете?
Никто не делает то, чего он не хочет делать. Никто. Может ли кто-нибудь в комнате вспомнить, когда он делал что-то такое, чего он не хотел делать. Может ли кто-нибудь... Кто может сейчас поднять руку? Я серьёзно говорю — есть ли кто-нибудь в этой комнате... Поднимите руку, если вы думаете, что было время в вашей жизни, когда вы делали нечто такое, чего не желали делать. Хорошо, вон там...
Я думаю, что это не так, что мы не хотим чего-то делать. Но я слышу от окружающих людей именно то, что, согласно книге, не следует делать,— высказывания типа: «У меня нет другого выбора». Я знаю, что людям кажется,будто у них нет никакого другого выбора, потому что я сам долгое время находился в таком же положении. И я обычно говорил: «Уменя нет выбора». Потому что в тот период своей жизни я не видел другого выбора. Но прочитав этот материал и поняв, что, как вы говорите, мы не делаем ничего такого, чего не выбрали сами, я теперь сознательно принимаю решение сделать что-то, выбрать это что-то, и даже громко себе говорю: «Я принимаю решение, я делаю выбор — сделать это». Теперь я сначала выбираю и затем делаю. И когда я слышу, знаете, «у меня нет выбора», мне всегда хочется подойти и сказать: «Понимаете, вы сами сделали этот выбор». Но я думаю, что для нашего общества такая позииия не совсем приемлема. Это как с деньгами. Как с тем, что «у меня нет выбора». Или с тем, что это «чересчур хорошо», «я не знаю, заслужит ли я это»... То есть, гораздо больше людей типа «я-не-имею-выбора», чем людей типа «я-выбираю-это». Потому что мне самому пришлось многое претерпеть,прежде чем я изменился.
Нет в жизни такого момента, когда бы вы не выбирали. По сути дела, вы сами создали обстоятельства своей жизни, включаю ситуацию, которую вы называете «без выбора», — именно для того, чтобы попробовать имеющиеся у вас варианты выбора. Начнём с того, что, на са...
Продолжение на следующей странцие...
