го места, которое я мог бы занять, кроме места на переднем плане. И у меня есть очень важное послание, которым я должен поделиться с каждым, с чьей жизнью я соприкасаюсь. Вот это важное послание, которое я пришёл сюда передать вам: все вы — посланцы, и для вас нет никакого другого места, кроме места на переднем плане этой комнаты. Все вы пришли поделиться очень важным посланием с каждым, с чьей жизнью вы соприкасаетесь. И вот это важное послание, которое вы пришли передать им всем: все они, каждый из них является посланцем. И они пришли сюда с очень важным посланием. И у них нет другого места, кроме места на переднем плане комнаты. И вот их важное послание: каждый является посланцем.
И была тёмная, ветреная ночь, и группа бандитов сидела вокруг костра. И один бандит произнёс: «Шеф, расскажи историю». И шеф стал рассказывать: «Была тёмная, ветреная ночь, и группа бандитов сидела вокруг костра, как вдруг один из бандитов произнёс:Шеф, расскажи историю. И шеф стал рассказывать:Была тёмная, ветреная ночь...»
Итак, вы видите, это круговой процесс. Вечная история жизни — это одна и та же история. Великолепное послание, которое я пришёл передать вам — одно и то же послание. Послание о том, что вы пришли поделиться посланием. И послание, которое вы пришли передать кому-то, о том, что они пришли передать послание, и вот это послание, с которым каждый из нас пришёл поделиться друг с другом: «Эй, пробудись Ты знаешь, кто ты на самом деле? Эй! Пробудись! Понимаешь ли ты?»
Вот это послание, которое мы пришли передать друг другу: вы и я — суть одно. В комнате — только один из нас. Если у вас есть мысль о том, что мы разделены, отбросьте её. Мы не разделены. В комнате — только один из нас. И нет разницы между нами. И если вы думаете, что между нами есть разница, отбросьте её прочь. Потому что между нами нет разницы. И бросьте пытаться проводить искусственные различия там, где их вообще нет. Когда вы поймёте тщетность своих попыток, тогда вы и я будем одним, и в комнате будет только один из нас, и только один из нас будет на этой планете, и только один из нас будет во всём творении. Всё, что причиняет вам боль и страдание, тяжкий труд и борьба, душевные переживания и трудности — всё это исчезнет. Всё это просто уйдёт.
Поэтому перестаньте думать, что вы — там, а я — здесь. Нет такого места, где кончаетесь «вы» и начинаюсь «я», — вот такое простое и стройное послание, которое всё меняет! Когда мы его получим? Когда мы его получим? Мы его получим, когда передадим его. Вы слышали? Мы получим послание, когда передадим это послание.
Итак, сегодня мы собрались здесь все вместе. Я вошёл в комнату и подумал: «Ну какого чёрта я здесь делаю? Если я не буду осторожен, то, ей-богу, всем покажется, будто я могу сказать нечто такое, чего они не знают. Я должен быть очень осторожен. И если мы не будем осторожны, то вам покажется, будто вы можете услышать нечто такое, чего не знаете, о чём никогда раньше не слышали. Если мы не будем осторожны, мы можем забыть, кто мы такие на самом деле, и мы можем впутаться в игру под названием «Я знаю, а вы — нет». Но только я не желаю играть в эту игру — ни сейчас, ни когда-либо вообще. Для меня совершенно -очевидно, что я не могу сказать ничего такого, чего бы вы уже не знали. Поэтому спасибо, что пришли, и до свидания».
Переступив порог этой комнаты, я уже прикидывал, каким образом мне улизнуть отсюда. Это неплохо. Но прежде чем двигаться дальше — а мы собираемся поговорить здесь немного на одну из наших самых важных тем: об изобилии и правильном отношении к своему истинному достатку... Кто-то уже давно тянет руку, и я игнорирую это уже в течение пятнадцати минут.
Когда Вы описывали голос, который услышали, Ваше -левое плечо...
На самом деле, это было правое плечо, но что дальше?
И позже, когда Вы писали, задавали вопросы, работали над книгами, получали ответы, возникало ли у Вас особое чувство, связанное с этим особым голосом или с этим особым побуждением писать, которое можно было бы сопоставить, скажем, с другими случаями, когда мы слышим голоса или испытываем потребность писать? Было ли там что-то, что-то ещё, присутствие чего-то или некое чувство, или... Можете ли Вы рассказать нам, как это всё ощущалось, на что это было похоже?
Мягкость. Было такое чувство, будто всё моё тело превратилось просто в желе. Я даже не знаю, как это описать. Это было освобождение от всяческого беспокойства или напряжения, или, я бы сказал, «негативности» во мне, когда я сидел на этой кушетке. Я помню только, что мне казалось — я вот-вот отпущу своё напряжение, и это происходило как бы помимо всякого моего желания. Это просто произошло. Я вдруг... и затем из этой мягкости вдруг возникло... Об этом очень трудно рассказывать. Я просто погрузился в это состояние — почти в одно мгновение.
Это — почти как если бы снизошёл покой?
Это покой и чувство непостижимой радости и единства — радости, которая вызывает слезы счастья. Такая глубокая, глубокая радость. Я просто сидел, и вдруг слезы полились ручьём. Я помню, что написал слов десять, не больше, — и чернила расплылись на бумаге. Я писал фломастером, и чернила стекали, подобно моим слезам.
Я в каком-то смысле уже привык к этому переживанию. Поэтому я теперь понимаю, что происходит. Я знаю, на что это похоже. Кто-нибудь из вас присутствовал при рождении ребёнка? И держал его на руках в те самые первые минуты? Если вы имели подобный опыт, то это как раз то, о чём я говорю — это такое же чувство. Это было подобно тому переживанию, когда я держал своего ребенка в самые первые минуты его жизни и смотрел ему в лицо. И было только одно чувство — чувство единства, полного слияния, любви — ничем не обусловленной и не знающей границ. Просто чувство... Это невозможно выразить словами, это такое чувство — как если бы вы держали на руках своего только что родившегося ребёнка. Это такое чувство. И я знал в тот момент, что, по сути дела, я держал в своих руках только что родившееся дитя. Я знал, что я дал рождение самому себе, своему новому Я.
Вы знаете, я никогда ещё этого не говорил. Просто, отвечая на ваш вопрос, я увидел этот образ. Вы сами поймёте, что заново родились, когда это случится. Вам не нужно будет сообщать о том, что вы родились. Вам это будет понятно. И вы вынесете из этого неповторимый опыт — чувство, которое вы больше никогда не испытаете по отношению к себе или к кому-либо ещё.
Все барьеры между вами и другими людьми уйдут один за другим. Исчезнет всякое чувство разделения. И тогда вы станете очень опасным. Потому что вы захотите подойти к людям и обнять их. Знаете, вы захотите просто подойти к людям и сказать: «Я так сильно вас люблю!» (смех), и я надеюсь, что они вас не арестуют, — особенно, если, упаси Боже, вы, мужчина, подойдёте к другому мужчине... Потому что в обществе такое не принято между мужчинами. Если вы мужчина, то будьте осторожны... — отношения между однополыми и всякое такое... Вы знаете, у нас есть всё это...
Извините меня, я лью слезы над своим собственным материалом (смех).
Начиная со дня творения, единственное, что мы всегда хотели, — это любить и быть любимыми. И с самого начала творения единственное, что мы делали, это создавали моральные запреты, религиозные табу, общественную мораль, семейные традиции, философские построения, всевозможного рода правила и регуляции, указывающие нам на то, кого, когда, где, чем и как можем мы любить; и кого, когда, где, чем и как мы не можем. К сожалению, второй список длиннее первого.
Что мы, на самом деле, делаем? Что мы делаем? Если я подхожу к этому парню и говорю: «Через красоту, которая во мне, я вижу Вашу красоту», — что в этом плохого? Или, если я подхожу к прохожему и говорю: «Я знаю, какой Вы», — что здесь такого?
Я не понимаю, люди, как это мы решили создать все эти условные построения. Но я скажу вам следующее. Если мы всё это не изменим, мы никогда по-настоящему не поймём и не ощутим себя такими, какими мы на самом деле являемся. Поэтому пришло время перестраиваться, создавать всё заново. Пришло время, по сути дела, создавать себя заново — в соответствии с величайшим видением нового, грандиозного образа своего Я.
Друзья, друзья мои... Остановите меня. Видите ли, вы поместили меня в центре переполненной комнаты, и я вижу новых членов нашей армии. Чго мне сделать, чтобы завербовать их в эту армию? Скажите, как мне завлечь их в игру? Было ли у вас когда-нибудь в детстве подобное же чувство, когда вы отправлялись гулять туда, где собирались ребята со всей округи? Я обычно ходил на соседнюю игровую площадку, находившуюся за холмом. В восьми кварталах от моего дома была большая площадка для игр. И чем ближе я подходил к ней, тем большее возбуждение я чувствов ал: «Интересно, кто там. Интересно, кто уже пришёл?!» По дороге я замечал каких-то ребят, уже игравших вовсю. Одних я знал, других — нет. Я хорошо помню, что я думал тогда: «Ну как привлечь их в свою компанию?» Приходилось ли вам испытывать такое, когда вы приближались к месту игр?
Затем вы приходили на место, и некоторые ребята замечали: «Эй, Нил, привет! Я с тобой играю». А другие ребята говорили: «У-у, это опять трепло Уол-шик!» — и вы отвергнуты. Кого-нибудь из вас отвергали на детской площадке? Что? Никого? Среди вас нет ни одного, кто был отвергнут на детской площадке? Ну, так вот это то, что я чувствую, когда вхожу в комнату, подобную этой: «Ага — ребята. Интересно, захотят ли они играть со мной? Вот было бы здорово, если бы согласились!»
Итак, давайте поиграем немного с этим материалом. Давайте рассмотрим кое-что из того, что мне было сказано в удивительном диалоге, в который я оказался вовлечён. Давайте поговорим об изобилии.
Изобилие — это тема, которая очень интересовала меня на протяжении многих лет. И других людей тоже. И первое, что я понял об изобилии, когда начал более глубоко анализировать это понятие и начал получать информацию из высшего авторитетного источника, было то, что я заблуждался относительно природы изобилия. Я думал, что изобилие — это что-то материальное, связанное с тем, сколько вещей я имею.
Я очень не хочу упрощать этот вопрос. Я не хочу слишком разжёвывать его для вас, потому что знаю, что вам это уже известно. Но для тех из вас, кто забыл, что он это знает, я бы хотел напомнить то, о чём мне напомнили в моём диалоге, а именно: истинное изобилие не имеет ничего общего с тем, что у меня есть, но относится к тому, чем я являюсь. И если я щедро делюсь изобилием своего Я ( beingness ) со всеми теми, с чьей жизнью я соприкасаюсь, то всё, что мне хочется, приходит ко мне автоматически, без малейших усилий с моей стороны.
Все эти вещи, которые я относил к изобилию: скажем, беспримесные кристаллы, замечательные антикварные вещи, прекрасные наряды и всё такое, — они просто поступали в моё распоряжение без каких бы то ни было моих попыток заполучить их. Таким образом, я искал то, что мне казалось изобилием, и это были всего лишь вещи. А огромное изобилие того, что у меня уже имелось, я, фактически, игнорировал.
Я помню, как несколько недель назад в прекрасных горах Колорадо, в Истее парке, я помогал проводить ритрит. Комната, немного более просторная, чем эта, была битком набита людьми. И один из собравшихся там людей обратился ко мне: «Я надеюсь, что смогу достичь изобилия». В этом заключалась его проблема. Он сказал: «Понимаете, у меня мало денег. Мне едва хватает, чтобы связать концы с концами. Я с трудом наскрёб кое-какие центы, чтобы попасть сюда». И так далее. И он сказал: «Всю свою жизнь я хотел иметь такое же изобилие, каким, — и тут перед всеми собравшимися он указал на меня, — обладаете вы». Тогда я сказал: «Ну хорошо, раз это гак, раз Вы действительно хотите обрести изобилие, то почему бы Вам в свой обеденный час от души не поделиться с людьми тем, что у Вас есть?» Он посмотрел на меня в изумлении и сказал: «Но у меня нет ничего такого, что я мог бы дать».
Он действительно считал — и даже не задумывался об этом, — что у него нет ничего такого, что он мог бы дать другим. И поэтому мне пришлось, обращаясь к нему, говорить совершенно очевидные вещи. «Ес...
Продолжение на следующей странцие...
