в этот действительно важный момент смены эпох, когда мы вступаем в поистине новый век (Нью Эйдж), — это ваше решение очень важно. Это не рядовое решение. Потому что вы принимаете его не только для себя. Решение, которое вы принимаете в эти дни и в это время — вы принимаете для каждого, находящегося в этом пространстве. И объясняется это просто. Ведь в этом пространстве никого больше нет, кроме вас. Здесь только вы — во многих своих других проявленных формах; здесь — только вы. И поэтому решение, которое вы принимаете для себя, вы принимаете и для всех нас. Потому что здесь находится только один из нас, заключающий в себе каждого.
Это может звучать несколько эзотерически. Сначала мы звучали религиозно, теперь — эзотерически! Но именно эти мысли, эти понятия, эти идеи должны управлять «локомотивом» нашего коллективного человеческого опыта, иначе наш коллективный человеческий опыт перестанет быть коллективным и распадётся на части — как, впрочем, и вся наша планета.
Мы как раз находимся в этом промежутке времени. Вы знаете, что в эпоху аэропланов тот промежуток времени, когда аэроплан находился над океаном, люди называли «точкой необратимости»? Слишком далеко, чтобы вернуться, и недостаточно далеко, чтобы долететь наверняка. Знаете, есть такая небольшая красная зона, когда вы и не там, и не здесь; вы — ни здесь и ни там.
И кажется, что мы со своей планетой как раз и находимся в такой зоне во многих отношениях: и в отношении экологии, и в отношении мировой экономики. Мы видим, как во многих регионах мира всё терпит крах: социальные структуры, наше духовное понимание, образование детей. Во многих отношениях, во многих областях нам кажется, что мы находимся в такой необитаемой точке, в красной зоне. Ни здесь, и ни там. Да, это так, ни здесь и ни там, но, в действительности, я скажу, что сейчас мы всё же находимся вне этой точки необратимости. Мы уже перешли этот Рубикон.
И я оставляю позади свой век со всеми подобными выражениями. Любой, кому ещё нет тридцати пяти, даже не поймёт их: «Перейти Рубикон? Что это ещё за чертовщина?»
Мы уже перешли Рубикон, и теперь вопрос в том, что мы делаем и как мы помогаем остальным перейти на другую сторону. И ответ на этот вопрос, фактически, дадут человечеству люди, подобные вам. Вы.
И если вы думаете, что это относится к людям, подобным мне, кто оказался в этот особый день и в это время здесь, перед вами и наслаждается в лучах солнца пятнадцатиминутной беседой, то вы ошибаетесь. Я хочу убедить вас здесь и сегодня в том, что речь идёт не о тех, кто находится на переднем плане в этой комнате. Просто так получилось, что именно я перед вами здесь и сейчас, и это совершенно случайно. Точно так же на моём месте могли оказаться и вы. Собственно говоря, любой из вас может сейчас выйти сюда и продолжить (смех). Вот такая мысль. Нэнси, кажется, уже готова.
На самом деле, это настоящая проверка. Настоящий вопрос. Кто из вас, если представится возможность, если он будет призван или избран бросить вызов, скажет: «Эй, Нил, знаешь что? Я готов! Я буду председательствовать, я выйду вперёд и выступлю перед всеми». Дело в том, что настоящий секрет жизни в том, что вы в любом случае — на переднем плане, знаете вы об этом или нет. Это и есть то, что я пытаюсь доказать. Вы в любом случае — впереди. И только кажется, что это не так. В действительности, настоящая ирония жизни в том, что нет места иного, чем на переднем плане. Заднего плана не существует. Поэтому вы не можете больше прятаться. Поэтому следование за лидером обязательно.
Давайте я вам расскажу, как я оказался в этом кресле, — для того, чтобы вы могли представить себе, как всё это началось. В 1992 году подошёл к концу определённый этап моей жизни. Я опять стал терять сокровенные отношения с тем «Неким», который был очень важен для меня. Моя работа зашла в тупик. Здоровье пошатнулось. Ничто больше не срабатывало в моей жизни. Я полагал, что мои отношения с «Неким» — это единственное, что продолжится вечно. И вот, у меня на глазах они стали распадаться — разваливаться прямо в моих руках.
Это было не в первый раз, когда такого рода отношения разрушались прямо у меня на глазах. И не во второй. И не в третий, и не в четвертый раз. И поэтому (смех) я уже знал, что есть нечто такое, чего я не понимаю сейчас, но когда я пойму это, оно изменит всё, — тогда я просто не знал, что именно. И не мог тогда в своих взаимоотношениях найти разгадку этой тайны.
Что касается работы, я столкнулся с теми же проблемами. Вы знаете, я перечитал все эти книги, в которых предлагается: «Делай то, что тебе нравится, и деньги придут». Но я не думаю, что это так, — разумеется, пока это не произойдет. Я не мог найти нужную формулу или рецепт. Когда я делал то, что мне действительно нравилось, я не имел от этого ни цента; когда же я делал всё как следует, просто зарабатывая деньги, чтобы кое-как перебиться, — моя душа угасала.
Я не знал, как мне соединить эти две вещи. Но если и удавалось соединить, то это длилось каких-то шесть или восемь месяцев, а затем всё снова разваливалось. Я не мог соединить и склеить все эти фрагменты.
И точно так же с моим здоровьем: я не мог прожить и года без того, чтобы не заболеть чем-нибудь, и иногда довольно серьёзно. Так, у меня была язва и не одна — это в мои тридцать шесть! На меня сразу свалилось множество всяких недугов, хронические болезни сердца — ну, просто куча всего, о чём я вам даже не стану рассказывать. В пятьдесят лет я был как больной восьмидесятилетний старик; артрит и фибромиалгия — это лишь немногое из того, что у меня было. Понимаете, о чём я говорю? Я не мог привести этот механизм в действие. И всё происходило одновременно.
Понимаете, раньше Бог обходился со мной лучше, чем в то время. Обычно я был загружен одной, ну двумя проблемами в жизни. А в тот особый период по причинам, которые мне до сих пор не ясны, всё навалилось сразу, одновременно. «Ну-ка, — как бы решил Бог, — давайте устроим ему шокотерапию. Давайте загрузим его проблемами «карьеры-отношений-тела» — всем сразу в течение недели.» Вот такие дела. Это было, знаете ли, подобно Тройному Лущу, метафизическому Тройному Лущу. И я ходил по тонкому льду. Я не знал, куда с этим податься. Я был очень, очень, очень зол — и готов был погрузиться в хроническую депрессию.
Но однажды посреди ночи я сбросил с себя одеяло, потому что я проснулся, кипя от ярости, в полном расстройстве из-за того, что происходило с моей жизнью. Я бросился в большую комнату, ища ответы во мраке ночи. Я пошёл туда, куда по ночам я обычно и направлялся в поисках ответа, но в ту ночь в холо дильнике не было ничего стоящего, и тогда я подошёл к кушетке и сел.
Представьте себе картину: сижу посреди ночи, в четыре утра на кушетке и варюсь, как говорится, в собственном соку. Вот тогда я возопил к Богу. Мне казалось, что я мог бы разнести всё в пух и прах, перебить всю посуду или сделать ещё что-нибудь такое. Но я сидел на кушетке и отчаянно взывал к Богу: «Бог, ну что Тебе стоит? Что стоит сделать так, чтобы всё наладилось и всё это заработало? Кто-нибудь, скажите мне правила игры. Я обещаю всё выполнить. Только дайте мне правила. И после того, как дадите, не меняйте их». И я всё задавал и задавал Ему один вопрос за другим.
И тут я увидел, что прямо передо мной на кофейном столике лежит большой жёлтый блокнот и рядом с ним ручка. Я взял её, включил лампу и начал, знаете ли, выплёскивать свой гнев на бумаге. Безопасный, бесшумный способ утихомириться в четыре пятнадцать утра! Не знаю, как у вас, когда вы в гневе и пишите, но я действительно отрываюсь, когда злюсь. Вот так. «Ну что стоит?— я действительно был зол. — Сделать так, чтобы все закрутилось?За что мне такая жизнь, эта нескончаемая борьба?.!» Восклицательный знак, восклицательный знак, восклицательный знак!
И так продолжалось около двадцати минут — я изрыгал и изливал свою злость, требуя от Вселенной ответа. И в конце концов я успокоился — совсем немного, просто почувствовал себя получше. Было нормально. «Ага, — подумал я, — это работает! Нужно рассказать моим друзьям. Это работает». Я взял ручку и всё записал, но рука моя не отпускала ручку. Я посмотрел и подумал: «Однако! Мою руку уже сводит». Вы ведь всегда найдёте отговорку!
По непонятной для меня причине я вернулся к перу и бумаге. И я услышал мысль. Такой тихий голос, вот отсюда, прямо из-за правого плеча. Я называю его сейчас моим беззвучным голосом. Когда я впервые услышал этот беззвучный голос, он, на самом деле, был не таким уж и тихим: казалось, кто-то шептал мне прямо в правое ухо. И состояние, в которое я погрузился, можно назвать абсолютным покоем. То есть я был совершенно умиротворён — полное спокойствие и неописуемое чувство радости.
Знаете, мне вспоминаются некоторые моменты моей жизни, когда я испытывал такую же радость... Например, когда я женился на Нэнси. Даже не вся эта церемония, а тот особый момент, когда священник, наконец, произнёс: «Согласны ли вы...» И в этот момент я посмотрел ей в глаза, на мгновение замер и сказал: «Согласен». Это всего лишь краткий миг, когда всё ваше тело наполняется чем-то, не поддающимся описанию, и тут вас осеняет, что вы принимаете невероятно важное решение, грандиозный выбор, и что вы так этим довольны, что не возникает и тени сомнения. И это — момент абсолютного счастья... настоящей радости.
Я думаю, у каждого из вас в жизни бывали такие моменты — три, четыре или, может, пять раз, когда вас просто переполняло ощущение «истинности», абсолютной истинности, абсолютной радости. Вот что я испытывал в тот момент, когда впервые услышал этот беззвучный голос. Просто... радость. Тихую, умиротворяющую радость.
И этот беззвучный голос сказал: «Нил, ты действительно хочешь знать ответы на все эти вопросы или ты ищешь какую-нибудь возможность просто выпустить пар?» Я сказал: «Знаешь, я действительно ищу возможность выпустить пар, но если у Тебя есть
ответы, я бы чертовски хотел их узнать». И после это-1 го ответы полились потоком. Ответы на все вопросы, которые я когда-либо себе задавал. И так быстро, что я понял: если не запишу их, то непременно забуду. Видите, я никогда и не собирался писать книгу. Я просто записывал всё, что вливалось в меня, потому что не хотел забыть это.
Словом, я был в потоке, и записывал так быстро, как только могла выдержать моя рука. И когда я перечитывал эти записи, у меня, естественно, возникали новые вопросы. Потому что то, что выходило из-под пера, было просто поразительно. Итак, я стал записывать вопросы, которые рождались из ответов, и это порождало ещё больше вопросов. И я записывал эти новые вопросы, и получал ещё больше ответов. Так, ничего ещё не понимая, я оказался вовлечён в письменный диалог с тем, кто, должно быть, — как я это позже понял — был Богом.
Это краткая история о том, как я оказался здесь, как я вовлёкся в эту деятельность и начал отправлять издателю свои рукописные диалоги. Люди спрашивают меня: «Зачем ты этим занимался, если не собирался писать книгу?» Но, если помните, в диалоге было сказано, что «однажды это станет книгой». Я тогда подумал: ладно, просто проверю Бога. Я действительно проверял Бога. Потому что, когда я писал эти слова: «Однажды это станет книгой», первое, что мне пришло в голову, было: «Как же, как же, ты и сотня других таких же полуночников готовы отправить свои ментальные фантазии издателю, который только и ждёт их, и который скажет:Бог ты мой, ну конечно же мы немедленно пустим это в печать! И миллионы людей по всему миру будут с нетерпением ожидать возможности приобрести это».
Так вот, это на самом деле произошло. Книга была издана. И миллионы людей купили её. Её перевели на двадцать семь языков мира. Удивительно наблюдать, как то, что ты написал, появляется на японском, греческом или иврите, и осознавать тот факт, что ты соприкоснулся со всем миром.
Отступление
Почему я сижу здесь, впереди всех? Я хочу вам рассказать, почему я выбрал это место на переднем плане. Мне сейчас совершенно ясно, что я был призван стать посланцем. Мне сейчас совершенно ясно, что, на самом деле, я всегда был посланцем, и что нет друго...
Продолжение на следующей странцие...
