должаете, последним шагом будет созерцание. Если философ продолжается, продолжает двигаться, нигде не спотыкаясь, однажды он станет поэтом, потому что, когда граница пересечена, внезапно, возникает поэзия. Поэзия это созерцание; это - вихар.
Думайте таким образом: логичный философ сидит в саду и смотрит на розу. Он интерпретирует это. Он классифицирует - он знает, к какому виду принадлежит эта роза, каково ее происхождение, философию розы, химию розы, он думает обо всем, что логично. Он классифицирует это, определяет это, ходит вокруг да около - на самом деле, вообще никогда не касаясь розы - просто ходит вокруг да около, вокруг да около, оставляя розу в стороне.
Из-за логики вы не можете прикоснуться к розе. Она может срезать ее, она может положить ее в ящик письменного стола, она может классифицировать, она может повесить на нее ярлык - но она не может прикоснуться к ней. Роза не хочет позволять логике прикасаться к себе. И даже если логика хочет, это невозможно. У логики нет сердца, а только сердце может прикоснуться к розе. Логика исходит только из головы. Голова не может прикоснуться к розе. Роза не доверит свою тайну голове, потому что голова это практически изнасилование. А роза открывает себя только любви, не изнасилованию
Наука это изнасилование; поэзия это любовь. Если кто-то продолжает логически мыслить, как Эйнштейн, тогда философ или ученый, или логик становится поэтом. Эйнштейн стал поэтом в последние дни своей жизни. Эд-дингтон стал поэтом в последние дни своей жизни. Они начали говорить о тайне. Они подошли к границе логики. Люди, которые всегда остаются логичными, это люди, которые не подошли к самому краю, к самому концу своих логических размышлений. Они не по-настоящему логичны. Если они действительно подошли, тогда наступает момент, где кончается логика и начинается поэзия.
Вихар это созерцание. Что делает поэт? - он созерцает. Он просто смотрит на цветок, он не думает о нем. В этом различие, очень тонкое различие: логик думает о цветке, поэт думает цветок, а не о нем. "О нем" это не цветок. Вы можете все говорить и говорить о нем, но это не цветок. Логик ходит вокруг да около, поэт идет прямо и попадает в самую реальность цветка. Для поэта, роза это роза это роза это роза - не "о". Он движется внутрь, в цветок. Теперь память не привносится. Ум отложен в сторону; это прямой контакт.
Это высшая стадия того же самого явления. Качество стало очищенным, но явление осталось тем же самым.
Вот почему Патанджали говорит:
Объяснения, данные для сарвитарка и нирви-тарка самадхи также объясняют высшее состояние самадхи, но в этих высших состояниях сарвитарка и нирвитарка самадхи объект медитации более тонок.
В савичара - поэт - и все, кто входят в савичару становятся поэтами - думают цветок, не о нем, а непосредственно и прямо, но разделение все же есть. Поэт отделен от цветка. Поэт это субъект, а цветок это объект. Двойственность существует. Это качество не трансценден-тировано: поэт не стал цветком, цветок не стал поэтом. Наблюдатель есть наблюдатель, и наблюдаемое все еще наблюдаемое. Наблюдатель не стал наблюдаемым; наблюдаемое не стало наблюдателем. Двойственность существует.
В савичара самадхи была отброшена логика, но не двойственность. В нирвичара самадхи даже двойственность не отброшена. Вы просто смотрите на цветок, не думая о себе и не думая о цветке; не думая вообще. Это есть нирвичара: без созерцания, за пределами созерцания. Вы просто существуете вместе с цветком, не думаете о нем, не думаете - ни логически ни поэтически.
Теперь приходит мистик, мудрец, который просто находится рядом с цветком. Вы не можете сказать, что он думает "о", или, что он думает. Он просто вместе. Он позволяет цветку быть здесь и позволяет себе быть здесь. В этот момент позволения, внезапно, наступает единство. Цветок больше не цветок, и наблюдатель больше не наблюдатель. Внезапно, анергии встречаются и смешиваются, и становятся одним целым. Теперь двойственность транс-цендентирована. Мудрец не знает, кто является цветком, и кто наблюдает за ним. Если вы спросите мудреца, мистика, он скажет: "Я не знаю. Может быть, это цветок наблюдает за мной. Может быть, я наблюдаю за цветком. Это меняется, - он скажет, - это зависит. И иногда, нет ни меня не цветка. Оба исчезают. Остается только объединенная энергия. Я становлюсь цветком, а цветок становится мною". Это состояние нирвичары, не созерцания, но бытия.
Сарвитарка это первый шаг, нирвитарка это последний шаг, сделанный в том же направлении. Савичара это первый шаг, нирвичара это последний шаг, сделанный в том же направлении, на двух планах. Но Патанджали говорит, что можно применить то же самое объяснение. Высшее, до сих пор, это нирвичара.
Патанджали также подойдет и к более высоким стадиям, потому что нужно объяснить еще несколько вещей, и он движется очень медленно - так как, если бы он двигался быстро, для вас бы не было возможности понять. Он уходит все глубже и глубже с каждым моментом. Он вводит вас, постепенно, в бесконечный океан, шаг за шагом. Он не верит во внезапное просветление - последовательное, вот почему его призыв так велик.
Существовали многие люди, которые говорили о внезапном просветлении, но они не обращались к массам, потому что просто невозможно поверить, что внезапное просветление возможно. Тилопа мог говорить, но не в этом суть - что Тилопа говорил. Суть в том, понял ли кто- нибудь? - вот почему Тилопа исчез. Призыв Патанджали продолжается, потому что никто не мог понять такие дикие цветы как Тилопа. Они внезапно появляются как гром среди ясного неба и говорят: "Внезапно, вы тоже можете стать такими, как мы". Это непостижимо. Под влиянием их магнетической личности вы можете слушать их, но вы не можете верить им. В тот момент, когда вы покидаете их, вы говорите: "Этот человек говорит нечто, что мне не доступно. Это выходит за рамки моего восприятия".
Тилопа жил, говорил, пытался, но он не мог помочь многим людям. Очень редко кто-то понимал его. Вот почему Тилопа должен был отправиться в Тибет, чтобы найти ученика - огромная страна, и он не смог найти ни одного ученика - и Бодхидхарма должен был пойти в Китай, чтобы найти ученика. Эта древняя страна в течение многих тысяч лет работала в религиозном направлении, и он не смог найти ни одного ученика. Да... трудно для Тилопы, трудно для Бодхидхармы найти одного-единственного ученика.
Найти кого-то, кто может понять Тилопу трудно, потому что он говорит о цели, и он говорит: "Нет пути, и нет способа". Он стоит не вершине холма и говорит: "Не существует пути", а вы стоите в долине, темной, унылой, в своем несчастий. Вы смотрите на Тилопу и говорите: "Можете быть... но теперь, как нам достичь?" Вы продолжаете спрашивать: "Как?"
Кришнамурти постоянно говорит людям, что не существует метода, и после каждой беседы люди спрашивают: "Тогда как? Тогда как достичь?" И он просто пожимает плечами и становится злым: "Я же говорил вам, что метода не существует, поэтому не спрашивайте, "как", потому что "как" - это снова спрашивать о методе". И спрашивают не новички. У Кришнамурти были люди, которые слушали его в течение тридцати, сорока лет. На его беседах вы найдете очень старых, древних людей. Они слушали его постоянно; они слушали его религиозно. Они всегда приходят - всегда, когда он здесь, они всегда приходят и слушают. Вы обнаружите, что практически одни и те же лица в течение многих, многих лет вновь и вновь спрашивают из своих долин: "Но как?" - и Кришнамурти просто пожимает плечами и говорит: "Здесь нет "как". Вы просто должны понять, и вы достигнете. Здесь нет пути".
Тилопа, Бодхадхарма, Кришнамурти, они приходят и уходят; они не могут оказать действенной помощи. Люди, которые слушают их, наслаждаются, слушая их, - даже приходят к определенному интеллектуальному пониманию - но они остаются в долине. Я сам встречался со многими людьми, которые слушали Кришнамурти, но никогда не видел ни единого человека, который, слушая его, вышел бы за пределы своей долины. Он остается в долине, начиная говорить как Кришнамурти, вот и все; начинает говорить другим людям, что нет способа и нет пути, и остается в долине.
Патанджали оказал огромную помощь, несравнимую. Миллионы прошли через этот мир с помощью Патанджали, потому что он говорит, не согласно своему пониманию, он движется вместе с вами. И по мере того, как ваше понимание растет, он идет все глубже, и глубже, и глубже. Патанджали следует за учеником; Тилопа предпочитал, чтобы ученики следовали за ним. Патанджали приходит к вам; Тилопа предпочитал, чтобы приходили к нему. И, конечно, Патанджали берет вас за руку, постепенно, он приводит вас к самой высокой вершине, которая только возможна, о которой Тилопа говорит, но не может привести, потому что он никогда не спускался в вашу долину. Он останется на вершине своего холма, и будет вещать оттуда. На самом деле, он будет раздражать многих людей, потому что он не остановится; он будет продолжать вещать с вершины, что: "Это возможно! И не существует пути, не существует метода. Вы можете просто придти. Это случается; вы не можете горевать^. Он раздражает.
Когда не существует метода, люди раздражаются, они предпочли бы, чтобы он прекратил, не шумел. Потому что, если не существует пути, тогда как прийти из долины на вершину? Вы несете вздор. Но Патанджали очень разумный, очень здравомыслящий, он движется шаг за шагом, уводя вас оттуда, где вы есть, приходит в долину, берет вашу руку и говорит: "Друг за другом, сделайте шаг".
Патанджали говорит: "Существует путь. Существуют методы". И он действительно очень, очень широкая натура. Постепенно, он убеждает вас в конце, что вы должны отбросить метод и отбросить путь - ничего нет - но только в конце, на самой вершине, только когда вы достигли, тогда даже Патанджали оставляет вас, проблемы не существует; вы достигнете самих себя. В самый последний момент он становится неразумным. В остальном он разумен. И он остается разумным в течение всего пути, что, когда он становится неразумным, он и тогда апеллирует, он и тогда выглядит очень разумным. Потому что такой человек, как Патанджали, не может нести вздор. Он надежный.
Объяснения, данные для сарвитарка и нирви-тарка самадхи также объясняют высшее состояние самадхи, но в этих высших состояниях сарвитарка и нирвитарка самадхи объект медитации более тонок.
Постепенно объект медитации нужно сделать все более и более тонким. Например, вы можете медитировать на скалу, или на цветок, или на аромат цветка, или вы можете медитировать на медитирующего. И тогда все становится все тоньше, и тоньше, и тоньше. Например, вы можете медитировать на звук Аум. Первая медитация - это произнести его громко, чтобы он огласил все вокруг вас. Он становится храмом звука вокруг вас: Аум, Аум, Аум. Вы создаете вибрации вокруг себя - грубые, первый шаг. Затем вы смыкаете свои губы. Теперь вы не говорите так громко. Внутри выговорите: Аум, Аум, Аум. Не позволяйте губам двигаться, не позволяйте даже языку. Без языка и губ вы говорите: Аум. Теперь вы создали внутреннюю атмосферу, внутренний климат Аум. Объект стал тонким. Затем третий шаг: вы даже не произносите его, вы просто слушаете его. Вы меняете позицию - от делателя вы переходите к пассивности слушателя. В третьем состоянии вы не произносите Аум также и внутри. Вы просто сидите и слышите звук. Он приходит, потому что он здесь. Вы не находитесь в молчании; вот почему вы не можете его слышать.
Слово Аум не принадлежит ни одному человеческому языку. Оно ничего не обозначает. Вот почему индуисты не пишут его, используя обычный алфавит. Нет, они создали для него отдельную форму, только для того, чтобы обозначить его, это не часть алфавита. Оно существует само по себе, отдельно, и ничего не значит. Это не слово человеческого языка. Это звук самого существования; звук беззвучного, звук молчания. Когда все находится в молчании, тогда вы можете его услышать. Следовательно, вы становитесь слушающим. Он становится все более и более тонким. И на четвертой стадии вы просто забываете обо всем: о делателе, о слушателе и о звуке - все. На четвертой ст...
Продолжение на следующей странцие...
