ься на твою страсть, но по крайней мере он должен был бы
испытать какое-то сострадание".
Она тут же пошла к хижине монаха и сожгла ее.
Это был просто жест, символизирующий то, что эти двадцать лет, когда он там
медитировал, - во время которых, как она надеялась, он развивался - были пустой тратой
времени.
Недостаточно быть монахом поверхностно, просто быть монахом подавленным и
холодным, холодность - это показатель подавления, очень глубокого подавления.
Именно это я тебе говорю: если ты движешься в медитацию, сострадание и любовь
придут автоматически, сами собой. Они следуют за медитацией, как тень. Поэтому тебе не
нужно беспокоиться ни о каком синтезе - синтез придет. Он приходит сам собой, тебе не
нужно его создавать. Ты выбираешь один путь. Ты следуешь либо пути любви,
преданности, танца, растворения себя полностью в любви к Божественному. На этом пути
растворения не нужно никакой осознанности. Тебе нужно быть пьяным, совершенно
пьяным Богом, тебе придется стать пьяницей. Или выбери путь медитации. Тогда тебе не
нужно ни в чем растворяться. Тебе нужно стать очень кристаллизованным, тебе нужно
стать очень интегрированным, бдительным, осознанным.
Следуй пути любви, и однажды, внезапно, ты увидишь, что в тебе расцвела медитация -
тысячи белых лотосов. И ты ничего для этого не сделал, ты делал что-то другое, и они
расцвели. Когда любовь или преданность достигают кульминации, расцветает медитация.
И то же самое происходит на пути медитации. Просто забудь все о любви, преданности.
Просто стань осознанным, сиди в молчании, наслаждайся своим существом - вот и все.
Будь с самим собой, вот и все. Научись быть один - вот и все. И помни, человеку, который
умеет быть один, никогда не одиноко. Одиноко людям, которые не умеют быть одни.
На пути медитации ищут, желают, надеются, молятся об осознанности. Будь один.
Настолько, что даже в твоем сознании не движется никаких теней. На пути любви
растворись настолько, чтобы реальным остался только другой, а ты стал тенью и мало-
помалу совершенно исчез. На пути любви Бог остается, а ты исчезаешь; на пути
медитации Бог исчезает, ты появляешься. Но полный и окончательный результат один и
тот же. Происходит великий синтез.
Никогда не пытайся синтезировать эти два пути в начале. Они встречаются в конце, они
встречаются на вершине, они встречаются в храме.
Один из учеников раввина Моше был очень беден. Он пожаловался Цадику, что его
несчастные обстоятельства создают препятствия, мешающие ему учиться и молиться.
- В этот день и век, - сказал раввин Моше, - величайшая преданность, превосходящая
учение и молитву, состоит в том, чтобы принимать мир точно таким, как он есть.
Человек, который движется в медитацию, или который движется на пути любви, получит
помощь, если примет мир таким, как есть. Мирские люди никогда не принимают мир
таким, как он есть, - они всегда пытаются его изменить. Они всегда пытаются сделать его
каким-то другим, всегда пытаются устроить вещи в другом порядке, всегда пытаются
сделать что-то снаружи. Религиозный человек принимает все, что бы его ни окружало
снаружи. Его не беспокоит, не отвлекает внешнее. Вся его работа состоит в движении
внутри. Один человек движется в любовь, другой движется в медитацию, но оба эти
движения происходят внутри. Религиозный мир - это мир внутреннего. А внутреннее - за
пределами.
В латинском языке у слова sin, грех, есть два значения: одно - "промахнуться мимо цели",
и другое, еще более красивое - "внешнее". Грех - значит быть снаружи, быть вне себя.
Добродетель - значит быть внутри; быть внутри себя.
Вскоре после смерти раввина Моше, раввин Мендель из Котика спросил одного из его
учеников:
- Что было для твоего учителя важнее всего?
Ученик задумался и в конце концов ответил:
- То, что он делал в данное мгновение.
Данное мгновение - вот самое важное.
ПРИВЕТСТВУЯ ПАРАДОКС
Красиво быть одному, и так же красиво быть влюбленным, быть с людьми. И эти вещи
взаимодополняющи, не противоречивы. Когда ты наслаждаешься другими, наслаждайся,
и наслаждайся в самой полной мере; нет необходимости беспокоиться об одиночестве. А
когда тебе надоедают другие, двигайся в одиночество и наслаждайся им в самой полной
мере.
Не пытайся выбирать - если ты выбираешь, то окажешься в беде. Каждый выбор создаст в
тебе разделение, своего рода расщепленность. Зачем выбирать? Зачем выбирать одно,
если ты можешь иметь и то и другое?
Все мое учение состоит из двух слов, "медитация" и "любовь". Медитируй, чтобы ты смог
почувствовать безмерное молчание, и люби, чтобы твоя жизнь могла стать песней,
танцем, празднованием. Тебе придется двигаться между ними двумя, и если ты можешь
двигаться с легкостью, если ты можешь двигаться без всякого усилия, ты научился
величайшему в жизни.
Веками это было одной из величайших проблем: медитация и любовь, одиночество и
отношения, секс и молчание. Отличаются только названия; проблема одна. И веками
человек очень страдал, потому что проблема была понята неправильно - люди выбирали.
Те, кто выбирают отношения, называются мирскими, а те, кто выбирают одиночество,
называются монахами, не от мира сего. Но те и другие страдают, потому что остаются
половинами, а быть половиной больно. Быть целым - значит быть здоровым, счастливым;
быть целым - значит быть совершенным. Оставаться половиной больно, потому что
вторая половина продолжает протестовать, вторая половина продолжает готовиться к
тому, чтобы отомстить. Вторая половина никогда не может быть разрушена, потому что
это твоя вторая половина! Это существенная часть тебя; это не что-то случайное, что ты
можешь выбросить.
Это все равно как если бы гора решила: "Вокруг меня не должно быть никаких долин". Но
без долин не может быть и горы. Долины - это часть существа горы; гора не может
существовать без долин; они дополняют друг друга. Если гора решит быть без долин, не
будет больше и никакой горы. Если долина решит быть без горы, не будет больше
никакой долины. Или ты можешь быть притворщиком - гора будет притворяться, что
никакой долины нет. Но долина есть - ты можешь спрятать долину, можешь отбросить ее
глубоко в бессознательное, но она остается, она продолжается, она экзистенциальна, и нет
способа ее разрушить. Фактически гора-долина - это одно целое, как и любовь и
медитация, как и отношения и одиночество. Гора одиночества поднимается только в
долинах отношений.
Фактически ты можешь наслаждаться одиночеством, только если можешь наслаждаться
отношениями. Именно отношения создают потребность в одиночестве; это ритм. Когда ты
глубоко движешься в отношения с кем-то, в тебе возникает глубокая потребность быть
одному. Ты начинаешь чувствовать себя усталым, истощенным, изнуренным - радостно
усталым, счастливо усталым, но каждое волнение утомляет. Безмерно красиво общаться,
но теперь тебе хочется двигаться в одиночество, чтобы ты снова мог собрать себя вместе,
чтобы снова ты мог стать переполненным, чтобы снова ты стал укорененным в
собственном существе.
В любви ты движешься в существо другого, теряешь связь с самим собой. Ты тонешь,
пьянеешь. Теперь тебе нужно будет найти себя снова. Но когда ты один, ты снова
создаешь потребность в любви. Вскоре ты будешь так полон, что тебе захочется
поделиться, ты будешь так переполнен, что тебе захочется, чтобы был кто-то, в кого ты
мог бы излиться, с кем ты мог бы поделиться собой.
Любовь возникает из одиночества. Одиночество делает тебя переполненным, любовь
принимает твои дары. Любовь опустошает тебя, чтобы ты снова мог наполниться. Каждый
раз, когда тебя опустошает любовь, есть одиночество, чтобы дать тебе питание,
интегрировать тебя. И это ритмично.
Считать эти две вещи отдельными было самой опасной из глупостей, от которых страдало
человечество. Некоторые люди становятся мирскими - они устают, они истощены, пусты.
У них нет никакого собственного пространства. Они не знают, кто они такие; они никогда
не сталкиваются с самими собой. Они живут с другими, они живут ради других. Они часть
толпы; они не индивидуальности. И помни: их любовная жизнь не принесет
осуществленности - она будет половиной, а никакая половина никогда не может быть
осуществленностью. Осуществленным может быть только целое.
И есть монахи, которые выбрали другую половину. Они живут в монастырях. Слово
монах значит "тот, кто живет один"; слово монах происходит от того же корня, что и
слова моногамия, монотонность, монастырь, монополия. Это значит: один, одинокий.
Монах - это тот, кто выбрал быть один - но вскоре он переполняется, созревает и не знает,
куда себя излить. Куда себя излить? Он не может позволить любви, не может позволить
никаких отношений; он не может идти и встречаться с людьми. Теперь все его энергии
начинают скисать. Любая энергия, которая останавливается, становится горькой. Даже
нектар, застоявшись, становится ядом - и наоборот; даже яд, который течет, становится
нектаром.
Течь - значит знать, что такое нектар, а застаиваться - значит знать, что такое яд. Яд и
нектар - это не две вещи, но два состояния одной и той же энергии. Текущая, она - нектар;
застывшая, она - яд. Она становится горькой, она становится печальной, она становится
уродливой. Вместо того чтобы давать тебе целостность и здоровье, она делает тебя
больным. Все монахи больны; все монахи обречены на патологию.
Мирские люди пусты, им скучно, они истощены, они кое-как тащатся дальше, во имя
долга, во имя славы семьи, во имя нации - все это священные коровы - кое-как тащатся к
смерти, просто ожидая, когда придет смерть и принесет избавление. Они узнают покой
только в могиле. Они не узнают никакого покоя в жизни - а жизнь, которая не знает
никакого покоя, это на самом деле не жизнь. Она как музыка, в которой нет никакого
молчания, - это просто шум, тошнотворный шум; он сделает тебя больным.
Великая музыка - это синтез между звуком и молчанием. И чем больше синтез, тем
глубже идет музыка. Звук создает молчание, а молчание создает восприимчивость к звуку,
и так далее, и так далее. Звук создает больше любви к музыке, больше способности стать
молчаливым. Слушая великую музыку, ты всегда будешь чувствовать себя молитвенным,
чувствовать что-то целое. Что-то в тебе становится интегрированным. Ты становишься
центрированным, укорененным. Земля и небо встречаются, они больше не отдельны. Тело
и душа встречаются и сплавляются, они теряют свои определения.
И это величайшее мгновение, мгновение мистического союза.
Это древняя битва, глупая, совершенно глупая, поэтому, пожалуйста, остерегайтесь: не
создавайте битвы между сексом и молчанием. Если ты создашь битву, твой секс будет
уродливым, больным, и твое молчание будет тупым и мертвым. Пусть секс и молчание
встречаются и сплавляются. Фактически величайшие мгновения молчания - это те, за
которыми следует любовь, великая любовь, вершины любви. И за вершинами любви
всегда следуют великие мгновения молчания и одиночества. Медитация ведет в любовь:
любовь ведет в медитацию. Они партнеры. Невозможно их разделить. Дело не в том,
чтобы создать синтез, - их невозможно разделить. Дело в понимании, видении, что они
неразделимы. Синтез уже есть, это уже так. Они одно целое!.. - две стороны одной
монеты. Тебе не нужно их синтезировать, они никогда не существовали раздельно. И
человек пытался, пытался изо всех сил, но всегда терпел поражение.
Религиозность еще не стала ноосферой земли; религиозность еще не стала самой живой
силой, приливной волной в мире. А в чем причина? - в этом разделении. Ты должен быть
либо мирским, либо не от мира, выбирай! И в то мгновение, как ты выбираешь, что-то
теряется. Что бы ты ни выбрал, ты будешь проигравшим.
Я говорю, не выбирай. Я говорю, проживи то и другое во всей их целостности. Конечно,
чтобы жить то и другое, требуется искусство. Просто выбрать одно и стать к нему
привязанным... Это может любой идиот - фактически только идиоты э...
Продолжение на следующей странцие...
