менем накапливает переживания и таким образом развивается. Это все кажется таким реальным. Истина же состоит в том, что то, что всегда существовало и будет существовать - То-что-есть - это чистое Сознание.
Да, Рамеш, все произошло так, как должно было произойти, и нет лучшего места для меня, чем рядом с Вами.
Перед тем, как я села в самолет, направляющийся в Бомбей, во мне больше не было интереса к Вашим словам и Вашим концепциям. Мне было неловко от этого отсутствия интереса, будто я каким-то образом оскорбляю Вас. Все, что я хотела - сидеть рядом с Вами в полной тишине. Слова, описывающие Истину, казались мне чем-то нечистым. Это было почти невыносимо. Но когда я находилась рядом с Вами и слушала слова других людей, для меня это было переживанием тишины. Не имело значения, произносились слова или нет, вовлечение отсутствовало и, как следствие, присутствовала тишина.
Поиск прекратился, и наступил покой. Больше у меня нет никаких желаний, мне все равно, произойдет просветление в этом организме тела-ума или нет. Реки текут, деревья растут... Все это есть безличностный процесс, и не существует никакого "я", которое бы было исключением из этого правила.
Исцеление произошло на таком глубинном уровне, так быстро и неожиданно. Этот процесс оказался полностью отличен от обычной концепции исцеления, с которой мне приходилось иметь дело и которая основана на улучшении состояния. В Вашем присутствии сама почва, в которой коренились все страдания, полностью растворилась. Для описания этого процесса слово "исцеление" вряд ли подходит. Возникло глубокое ощущение свободы от осознания того, что Клэр никогда не существовала, не могла существовать и не будет существовать. Никакой аллелуйи - только легкость, покой, ясность (слова бессильны передать это).
Мысли и желания продолжают возникать, но кого они волнуют? Пусть это тело-ум делает, все, что ему заблагорассудится... Мне все равно. Это не я!
Мой глубоко любимый Рамеш, благодарю Вас за то, что Вы есть.
Клэр.
********************************************
Ковалам, Индия.
Жизнь:
Рамеш говорил это множество раз: самый решающий момент - это когда ум обращается вовнутрь. Будучи направленным вовне, ум стремится к удовлетворению своих желаний. Когда же он обращается вовнутрь, начинается поиск смысла жизни, и встает вопрос: "Кем или чем я в действительности являюсь?"
Комментируя этот процесс развития, Рамеш часто цитирует высказывание Раманы Махарши: "Как только ум обратился вовнутрь, "ваша" голова оказывается в пасти тигра, и вы больше не можете совершить побег (от уничтожения "я" и, следовательно, просветления)".
Что касается моей собственной жизни, то главным стимулом в ней было желание держать все под контролем, и именно осознание тщетности этих попыток знаменовало собой обращение ума вовнутрь. Желание все контролировать создавало проблемы в моих первых контактах с противоположным полом. В то время я проявлял невероятную ревность. В возрасте тридцати семи лет я достиг точки кипения - цена за такое поведение была слишком высока. Мой ум был сконцентрирован на внешнем, обвиняя во всем других людей и складывающиеся обстоятельства. Его обращение вовнутрь было вызвано стремлением понять существование ревности, того, как она действует и, главное, как мне от нее избавиться.
Затем я прошел через групповую терапию под руководством немецкого психотерапевта Хеннинга фон дер Остена, и это помогло мне открыть новое окно в моем уме. В течение двух лет я продолжал осторожные эксперименты. Я впервые заглянул за забор своих мнений, на свою ментальную структуру и индивидуальность.
Бомба самосовершенствования взорвалась тогда, когда я начал обучение на тренировочном семинаре EST (Вернера Эрхарда) в Лондоне. В течение двух уикендов мои самые потаенные и болезненные страхи подвергались обстрелу тяжелой артиллерией. Процесс этот был настолько мощным, что я растворился в исследовании своего эго с его взлетами и падениями. Этот поиск стал моим единственным интересом в жизни. Я хотел знать о себе все! Мое общение с EST продлилось два года, дав мне за это время все, что можно было дать.
С Питером я и познакомился благодаря нашему общему интересу к EST. Он работал психотерапевтом в Лос-Анджелесе и стал ключевой фигурой в моем психологическом и духовном поиске. Он был идеальным спутником для такого путешествия.
Затем наступил момент, когда я почувствовал, что узнал достаточно о своей психологической структуре. Я был знаком с трюками ума и был уверен, что могу контролировать их. В области психотерапии я дошел до предела, или я считал, что дошел. Что же дальше? - думал я.
Я никогда не занимался углубленно духовными вопросами и, не питая к ним интереса, ничего не читал по этой теме. У моего друга Питера все обстояло по-иному. В двадцать два года он отправился в Индию, чтобы стать просветленным. Он жил в различных ашрамах и подобно монаху странствовал по пыльным дорогам страны. Просветленным он не стал, зато сильно заболел. Вместе с болезнью прошла и его жажда немедленного просветления. Через своего близкого друга, который жил в Индии, он продолжал получать информацию относительно событий, происходивших на "сцене гуру". Питер лично встречался с Нисаргадаттой Махараджем на его маленьком чердаке, но книга об этом гуру очаровала его даже больше, чем трудоемкое общение с Махараджем через переводчика в шумной маленькой комнатушке.
В какой-то момент Питер заметил перемещение фокуса моего интереса с психологии на духовный аспект и дал мне книгу "Я Есть То" с беседами Нисаргадатты Махараджа. До этого времени я читал лишь книги по психологии и психотерапии. С этой книгой во мне открылся новый образ видения, принеся с собой новый взгляд на то, кем или чем я являюсь. Питер сказал, что я прилип к книге, как пчела к меду.
Я был совершенно очарован тем, что говорил Махарадж. Я перечитывал книгу снова и снова, помечая самые важные места красным карандашом. Я не мог думать ни о чем другом. Я отложил все свои дела и полностью погрузился в Учение.
Какое-то время компания Питера и его компетенция меня полностью удовлетворяли, но затем внезапно во мне возникло желание встретиться с кем-то, кто уже достиг просветления, чтобы увидеть учение в действии, в повседневной жизни. Я хотел получать ответы от тех, кто мог мне их давать. Я хотел избавиться от всех сомнений и помешательства.
Самым большим барьером для меня была несовместимость учения с той обусловленностью, которую я получил от общества. Поскольку учение тотально отличается от общепринятой мудрости, мне в голову пришла мысль, что обусловленность могла быть результатом некого всемирного заговора. Как так могло быть?
Я купил билет в Бомбей, и снова Питер стал важным указателем на пути моей жизни. Он дал мне список пяти просветленных, обитающих в различных частях Индии. Один или два из них не имели постоянного адреса, и их можно было найти только в определенных метах в определенное время. Но один из этих пяти жил в Бомбее. Этот Гуру был учеником Махараджа. Знакомство с ним было наилучшим способом приблизиться к учению Махараджу.
Я отправился в Бомбей и на следующий же день позвонил тому гуру, которого звали Рамеш. Я узнал, что в прошлом он был банкиром. Мне показалось это странным, но, к счастью, я не имел особых представлений насчет гуру, да и духовных дел вообще. Мой первый контакт с Адвайтой состоялся всего лишь за год до этого, когда я прочел книгу "Я Есть То". С Рамешем я договорился о встрече на следующий день.
Я очень нервничал, поднимаясь на пятый этаж, так как не обладал знаниями в области писаний и не имел опыта в мистических делах. Дверь мне открыл дружелюбный, вполне "нормальный" пожилой джентльмен, который пригласил меня следовать за ним в гостиную. Я был удивлен. Я ожидал увидеть более "индийского" гуру и более "индийскую" обстановку.
Мы сели, выпили чая и начали беседовать. Я рассказал ему о своей жизни и о том, как я попал к нему. На всякий случай, вдруг он окажется не соответствующим моим требованиям, я удержал в тайне тот факт, что до этого у меня уже были четыре гуру. Благодаря непринужденности беседы моя нервозности улеглась. Я не могу вспомнить во всех подробностях все, о чем шла речь, но по своим последующим переживаниям и по тому, что я слышал от других учеников, могу сказать, что я донимал Рамеша вопросами, обычными для всех ищущих.
К пониманию этого процесса, который начался с теми первыми беседами, я пришел намного позже. Это было начало отношений гуру-ученик. Рамеш пишет об этих отношениях в своей книге "Дуэт единого", рассказывая историю Аштавакры, семнадцатилетнего гуру, и его зрелого ученика, царя Джанаки. Комментарии Рамеша дали мне понимание того, что происходило между Рамешем и мной. Те наставления, которые дал мне Рамеш, остались тогда неосознанными мной. Он объяснял мне интересующие моменты, отвечал на мои многочисленные вопросы, но советы никогда не давал. Также он ничего не требовал и не ждал от меня. Я мог приходить и уходить, когда мне заблагорассудится. Не было никаких правил и никакой дисциплины. На самом деле, никакого видимого руководства с его стороны не было.
Руководство Рамеша носит иной характер. Оно указывает лишь на суть учения. Рамеш подчеркивает, что вы, как индивидуум, обладающий свободой воли, не существуете. Все советы, адресуемые этому несуществующему человеку, лишь усугубляют положение вещей.
Как и в отношениях между Аштавакрой и Джанакой, влияние Рамеша на меня всегда отличалось необычайной тонкостью. Кроме периодически охватывающих меня чувств благодарности и любви по отношению к гуру, мое общение с Рамешем проходило в атмосфере полной обыденности, в которой не было ничего из ряда вон выходящего. Прошло некоторое время, прежде чем я смог заметить эту тонкость. Это произошло в виде определенного сдвига в моем мировоззрении. Нечто невидимое, почти незаметное, вело во мне свою работу. И близость Рамеша всегда приводила этот механизм в действие.
Я думал, что мой первый визит будет чем-то вроде зондирования почвы, но когда я вернулся обратно в Европу, мне вскоре стало ясно, что этот простой, скромный и непритязательный человек, бывший банкир, был именно тем, кого я искал, сам того не зная. Это притяжение было непреодолимым и напоминало скорее инстинкт. В то время в моем уме продолжали кружиться вопросы и сомнения, им были подчинены все мои чувства. Люди запада мало что знают об отношениях между гуру и учеником. Несмотря на это я обнаружил, что выбора у меня не было, меня непреодолимо тянуло к Рамешу. Я был уже "на крючке"; рыбой, заглатившей наживку.
Три месяца я провел вдали от Рамеша, после чего вернулся в окутанный выхлопными газами Бомбей. В этот раз я заполнен вопросами и сомнениями. Я мог время от времени отлучаться от своих дел на три недели, так что отношения гуру-ученик развивались периодами. В Индии мои возражения и сомнения подвергались интенсивной бомбардировке. После этого следовали два месяца пережевывания и усвоения учения дома в Европе.
Год и множество сомнений спустя Рамеш рассказал мне о новом посетителе по имени Генри, который приехал днем раньше, чтобы встретиться с ним. Это был американец в возрасте семидесяти с лишним лет. Рамеш сказал, что мы с ним, наверное, сможем познакомиться. Затем он описал Генри: "Высокий, очень худой, с длинной белой бородой, ходит с тросточкой. Если его обернуть в набедренную повязку, то он будет похож на сошедшего с экрана Моисея".
В тот же вечер, прогуливаясь возле своей гостиницы, я увидел возле чайного ларька голову с белой бородой, возвышавшуюся над толпой индийцев. Я решил, что это он и спросил: "Вы Генри?". Он оглянулся, посмотрел на меня критическим взглядом и сказал: "Да, а что?".
Мы сразу же нашли с ним общий язык и провели всю ночь, беседуя на балконе его гостиничного номера. Генри, имея за плечами тридцатилетний путь духовного поиска, как и я, был очарован этим гуру, Рамешем. И вот я услышал рассказ другого человека о длительном и иногда бо...
Продолжение на следующей странцие...
