ря и вины, будучи
в тисках программы, мною еще не осознанной. Сеанс ЛСД осла-
бил большую часть барьеров против этой пограммы. Мне не хо-
телось бы вдаваться в детали этого эпизода, ибо как сказал
Фрейд, "В некоторых случаях бываешь в долгу перед своим бла-
горазумием к себе ( или к своим друзьям ) " . Я предсталяю
биологически систематизированные подробности без всяких лич-
ных психологических обьяснений, чтобы проиллюстрировать как
может быть инсценирован "несчастный случай" с помощью извле-
ченной программы.
Вводя себе небоьшую дозу антибиотика, я "случайно" впрыснул
себе под кожу пену, образованную детергентом, который оста-
вался в шприце, который я не потрудился очистить как следу-
ет. Каким-то образом пузыри пены попали в систему кровообра-
щения, прошли через легкие и застряли в мозге, перекрывая
кровообращение некоторых критически важных частей моего моз-
га, в том числе и зрительный центр. Тотчас же последовала
кома. Позднее я выкарабкался из ее глубин, добрался до теле-
фона в комнате и позвонил администратору, который вызвал
частного детектива. Я же снова погрузился в кому. Когда поя-
вился детектив, он прежде всего спросил имена моих друзей в
отеле. С величайшим усилием я смог в этот момент вспомнить
лишь имя нейролога из Чикаго. Тем временем голова моя раска-
лывалась, и я подумал, что у меня лопнул кровеносный сосуд в
мозге. Боль была самой мучительной из всех, какую мне только
довелось испытывать до этих пор. Я снова выкарабкался из ко-
мы, и назвал имя одного друга, который был в это время в
отеле. Потом он рассказывал, что когда вошел в комнату, я
был в коме, и у него ушло 6 часов на поиски скорой помощи.
Все это время я лежал там же, в комнаите отеля. Я очень хо-
рошо помню внутренние переживания, которые были при так на-
зываемой коме.
Раскалывающая голову боль и рвота вынудили меня покинуть те-
ло. Я стал просто фокусированной точкой сознания, отправлял-
ся в другие миры, встречал других существ, сущностей и носи-
телей сознания. Я встретился с двумя существами, которые
пришли ко мне через громадное пустое пространство, которые
видели, чувствовали мое присутствие, и направляли на меня
мысли, несущие знание. Очень трудно изложить этот опыт сло-
вами, так как собственно говоря обмена слов и не было. Мною
и этими двумя существами передавлась и принималась чистая
мысль и чистое чувство. Я лишь попытаюсь перевести в слова
все то, что произошло. Я был в громадном пространстве, пус-
том во всех направлениях и заполненном светом. Повсюду был
разлит золотой свет, который пронизывал все пространство до
бесконечности. Я -- единственная точка осознания, чувства и
знания. Я знаю, что я есть. И это все. Пространство, в кото-
ром я нахожусь, пронизывает глубокий мир и благоговейный
трепет. У меня нет тела, и нет потребности в теле. Я просто
точка сознания, исполненная любви, теплоты и света.
Вдруг на некотором расстоянии от меня появились две похожие
точки сознания, источники света, любви и теплоты. Я чувствую
и вижу их присутствие, хотя я без глаз и без тела. Я знаю,
что они есть, и они действительно есть. По пере их приближе-
ния ко мне я все больше и больше ощущаю каждого из них про-
никающим в самое мое существо. Они передают приятные, тре-
петные и благоговейные мысли.Я осознаю, что эти сущности
намного более высокие, чем я. Они учат меня, и они говорят,
что я могу оставаться здесь, в этом свете и в этом месте.,
что я оставил свое тело, но что если я хочу, то я могу вер-
нуться в него. Затем они показывают мне, что произойдет, ес-
ли я снова покину тело -- альтернативные пути, которые я мо-
гу принять. Они также показывают мне, куда я могу итти, если
останусь в этом месте. Они говорят, что мне еще не время ос-
тавить тело окончательно, и что у меня есть выбор в него
вернуться. Они вселили в меня полную и абсолютную уверен-
ность в несомненности факта моего пребывания в этом состоя-
нии. Я знаю с уверенностью, что они существуют. У меня нет
сомнения. Больше нет никакой необходимости в акте веры: это
так, и я просто принимаю это. Их чудесная, глубокая, испол-
ненная силы любовь переполнила меня до пределов, но в конце
концов я ее принял. По мере того, как они приближались, я
обнаружил в своем существе все больше и больше присутствия
их, и все меньше своего собственного. Они останавливаются на
неком критическом расстоянии и сообщают мне, что к настояще-
му моменту мое развитие дошло именно до этой точки, где я
могу выдержать их присутствие именно на таком расстоянии от
себя. Если они приблизились бы больше, они бы подавили меня,
и я утратил бы себя как сознательная сущность, слившись с
ними. Далее они говорят, что я разделил их надвое лишь пото-
му, что это мой образ их восприятия, и что в действительнос-
ти они есть одно в том пространстве, где я себя обнаружил.
Они говорят, что я пока еще настаиваю на своем бытии, как
индивидуальность, формируя такой их образ, как будто их
двое. Затем они сообщают мне, что если бы я вернулся в тело
и развивался бы дальше, то воспринимал бы их единство с со-
бой и со многими другими.
Они говорят, что являются моими хранителями, что они были со
мной и до этого критического времени, но что обычно я не в
состоянии воспринимать их. Лишь когда я близок к смерти те-
ла, я переживаю их присутствие. В этом состоянии времени
нет. Фактически они со мной всегда. Есть немедленное воспри-
ятие прошлого, настоящего и будущего, как непрерывного "те-
перь".
Многие часы по земному времени я пребывал в этом состоянии,
затем возвращался в свое тело, бывшее в больнице. В голове
ощущалась несколько иная боль. Я вышел из комы, чтобы убе-
диться, что мне что-то вводили в шейную артерию. Я сразу по-
нял, что ищут повреждение в мозге или возможное кровотечение
с помощью введения красящего вещества, непрозрачного для
рентгеновских лучей. Когда боль стала невыносима, я снова
вошел в кому, возвращаясь к двум хранителям. Следующий раз,
когда я вернулся в свое тело и проснулся, я нашел себя в
больничной палате. Боль в голове исчезла, но я был слеп.
Прямо перед глазами была яркая ослепительная пелена света,
заполняющая все визуальное поле. Я ощущал свое тело и мог
двигать различными его частыми., я понял, что я не парализо-
ван. Я обнаружил, что могу свободно говорить и ясно мыслить,
из чего определил, что повреждение в мозге не было обширным,
чего я опасался. Я подумал, что мои хранители правы, и что я
могу остаться в теле, -- но в слепом теле. Я испытал глубоко
горестное переживание, что вернулся в слепое тело, но я ве-
рил "обещанию" хранителей, что со мной будет все в порядке.
Я лежал на больничной койке и обозревал свои знания нейроло-
гии и механизмов мозга. Я пришел к заключению, что я ослеп
скорее из-за нарушения механизма возбуждения, чем необрати-
мого повреждения визуального кортекса. Мои хранители были
правы. Мне нужно было ждать, чтобы убедиться, насколько бу-
дет утрачено зрение, когда окончатьтся процессы возбуждения
-- когда отключиттся этот слепящий белый свет.
Когда появились врачи и нашли меня в сознании, мы обсудили
мой случай. Я еще не знал, что случилось. Я лишь знал, кто
я, а когда они сказали мне, где я,то я узнал и госпиталь.
Офтальмолог исследовал мое глазное дно и заявил, что видимых
повреждений глаз не было. Это принесло мне большое облегче-
ние. Возбуждение было не в сетчатке, а в мозгу. Будь оно в
сетчатке глаза, шансов на выздоровление было бы меньше. В
течении этого периода сильного белого света перед глазами я
пережил несколько новых феноменов.
Прежде всего я не воспринимал в комнате никакого света, ни
днем ни ночью. Внутренний свет был такой интенсивности, что
не имело никакого значения, какие образы входили мне в гла-
за. Когда офтальмолог занимался исследованием моих глаз, то
я даже не увидел света его лампы, хотя он был чрезвычайно
интенсивным. Мой центральный зрительный компьютер давал им-
пульсы такой интенсивности, что внешняя стимуляция глаз не
приводила ни к какому результату. Внутренний наблюдатель был
слеп уже потому, что информация, приходящая к нему -- где бы
он ни был, -- из зрительного поля была столь обширной, что
любой добавочный стимул на периферии просто не различался.
Все линии были все время заняты. Это показывало мне, что
системы наблюдения моего гигантского компьютера находились
не в раздражаемом визуальном кортексе. Изучая сильный белый
свет, я начал замечать новые феномены. Пока я лежал на боль-
ничной койке, приходили различные видения. Вдруг я увидел
зеленый луг, но трава казалось совершенно искусственной, как
бы сделанной из пластика. На этом лугу была дыра, из которой
поднимался змей. Змей поднимался из дыры прямо в воздух. Не-
ожиданно мне стало смешно, потому что он оказался искуствен-
ным, игрушечным змеем, с пружинами, приклееными бумагой к
его центру. Голова его была сделана из крашенного дерева, а
челюсти шарнирно прикреплено к единственному когтю. Справа
возникала деревянная птица, ярко раскрашенная, и хлопала де-
ревянными крыльями, разевая и закрывая свой деревянный клюв.
Змей поднимался и хватал деревянную птицу челюстями. Весь
этот эпизод произошел, когда я находился в состоянии глубо-
кого расслабления, будучи простым наблюдателем того, что
случается. Я вспомнил, что когда я был маленьким мальчиком,
у меня были деревянный змей и деревянная птица, подобные
этим.
Внезапно я понял, что это включилось мое запоминающее уст-
ройство, и эти картинки передавало устройство отображдения
моего компьютера. Это устройство организовывало визуальные
представления. Как только я понял, что это память о моих
детских представлениях, я засмеялся. И все сразу пропало. Я
снова расслабился, и появились другие, тоже сделанные из де-
рева животные. Когда мне было 2 или 3 года, у меня был дере-
вянный Ноев ковчег с фигурками животных. Сейчас животные
оживали и двигались по искуственной траве по кругу. Одной из
общих характеристик этого движения была нерешительность и
неустойчивость, как будто этих животных заставляло двигаться
детское представление. Ребенок, создавая эти изображения в
своем воображении, делал это весьма неуверенно. Видимо, эта
характерная неуверенность конструирования -- свойство детс-
кого мозга в раннеем периоде.
На протяжении следующих 48 часов яркость белого света посте-
пенно уменьшалась. Детские видения исчезли, и их место занял
рой похожих на насекомых точек света и темноты, которые пе-
ресекали мое визуальное поле. Я обнаружил, что могу програм-
мировать направление и скорость их полета. Когда я думал,
что им следует двигаться в определенном направлении, то рой
начинал двигаться именно в этом направлении. Мое программи-
рование опережало события, происходившее вслед за ним. Я ду-
мал "теперь они будут двигаться направо", и в пределах нес-
кольких секунд они двигались направо. Закладываешь программу
в машину, а дальше машина выполняет программу и выдает ре-
зультат спустя некоторое время после намерения получить ре-
зультат. Позднее я нашел, что для очень сложной программы
этот процесс занимает от 3 до 4 минут, а в случае роя насе-
комообразных точек задержка составила несколько секунд. Ней-
рологу, вошедшему в это время в палату, я рассказал об этих
визуальных представлениях. Он сказал: "Вы галлюцинируете. Не
будете ли вы против приглашения психиатра?" Я ответил, что
это не дело психиатра, и что это несет информацию о поражен-
ных частях мозга, а про себя подумал, что нужно будет приг-
ласить одного из моих французских друзей -- нейрологов, ко-
торые разбираются в построении визуальных представлений,
следующих за раздражением различных частей мозга.
Устаревшие представления медиков связывать галлюцинации лишь
с психиче...
Продолжение на следующей странцие...
