ше поклониться человеку, твердо держащегося стержня Закона, чем сто лет поклоняться Агни".
"Почему же Агни не может быть убежищем?" - спросила Марина.
"Потому что Агни требует обрядов, однако, не суеверные обряды, а доброта к обездоленным, уважение к достойным, самообладание и другие подобные этим практики - поистине и есть обряды.
Ни воздержание, ни хождение голым, ни бритье головы, ни грубая одежда, ни приношения жрецам, ни жертвы богам не очистят человека несвободного от заблуждений.
Заблуждаясь в гневе, опьянении, обмане, зависти - во всем - вот что представляет собой нечистоту, а не употребление мясной пищи".
"Так, как же сделать правильный выбор спасительного убежища, Мастер?
Как спастись от страданий, связанных со смертью, с горем, с болезнями, с утратами ценностей и тому подобного?" - спросила Наташа.
"Сначала я отвечу, какой выбор спасения не годится, - сказал мастер, садясь в свое кресло. - Не годится искать спасения у Брахмо, Вишну, Шивы, Кришны, могущественных Нагов и других богов.
Каждый из этих высочайших божеств выполняет свои функции: Брахмо - создавать, Вишну - сохранять, Шива - разрушать и т.п., но не освобождать от страданий. Что касается Кришны, то он способен утешить человека в эмоциональной радости песен и танцев, но утешение не избавляет людей от проблемы страданий", - объяснил Аксель.
"С Богами мы разобрались, - сказала Екатерина, - а дальше?"
"Убежище не может быть найдено среди природы, в горах, в лесу, в келье, в пещере, ибо такое убежище не в состоянии защитить нас от демона гордости.
Убежище не может быть найдено у Правительства, у партий, у сект, у ученых, у родителей и у тому подобных, ибо защитник сам должен быть свободен от страха, и не страдать от несчастий", - ответил Аксель.
"Тогда где же находится настоящее спасение?" - спросила Вера.
"Истинное спасение находится в освобождении от всех страданий практическим применением 4 абсолютных Истин, Восьмеричного Пути к свободе от страданий и пониманием 16 степеней свободного состояния сознания.
Мастером всего перечисленного является Майтрея, который является достойным убежищем и спасением для всех людей.
Мы ждем его перевоплощения в наступающей эпохе Водолея.
Вот, стержень, за который вы все должны держаться" - сказал Аксель.
"Но и это может быть расценено невеждами, как сектантство!" - сказал Михаил.
"Это не религия, не мистика, не наука, и не философия.
То, о чем мы говорим, является противоположностью фашизма, нацизма, общественной или религиозной идеи.
Если религия утешает, усыпляет ум, то наш Путь - пробуждает сознание.
Этот Путь способен пробудить даже Великого Сфинкса, что и произойдет в начале эпохи Водолея.
Это особое состояние связи сознания и сердца" - убежденно сказал мастер.
"Но ведь есть же и буддийские храмы, и мантры…" - начал кто-то.
Мастер сразу же перебил говорившего:
"Буддийский храм - это, по сути, студия, а мантры - это пароль, как кодовое слово, открывающее вход в Информационное Поле Глобальной компьютерной Сети.
Но не искусственного, а естественного происхождения, конечно.
Это Информационное Поле было установлено с тех пор, как существует Магнитное Поле Планеты и является истинной реальностью.
С помощью мантры образуется Связь с Информационным Полем, которое контролирует сам оператор, при которой искатель и Искомое образует Единое Целое и образуется познание информации", - рассказывал Аксель.
"Значит, неинформированность общества контролируется невежеством?" - спросила Вера.
"Да, я бы сказал - эгрегором невежества, заинтересованным в том, чтобы информация не образумила бы людей и не отняла бы у него кусок хлеба, которым он питается.
Но поскольку невежество на руку демону, то оно на руку и его обратной стороне - богу.
Они взаимосвязаны, и никогда друг от друга освободиться не смогут, не говоря уж об Освобождении более высокого порядка" - рассуждал мастер.
"Освобождаться следует от двоих - сразу!" - заметил Ми.
"Вот это правильно, - одобрил мастер. - Итак, будем ли мы знать 4 абсолютные истины всегда, разбуди нас днем или ночью?"
"Будем!" - хором ответили все.
"Будем ли мы следовать Восьми ступенчатым Путем к освобождению?" - снова спросил мастер.
"Будем!" - дружно ответил экипаж.
"Будем ли мы понимать 16 степеней совершенного состояния сознания в Пустоте?"
"Будем!" - поклялись окружающие.
"Ну, тогда будем здоровы! - сказал Аксель, вставая и давая понять, что аудиенция окончилась.
Михаил прибыль в альпинистский лагерь на рассвете.
Старший инструктор рекомендовал ему сразу же познакомиться с траверсами маршрутов.
В порядке исключения, он разрешил Михаилу выйти на маршрут для исследования одному, без сопровождения. И без разглашения его разрешения.
Собравшись, как необходимо, Михаил выбрал несложный маршрут и стал, не торопясь, набирать высоту.
Тропа на "двойку" змеилась мимо кладбища.
Оно лежало выше лагеря, на запад, через реку Ала-Арчу.
Из лагеря крестов не видно было, а только ели, посаженные там. Но сверху лагерь виден был, как на ладони.
Подъем был крут.
Тяжел последний путь для провожавших.
Но тяжелее терять друзей любимых.
Погост был ровным.
Рядами и десятками лежали те, чьи годы были не выше тридцати.
И девушки, и парни…
Их лица смотрят с обелисков на прохожих.
И ледоруб - надгробие у многих.
Как грустно там… И давит горло, слезы лезут…
"Ну что расхныкался ты там! - услышал Ми. - Мы нытиков не любим.
И не нужны такие нам.
Канай отсюда, если хныкать будешь!
Ты лучше б показал нам лагерь изнутри.
Сосредоточься!" - звучало в голове у Михаила.
Так состоялось первое знакомство с "черным альпинистом".
Сейчас Он отдыхал.
Большая сила Солнца загнала его в тень кладбища.
"Ну, что ж, смотрите! - думал Михаил. - Вот ваши горы. Вот лагерь, изгородью обнесен. Вот склад продуктов. Вот двухэтажный корпус альпинистов. Вот летние постройки. Кухня вот…"
"Ты издеваешься поди-ка! - крикнул Голос внутри ума. - Да ты людей нам покажи!
Ты посмотри на них глазами. Через тебя увидим их и мы"
"Все альпинисты - на маршрутах.
Вот Слава Лях с ребятами идёт. Кому-то плохо стало. Горняшка, ничего, пройдет, - подумал Ми. - Вот молодой инструктор замыкающим идёт. Девчонки еле тянут подъем на Тике-Тор…"
"Кто бы судил? Ты что ли? Дойдут, все будет хорошо.
Но через день, "бараньи лбы" двоим оставят память.
Один из них, быть может, с нами рядом ляжет".
"Вы шутите?" - подумал Ми.
"Ничуть! Теперь - вали отсюда! Тебе не место с нами. Уходи! Прощай!"
Спустившись вниз Ми, рассказал друзьям про предсказанье.
Но руководство это не приняло всерьёз.
В тот день, который был предсказан свыше, все группы на маршруты собрались.
Построились. Прослушали слова напутствий. Попрыгали на месте.
"Попистофали!" - сказал инструктор-немец.
Гроза пришла из-за Электры.
И судя по часам, укрыться в хижине успели люди. У Рацека.
Контрольный срок - не скоро. Вдруг рация заговорила.
"Друзья! К вам гости! Двое вниз пошли!"
"Когда?"
"Да, три часа назад…"
Дождь кончился. Гроза свалилась вниз. Блестели капли всюду.
И ноги разъезжались на глинистой тропе.
И вдруг, в бинокль стало видно - на серпантине двое.
Один несет другого.
Врач с санитарами, схватив носилки, навстречу побежал.
Ми тоже не отстал. Поспели. Подхватили.
"Что?"
" Молния?"
" А ты?"
"Отбросило…"
"Зачем попёрлись в непогоду?"
"Так, не было грозы. Застигло нас врасплох!"
Спустились вниз. Сергей еще дышал. Раздели. Точнее, разрезали шмотьё. Обугленный ожог. Сплошной волдырь. По крайней мере, на две трети.
"Не выживет, - медбрат начальнику сказал. - Машину вызывайте. Здесь не поднять мальчишку"
Жена начальника стояла рядом.
Дочь коренного альпиниста, которого все знали здесь - Эльвира Маречек, сказала:
"Я не отдам!" - как отрубила.
Никто не спорил.
На стороне Эльвиры - все девушки, свободные от смены.
Но возражала КСС*.
"Сказала - выходим!"
А "Скорая" лишь к вечеру пришла. Ни с чем ушла обратно.
И день, и ночь дежурили девчата, суша руками тоненький покров.
Сергей был в коме. Два дня жизнь альпиниста была на волоске.
Потом дыхание ровнее стало.
Глазам своим не верил врач.
Через неделю Сергей взял костыли.
А через месяц здоровый парень отправлялся вниз.
Эльвира плакала.
А Мишка улыбался. Не отдали костлявой - радоваться надо.
Теперь начальник верил Михаилу.
А "черный альпинист" не унимался.
То ходит вдоль палаток, когда ребята в спальниках лежат.
То кашу птицам разбросает.
То позовет по имени.
То гукнет.
Не обошел он и спасателей.
Там, по ночам распахивались двери.
Огромная фигура приближалась. И нависала над постелью ночью.
Спасатели не робкого десятка были. Афганцы все.
Но нервы - не железные у них.
Сидят, бывало, вместе. Вдруг, кот, как заорет! Шерсть - дыбом.
И смотрит в угол жуткими глазами. Другие смотрят - ничего.
Тут бедного кота приподнял кто-то, да в стенку так швырнул, что страшно стало. Кот стрекача - на двор, да в лес.
Два дня потом его ловили…
А сколько раз по крыше он гремел? Свет отключал, ну как тут быть?
Ми с экстрасенсами стал ставить энергетический забор.
Когда включились в Связь, - явление исчезло.
Два месяца стояла тишина.
А между тем небесное знаменье дано для Миши было.
Он был довольно далеко от лагеря.
Гулял с биноклем по природе. Отправился на горное плато.
Светило солнце. Махаон доверчиво уселся на штормовку.
Шныряли змеи вдоль тропы.
Вараны на камнях лежали.
А иногда был виден дикобраз.
Таким был заповедник здешний.
· - КСС - Контрольная Спасательная Служба.
И снежный барс водился, но он не попадался на глаза.
Опасна встреча с кабаном.
Есть анекдот, как на тропе кабан с медведем встретились у водопоя.
Медведь, он хоть и сильным был, но, вставши на дыбы, за дерево схватился, повис на лапах, подтянулся, дав кабану пройти под ним. Вот, как бывает…
Устав немного, Ми опустился на покатую скалу.
Ущелье кончилось. Вершины тишиной дышали.
И вечные снега надежно укрывали их.
Вдруг мелкая вибрация прошла по телу. Ми оглянулся - никого.
И вдруг, взглянув на небо, увидел, что один участок неба колеблется, как свежая вода.
Как воздух в мираже колеблется, как над дорогой, раскаленной от жары - дрожит, так атмосфера в небе колебалась.
Через минуту колебанье это - во вращенье перешло.
Вращаться небо стало.
Не всё, а только тот участок, над отдыхающим.
Вращаясь всё быстрей, воронкой углубилось.
Ми снял защитные очки.
Темнее небо стало. Воронка расширялась.
Отверстие образовалось в центре.
А по краям воронки клубились облака.
И тут же таяли от солнца.
А из дыры вдруг выпал шар.
Он медленно спустился к скалам и приземлился.
Дыра исчезла, небо стало нормой. Как будто не было вращенья.
Но шар лежал, и весь пульсировал, как сердце.
Потом на солнце таять стал. Под оболочкой шара девушка спала.
Нагое тело, - не защищенное ничем, могло обжечься Солнцем.
В ста метрах сзади - снег. И там защиты нет. Как быть.
Вдруг грозный гул раздался сзади.
Ми оглянулся. Лавина!
Пыль снежная была уже близка.
Как пена на волне она шипела. Неслась быстрее поезда.
Неотвратимость приближалась.
Надо прыгать!
Схватив девчонку голую, Ми прыгнул в пропасть. А больше некуда.
Но не разбился он. Не мог.
Как Сфинкс когда-то прыгал - не в пропасть, не в пространство, а во время.
Сначала тело, рассекая воздух, сжалось.
Потом обмякло. Потом оно вращаться стало.
Изменилось время.
И выпал Сфинкс с бесценной ношей в Петербург - на улицу, обратно.
Ночь белая стояла. Народу не было.
Сняв серую штормовку, надел на тело девушки.
Она проснулась.
"Прилетели, да?" - спросила. Кивнул в ответ.
"Где мы? Я проспала полет. На месте?"
"Да".
"Пойдем? Ходить меня научишь по Земле?"
"Да, научу. Какое имя носишь ты?"
"Олимпия! А ты?"
"Меня назвали Михаилом"
"Всё совпадает. Но, встреча будет позже. Я не дозрела в этот миг.
Позволь мне удалиться. Ненадолго. Я приду к тебе, как обещала".
И девушка растаяла, оставив лишь штормовку на песке.
Вдруг зрение внезапно помутилось. Исчезло все.
Очнулся Михаил на...
Продолжение на следующей странцие...
