аем, как остановить свой непрерывно блуждающий ум, как заставить его стоять смирно, как быть молчаливым - но продолжаем тонко подкармливать его. Мы продолжаем менять одежду, менять окружение - продолжаем менять все, что остается постоянным. Но чем больше мы кормим ум переменами, тем сильнее он становится.
Если вы носите рясу, не меняя ее, впервые вашему уму приходится ежедневно (каждую минуту) бороться с признаком своей личности, который он хотел бы изменить. А если вы легко себя чувствуете в неизменной рясе, вскоре вы легко себя почувствуете в неизменном мире. Это только начало. Чем легче вы себя чувствуете без перемен, тем легче будет уму остановиться.
Поэтому важно чувствовать себя все легче и легче без перемен. Лишь тогда вы сможете прийти к вечному. С умом, требующим постоянных перемен, - как можно прийти к вечному? Вам придется начинать с неизменности.
Однажды, нося неизменную одежду, вы забудете об одежде. Если вы носите одну и ту же рясу одного и того же цвета, вскоре вы перестанете замечать свою одежду. Бродя по улицам, вы перестанете замечать магазины одежды. Ваше внимание к этим вещам просто пропадет, потому что это именно ум замечает их. А если ум опять смотрит на магазины и на одежду, наблюдайте, сознавайте это. Чего требует ваш ум?
Мы чувствуем эту постоянную смену одежды, как нечто прекрасное. Но в неизменной рясе можно достичь благодатной красоты, недостижимой в вечно меняющейся одежде. Меняя одежду, вы просто прячете уродство, но в неизменной рясе проявляется все, что в вас есть, так, как есть.
Когда вы меняете одежду, другие замечают вашу одежду. Вот почему все спрашивают о вашей новой одежде. Но если вы все время в одной и той же рясе, никто не спросит вас об одежде. Вопросы отпадают. И тогда смотрят на вас, а не на одежду.
Об этом знает каждая женщина. Если на ней украшения и красивое платье, вы замечаете украшение и красивое платье, и забываете о женщине. Одежда прячет, одежда не выражает вас, а скрывает. И чем драгоценнее украшение, тем глубже вы спрятались, потому что другие обращают больше внимания на украшение.
Если на моем пальце бриллиант, палец спрятан. Бриллиант так привлекает взгляды, и блеск его так оказывается связанным с моим пальцем, но он - совсем не часть пальца. Голый палец виден так, как он есть. Если он красив, то он красив, если он уродлив, то он уродлив.
В человеке, не прячущем свою уродливость, есть своеобразная красота, изящество, и эта грация приходит только тогда, когда вы абсолютно обнажены. Когда вы чувствуете себя легко, свободно, к вам приходит определенная прелесть и даже некрасивое лицо становится красивым. Но если вы что-то прячете, даже красивое лицо становится уродливым.
Для меня красота - значит быть таким, как вы есть на самом деле; быть, как вы есть, и быть совершенно расслабленным, свободным в этом. Если вы уродливы, вы уродливы и свободно себя чувствуете в своем уродстве. Тогда ваше лицо приобретает тонкую красоту. С расслабленностью и легкостью тонкое течение проявляется в вас. Оно исходит не из бриллианта, теперь оно исходит из вашего внутреннего "Я".
Тот, кто не чувствует себя легко с самим собой, не может чувствовать себя легко ни с кем другим. И того, кто не любит себя, кто прячется, не сможет любить никто другой. Он обманывает других, и другие обманывают его. Тогда мы никогда не встретимся по-настоящему. Встречаются лишь лица - очень далекие лица. Я пришел с заготовленным лицом, и вы пришли с заготовленным лицом. Я прячусь, и вы прячетесь. В этой комнате встретились два лица, но нигде нет соприкосновения, нигде не произошло подлинной встречи и сопричастия этих двух лиц.
Но зачем вы изменяете свои лица? Вы изменяете их потому, что если вы не сделаете этого, вы не будете уделять достаточно внимания лицу, которое вы показываете другому, и на нем может отразиться нечто подлинное. Вот почему возлюбленная становится совершенно кем-то другим, когда оказывается вашей женой. Она стала другой, потому что не может надеть новое лицо. Она настолько близка к вам, что непременно становится видимым нечто подлинное. Утром она будет такой, как она есть, и теперь она уродлива! На пляже вы были просто очарованы, но утром (в постели, после целой ночи) она будет просто такой, как она есть. А раз увидев свою жену утром, когда она только встает с постели, вы узнали ее уродливое лицо. Но ее лицо уродливо не потому, что она уродлива. Оно уродливо потому, что теперь не прячется ничего. Вы все видите, она все видит.
Поэтому, когда я говорю, что саньясин должен носить одну и ту же рясу, это значит быть свободным от смены одежды и смены индивидуальности - оставаться таким, как вы есть, и выражать собой все, что вы есть. Это значит просто принять себя. Как только вы примите себя, другие тоже начнут принимать вас, но это неважно. Принимают они вас или нет - неважно. Если вы будете думать о том, как люди принимают вас, вы создадите еще одно ложное лицо. Здесь не о чем думать: это просто происходит.
Так что я изменяю имя, изменяю одежду только для того, чтобы помочь человеку, живущему на периферии.
Беседа десятая
ТОТАЛЬНОЕ ЖЕЛАНИЕ: ПУТЬ К ОТСУТСТВИЮ ЖЕЛАНИЙ
Смерть важнее, чем жизнь. Жизнь всего лишь тривиальна, всего лишь поверхностна. Смерть глубже. Через смерть вы растете к реальной жизни... а через жизнь вы достигаете только смерти и ничего больше.
Что бы ни говорили о жизни и не подразумевали под ней, она есть лишь путешествие к смерти. Если вы можете понять, что вся наша жизнь есть путешествие и ничего больше, вы меньше интересуетесь жизнью и больше интересуетесь смертью. А когда кто-то начинает глубоко интересоваться смертью, он может войти глубоко в самые глубины жизни. А иначе он просто останется на поверхности.
Но мы совершенно не интересуемся смертью. Наоборот, мы избегаем этих фактов, мы все время их избегаем. Смерть рядом, и каждый миг мы умираем. Смерть не что-то отдаленное: она здесь и сейчас. Мы умираем, но, умирая, мы продолжаем заботиться о жизни. Это чрезмерное беспокойство о жизни есть просто бегство, просто страх. Смерть здесь, глубоко внутри - она растет.
Смените точку зрения, разверните кругом свое внимание. Если вы станете думать о смерти, впервые к вам придет откровение о жизни, потому что, как только вы стали свободно чувствовать себя со смертью, вы достигли жизни, которая умереть не может. Как только вы познали смерть, вы познали ту жизнь, которая вечна.
Смерть есть дверь из этой поверхностной жизни, тривиальной, так называемой жизни. Дверь есть. Если вы пройдете через эту дверь, вы достигнете иной жизни... Более глубокой, вечной, без смерти, бессмертной. Так что из так называемой жизни, которая есть не что иное, как умирание, нужно выйти через дверь смерти. Лишь тогда достигаешь жизни по-настоящему экзистенциальной и активной - без смерти в ней.
Но в эту дверь необходимо пройти очень сознательно. Мы умираем так много раз. Но когда кто-то умирает, он становится бессознательным. Вы так боитесь смерти, что, когда она к вам приходит, вы становитесь бессознательным. Вы проходите в эту дверь в бессознательном состоянии ума. Тогда вы снова рождаетесь и вся бессмыслица начинается сначала. И опять вы не думаете о смерти.
Тот, кто заботится о смерти, а не о жизни, начинает проходить в эту дверь сознательно. Вот что понимается под медитацией: пройти через дверь смерти сознательно - это есть медитация. Но вы не можете ждать смерти. И не нужно ждать, потому что смерть всегда есть. Это дверь, существующая внутри нас. Это не что-то такое, что случится в будущем, это не что-то внешнее вам, чего вы должны достичь, - это дверь внутри вас.
Как только вы принимаете факт смерти и начинаете чувствовать его, жить им, сознавать его, вы начинаете проскакивать через эту внутреннюю дверь. Дверь приоткрывается, и сквозь дверь смерти вы начинаете улавливать проблески вечной жизни. Только через смерть можно уловить проблески вечной жизни, другого способа нет. Так что на самом деле все то, что известно как медитация, есть просто добровольная смерть, просто углубление внутрь, погружение внутрь. Вы тонете внутрь, просто уходите от поверхности к глубине.
Конечно, глубины темны. Как только вы покинете поверхность, вы почувствуете, что умираете, потому что вы отождествили поверхность жизни с собой. Волны на поверхности - не просто волны на поверхности. Вы отождествили себя с ними: вы есть поверхность. Поэтому, когда вы покидаете поверхность, для вас это не просто уход с поверхности. Вы оставляете себя, все, что было ваше: прошлое, ум, память. Все, чем вы были, вы должны оставить. Вот почему кажется, что медитация есть смерть. Вы умираете... И только если вы готовы умереть этой добровольной смертью - уйти вглубь себя, оставить свое "я" и уйти с поверхности - вы приходите к реальности, которая вечна.
Так что для того, кто готов к смерти, сама эта готовность становится преодолением, сама эта готовность есть религиозность.
Когда мы говорим о ком-то, что он светский, то это значит, что он больше озабочен жизнью, чем смертью. Точнее, что он заботится исключительно о жизни и совершенно не заботится о смерти. Светский человек - это тот, к которому смерть приходит в конце. И когда она приходит, он бессознателен.
Религиозный человек - это тот, кто умирает каждый миг; Смерть для него - не конец, она есть сам процесс жизни. Религиозный человек - это тот, кто заботится о смерти больше, чем о жизни, потому что он чувствует, что все, что называется жизнью, будет отнято. Она уходит, каждый миг вы теряете ее. Жизнь в точности похожа на песок в песочных часах. Каждый миг песок высыпается, и вы не можете ничего с этим поделать. Это естественный процесс. Ничего нельзя с этим сделать, это необратимо.
Время есть нечто такое, что нельзя удержать, нельзя предотвратить, нельзя обратить. Оно одномерно: возврата нет. И в конце концов сам процесс жизни есть смерть. Из-за того, что время уходит, вы умираете. Однажды весь песок высыпется и вы пусты - только пустое "я", а времени уже не осталось. И вы умрете...
Уделяйте больше внимания смерти и времени. Она прямо здесь и сейчас за углом, присутствует каждый миг. Начав однажды искать ее, вы заметите ее. Она здесь, вы просто не заметили ее. Она здесь, вы просто не замечаете этого. Даже не просто не замечаете, а избегаете этого факта. Так что войдите в смерть, прыгните в нее. В этом трудность медитации, в этом ее аскеза: нужно прыгнуть в смерть.
Любовь к жизни - это глубокая страсть, а быть готовым к смерти выглядит как-то неестественно. Конечно, смерть - одна из наиболее естественных вещей, но кажется неестественным быть готовым к смерти.
Вот как действует парадокс, как действует диалектика жизни: если вы готовы умереть, сама эта готовность делает вас бессмертным; но если вы не готовы к смерти, само это нежелание, эта слишком сильная привязанность к жизни делает вас смертным, умирающим явлением.
Какое бы желание ни было основой нашего отношения к жизни, мы всегда получаем противоположное. Это глубинная диалектика бытия. Ожидаемое никогда не приходит, того, к чему стремимся, никогда не достигаем, желание никогда не исполняется. Чем больше вы чего-то желаете, тем больше вы это теряете. Каков бы ни был предмет желаний, не имеет значения, закон остается тем же. Если вы требуете слишком многого от чего бы то ни было, вы теряете это из-за самого вашего требования.
Если кто-то требует любви, он ее не получит, потому что само требование делает его уродливым, отталкивает любовь. Сам факт требования становится препятствием. Никто не может любить вас, если вы требуете любви. Никто не может вас любить! Вас могут любить, только если вы не требуете этого. Сам факт "нетребования" делает вас красивым, делает вас раскованным.
Это точно так же, как, сжимая кулак, вы упускаете воздух, который был в раскрытой ладони. Весь воздух был в вашем разжатом кулаке, но как только вы сжимаете его, благодаря самому сжатию вы упускаете воздух. Может быть, вы думали, сжав кулак, что вы овладеете этим воздухом, но как только вы пытаетесь овладеть им, вы теряете его. Когда ладонь раскрыта, в ней - весь воздух, и вы его хозяин. ...
Продолжение на следующей странцие...
