"У, ищейки! - помрачнела Лотта. - Терпеть их не могу! Вечно они все испортят. Продолжай, Рози, не обращай внимания".
Они снова уселись в кресло, и Рози продолжала:
- Когда я шла после школы домой, он догнал меня на машине и открыл передо мной дверцу. Я села в машину, и он куда-то поехал. Мы приехали в Пугни и сидели в машине у реки. Там, конечно, было полно людей, и мы просто сидели и разговаривали. Он говорил много такого, чего я не понимала... ТОГДА! Он говорил, что глупо во всем слушаться маму. "Поехали со мной в Мейденхед в следующую субботу, - сказал он, - скажешь маме, что едешь с подружкой. Я знаю одно милое местечко. Мы здорово проведем время". Я обещала подумать об этом, и тогда он отвез меня домой, и мы условились, что он встретит меня в пятницу после школы.
Всю неделю мамаша вела себя как последняя скотина. "Что с тобой происходит, Рози?" - талдычила она все время. И в школе все было плохо. Моя подружка, Милли Коддл, вдруг меня возненавидела - знаешь, такое иногда находит на девчонок, - и моя жизнь стала просто невыносимой. Я была одной из ответственных за дисциплину, и классная наорала на меня за то, что я не донесла ей о каких-то вещах, которых я и в глаза не видела. А когда я сказала, что не видела, она заявила, что я не гожусь в ответственные. О! Это была паршивая неделя!
Бедняжка Рози замолчала и тяжело задышала от нахлынувших воспоминаний.
- Потом классная спросила, что со мной такое, неприятности или что, а я ответила нет, единственная неприятность - это то, что она меня достает. А она вся покраснела и сказала, что будет разговаривать с моей мамашей, потому что я говорю ей дерзости. Господи! Я думала, что хуже мне уже никогда не будет, но неделя все ползла и ползла. Понимаешь, просто ползла.
Лотта Булл сочувственно кивнула головой.
- Давай выпьем, хочешь, Рози, - спросила она, вставая, и подошла к бару, стоявшему в углу комнаты. - Что ты будешь? Виски? Джин с тоником? Водку?
- Нет, я сегодня по-простому, дай мне пива, - попросила Рози, - мне так паршиво, что я буду пить пиво.
Они снова вместе уселись в кресло, Лотта держала стакан виски со льдом, а Рози -пиво.
- Черт! Ты меня заинтриговала, - воскликнула Лотта. - И что же было дальше?
- В пятницу утром, перед тем, как я ушла в школу, - продолжала Рози, - мамаша получила письмо от классной - этой старой суки - и, читая его, становилась мерзкого багрового цвета.
- Рози, - завопила она, закончив читать (наверное, это и решило дело окончательно). Рози, вот только ты у меня придешь домой из школы. Уже я тебя отколочу, я с тебя шкуру спущу, да ты... ты...! Она задыхалась, брызгала слюной, все слова из головы повылетали. Я убежала.
В школе в тот день у меня были лажи с утра до вечера, на меня все злились.
Она замолчала, чтобы отхлебнуть пива и собраться с мыслями.
- Он ждал меня у самых ворот. Бог мой! Я еще никогда не была так рада его видеть! Я побежала к машине и прыгнула на сиденье. Он быстро отъехал от школы и остановился чуть дальше - знаешь, там есть такой скверик, - и я рассказала ему обо всех своих неприятностях. Я сказала, что боюсь идти домой.
- Знаешь что, - сказал он наконец, - напиши маме записку, и я пошлю какого-нибудь мальчишку ее отнести. Напиши, что останешься на ночь у подружки, у Молли Коддл.
Я вырвала из тетрадки чистый лист и нацарапала записку.
Лотта презрительно кивнула головой.
- Вскоре он отдал записку мальчишке на велосипеде, и мы помчались в Мейденхед. Там есть довольно милое местечко на окраине, знаешь, такие коттеджи. И ресторанчик какой-то тоже. Он заказал для нас комнату, и потом мы пошли обедать. Очень вовремя, я тебе скажу, я уже подыхала с голоду. Мамаша на меня так напустилась, что я не позавтракала, скорей хотела убежать от этого скандала. Нельзя же есть, когда на тебя орут. Ну а в школе - ты знаешь, как они кормят! Эти школьные обеды нужно забыть как можно скорее, если это вообще возможно.
Она тряхнула головкой и наморщила носик при одной мысли об этом.
- О, да, - злобно пробормотала Лотта, - но ты бы видела, что нам давали в исправительной колонии! Ну, продолжай.
- Поэтому я очень проголодалась, - подвела итог Рози Хиппс. - Я съела все дочиста, а он все говорил и говорил. Не могу сказать, чтобы я его слушала, слишком была занята едой. Он говорил, что хочет со мной спать. Что в этом плохого? - думала я. - Ведь это все равно что спать с Молли Коддл. Что из того, что он отличается от меня каким-то странным образом? Разве не может христианин молиться вместе с евреем? О! Какой же я была бестолковой!
Она откинулась назад и горько рассмеялась. Потом отхлебнула пива и продолжала:
- Ну вот, я очень много всего съела и много выпила - чаю, ты понимаешь, и мне захотелось в туалет. Туалета не было поблизости, и я попросила его пойти со мной в комнату. Мы прошли через стоянку машины и зашли в комнату, которую он заказал. Дверь ванной была открыта, и я сказал, что мне нужно туда. Я сидела там довольно долго, пока то да се, но, наконец, закончила, погасила свет и пошла в спальню.
Она умолкла и коротко, резко рассмеялась. Лотта Булл сидела, слегка приоткрыв рот. Выпив, Рози продолжала:
- Я оглянулась, и тут я увидела ЕГО. Господи, я никогда не испытывала такого шока - он лежал совершенно голый, в чем мать на свет родила. Бог мой! Он весь был волосатый, из него торчала какая-то отвратительная штука. У него, наверное, раковая опухоль, - подумала я. Когда он направился ко мне, я упала на пол, теряя сознание от ужаса. Наверное, я стукнулась головой о стул или еще что-нибудь, потому что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО потеряла сознание.
Лотта Булл тяжело задышала, не в состоянии справиться с нахлынувшими эмоциями, и ее глаза заблестели от ярости.
Рози Хиппс продолжала:
- Некоторое время спустя, мне оно показалось очень долгим, я пришла в себя и почувствовала на себе жуткий вес, на мне что-то прыгало. О Господи, - подумала я сонно, - наверное на меня слон уселся. Я открыла глаза и заорала от ужаса. Это ОН на мне лежал, и я тоже была совершенно голой. Черт! Мне было больно. А потом, знаешь, самое мерзкое, он соскочил с меня, бухнулся на колени и стал молиться. Потом я услышала топот бегущих ног, в замке повернулся ключ, и двое мужиков ввалились в комнату. И все, чем я могла от них прикрыться, была только заливавшая меня краска стыда!
Лотта Булл сидела, прикрыв глаза, возможно пытаясь увидеть описанную сцену. Но Рози продолжала. Один из мужиков уставился на меня, и не только на лицо, и сказал: "Мы слыхали, как вы кричали, мисс, он вас что, изнасиловал?" Не говоря больше ни слова, они бросились на учителишку и надавали ему куда попало. А тот только выл свои молитвы. "Вам бы лучше одеться, мисс, - сказал один из мужиков, - мы сейчас вызовем полицию".
Господи, - подумала я, - что же теперь будет? Я натянула на себя шмотки и страшно испугалась, когда увидела на ногах кровь, но мне нужно было поскорей одеться.
- А что потом было? Они вызвали полицию? - спросила Лотта Булл.
- Конечно, вызвали! - ответила Рози. - Как дети в школу! Приехала полицейская машина, а сразу за ней и какой-то сопляк из Прессы. Он посмотрел на меня с вожделением, и аж облизывался, предвкушая сенсацию, когда открывал свой блокнот. Но полицейский остановил его. "Оставьте ее в покое, - сказал он, - может, она несовершеннолетняя". Тогда этот ублюдок из Прессы вытаращился на учителя воскресной школы, который стоял, как облупленный банан. Мужики не позволили ему одеться до прихода полиции. Теперь-то я уже понимала разницу между мужчиной и женщиной!
За окном закричал мальчишка-газетчик: "Спецвыпуск! Преступление века! Спецвыпуск!"
- Вот так они всегда! - сказала Лотта Булл. - Пресса вынюхивает какой-то пустяковый случай и раздувает из него скандал. Но что же было дальше?
- Ну, полиция задавала много вопросов, - сказала Рози Хиппс. - Боже! Как они хохотали! Они задали мне столько вопросов! Спросили, пошла ли я с ним в комнату по своей воле, Я сказала, да, но я не знала, чего он хочет. Я сказала, что не знала, чем мужчина отличается от женщины. Тут они заржали, как кони, а газетчик строчил в свой блокнот. "Теперь я знаю", - добавила я, и он опять стал там что-то корябать.
Вдруг учителишка вырвался от них, снова брякнулся на колени и забарабанил молитвы, ну как из пулемета. А потом, Боже мой, он встал на ноги и обвинил меня в том, что я его совратила! Я никогда в жизни не переживала большего унижения.
- Они тебя забрали в участок? - спросила Лотта.
- Да, забрали. Меня посадили в полицейскую машину возле водителя, а учитель с другим полицейским сели сзади, и мы поехали в полицейский участок Мейденхеда. Пресса потащилась за нами. Теперь их было уже семеро. В участке меня затолкнули в какую-то комнату, где врач и женщина из полиции заставили меня снять всю одежду. Они раздвинули мне ноги. Бог мой, мне никогда еще не было так стыдно, - и осмотрели. Доктор перечислял синяки, царапины, и женщина все это записывала. Потом доктор всунул в меня какую-то трубку и сказал, что берет анализ, чтобы узнать, может, меня изнасиловали. Бог мой! А что же еще, он думал, со мной сделали?
Она замолчала и взяла стакан, который Лотта только что наполнила снова. Изрядно отхлебнув из него, словно для того, чтобы смыть неприятные воспоминания, она продолжала:
- Мне показалось, что меня там продержали несколько часов, а потом отвезли к мамочке. Мамаша была белой от злости и ее трясло. Она размахивала газетой, где большими буквами был напечатан заголовок "Школьница погубила будущее учителя воскресной школы". Мамаша была в бешенстве, действительно в бешенстве. Она сказала полицейскому забирать меня куда угодно, что она меня больше знать не желает, и грохнула дверью. Полицейский и тетка - полицейская переглянулись. Тетка забрал а меня обратно в машину, а мужик стал стучать в дверь.
Она прикурила сигарету и продолжала:
- Наконец он вернулся и сказал, что мамаша никогда больше не пустит меня домой. Он посмотрел на меня с некоторым сочувствием и сказал, что им придется отвезти меня в Приют Армии Спасения для несовершеннолетних проституток - меня! Короче, меня поместили на ночь в том ужасном старом здании, которое тебе так хорошо знакомо.
Лотта Булл фыркнула.
- Еще бы, - отозвалась она ледяным тоном. - Это там я узнала про птичек и пчелок и про то, что косяк не имеет к двери никакого отношения. Но рассказывай, что было потом?
Рози Хиппс явно льстило неослабевающее внимание Лотты. Она продолжала:
- В ту ночь я узнала все о жизни. Узнала все о сексе. Боже милосердный?! Некоторые из этих девиц совсем свихнулись. Рехнулись! Что они вытворяли друг с дружкой! Но как бы там ни было, и эта бесконечная ночь со всем ее адом прошла, а наутро мне дали позавтракать, конечно, я ничего не могла есть, и отвезли в Суд, но не на экскурсию, как ты понимаешь!
Она помолчала с минуту, погрузившись в невеселые мысли, и снова продолжала свою историю.
- Сопровождавшая меня женщина из полиции обращалась со мной, как с опасным преступником. Она была такой грубой. Я сказала ей, что я - пострадавшая.
"Как бы не так!" - ответила она. Ладно, после долгого ожидания меня вытолкнули в зал суда. - О! Это было УЖАСНО! Там была пресса, мамаша всю дорогу сердито на меня пялилась. И они притащили учителишку и посадили его на скамью подсудимых. Мне пришлось все рассказать. Некоторые мужики аж запыхтели, когда меня спросили, пошла ли я с ним по своей воле. Я сказала да, но я не знала, чего он хотел. Все загоготали. О! Я и сейчас не могу об этом думать.
Она вытерла глаза крохотным кружевным платочком.
- Как бы там ни было, - продолжала она, - они сказали, что я уже совершеннолетняя, мне только что исполнилось шестнадцать, а газетчик, который писал сенсационную статью о нашей школе, поспешил доложить, что видел, как я побежала и прыгнула в машину. Ко мне никто не применял силу, сказал он. И они отпустили учителя воскресной школы, наказав ему впредь быть пай-мальчиком. Боже! Они просто выбили из Суда это решение!
Она замолчала, погасила сигарету и выпила.
- А потом они принялись за меня, - сказала Рози. - Я была плохой, неблагодарной, порочной девчонкой. Даже моя бедная мног...
Продолжение на следующей странцие...
