Эксперимент по осознанности. Медитация Сатипаттхана (фрагменты)
Автор: Ирвин Шэтток

но на полчаса раньше, тем более, что и обычно поднимался до восхода солнца, после этого становилось уже слишком жарко для того, чтобы оставаться в кровати. Мне не хотелось по своей воле прекращать эту практику, выполняемую ранним утром, потому что я чувствовал ее очень укрепляющее и тонизирующее действие: она придавала мне больше уверенности в столкновениях с повседневными проблемами.
То был неожиданный дар Рангуна - обогащение восприимчивости, возросшая радость восприятия, радость, лишенная неумеренности, обычно связанной с какой-то оценкой. Не было чувства "как это чудесно!", не было даже ощущения чего-то такого, что можно выразить словами: "как чудесно быть здесь!". Это была радость, которая не требует ничего, кроме глубокой и спокойной удовлетворенности, когда я, например, разрешал себе ощущение причастности к какому-то звуку - к прекрасным текучим нотам иволги или шороху ветра среди каучуковых деревьев, который я так часто слышал в своем доме.
Часто во время этих приятных, но необычных дней в море (хотя моя жизнь прошла на море, я никогда не совершал длительного путешествия по океану в качестве пассажира), я обнаруживал, что вновь обращаюсь к спокойной медитации, которая теперь, после всей борьбы, протекала так естественно. Было очень легко погружаться внутрь; несколько мгновений праздности оказывались достаточными для того, чтобы успокоить ритм своего бытия и принести мир и свежесть. И в чем я тогда нашел особую пользу - так это в сформировавшейся у меня привычке практиковаться в различных положениях тела - стоя, сидя на жестком стуле или лежа, а также в более привычном положении со скрещенными ногами. Теперь появилась возможность почувствовать в одной из этих поз что-то знакомое,-и это ощущение способствовало процессу успокоения.
Еще в молодости, когда, приближаясь к двадцати годам, я впервые начал читать книги по индийской философии, я почувствовал, что на пути к духовной зрелости существует явная дихотомия. Прежде всего, как в христианстве, существует полное отрицание силы "я", обращение к внешнему - к помощи и к руководству; и сколь бы значительным ни предполагалось действие этого внешнего источника на индивида, человек всегда обращается к внешнему, к чему-то такому, чем он сам не обладает. Это поиски чего-то "другого", при помощи которого надо преобразовать личность. В видимом противоречии с этой точкой зрения находится метод Востока, требующий, чтобы мы напряженно вглядывались внутрь и открывали находящиеся внутри источники силы и просветления; здесь происходит отрицание только ложного "я", ведущее к раскрытию подлинного "я", единого и неразрывно связанного со всем творением. Эти точки зрения были несовместимы; и хотя каждая из них казалась мне по своему убедительной, двигаться вперед, не сделав выбора между ними, было невозможно. Целые годы этот вопрос "или-или" властвовал над моими размышлениями о глубочайших практических путях мировых религий и требовал своего решения.
И вот внезапно больше не осталось никакой проблемы. Эта вспышка прозрения произошла в тот момент, когда я только что поставил стакан вина в пятно солнечного света, падавшего на стол. Ощущение, сопровождавшее этот момент, было таким необыкновенным, что оно и поныне остается свежим в моей памяти, а теперь оно стало помощником в решении, которое так долго от меня ускользало. Насыщенно-красный цвет вина также дошел до меня в особой вспышке, которая была совершенно ошеломляющей по своей красоте. Она полностью поглотила меня и завладела всеми моими ощущениями. То было мгновенное проявление чистого, захватывающего дух экстаза, невероятно возбуждающего и приносящего глубокое удовлетворение. Цвет, пропитавший все мое существо, был в огромной степени живой силой, и я изливал сердце в благодарности и в то же самое время содрогался от страха, что это ощущение, возможно, оставит меня.
Не имею представления о том, как долго я сидел, глядя на вино. Но вот как-то сразу вместе с чувством огромной утраты я опять увидел перед собой стакан вина, отбрасывающий на скатерть круги красного цвета. И хотя в это мгновенье у меня в уме не было ничего, кроме цвета, этого ярко-алого тона, оттенок которого я никогда не забуду,-сразу же после этого я понял, что теперь нашел решение вопроса "или-или", которого так долго был не в состоянии понять. Оно ни в коей мере не было результатом работы ума; однако я знал, что больше не осталось никаких затруднений в понимании двух подходов, столь разных в понятиях, каждый из которых так неверно истолковывался другим. Уверенность пришла не тогда, когда я размышлял о проблеме, и уж конечно, она не была результатом какого-то предыдущего сознательного исследования. Я просто неожиданно узнал, что мне нужно всего лишь выйти из мыслей, которые приходилось подбирать и внимательно рассматривать,-и дихотомия рассеется. Это неожиданное приобретение было следствием напряженных попыток не разрешать никаких абстрактных проблем; но само приобретение не имело ничего общего с тем, что я искал.
Если мы сможем развить такие медитативные привычки,-они, несомненно, окажут интегрирующее воздействие, которое мы ищем; и при этом не потребуется предпринимать никаких эксцентричных действий. Здесь нет места сомнениям, поскольку я сам испытал полный результат опустошения ума от всякой нежелательной деятельности; кроме того, у меня возникали проблески той силы, которая раскрывается благодаря процессу интеграции всех растрачиваемых понапрасну усилий и овладению сосредоточением. Это было, пожалуй, самым радостным мгновенным открытием,-и я обнаружил, что при помощи сравнительно небольшого усилия можно установить полный контроль над умом и утвердиться на пути, который приведет не только к использованию всей его мощности, но и к достижению благодаря этому прозрения в новое знание, достижению осознания новых сфер переживания.
Ложное не приведет к счастью и к более полной жизни - оно принесет узкий и ограниченный опыт. Истинное со временем станет ясным во всей своей силе и очевидности. Я верю в это несмотря на обманчивую видимость, и у меня есть терпение, чтобы ожидать; и я честно объяснил происшедшее.