том, что небо везде одно. Все зависит от человека. Можно заглядывать в другие окна, а можно и не заглядывать.
Вообще-то в этом нет необходимости. Достаточно один раз познать небо. Но любознательный может выглядывать и в другие окна. Но человек, познавший открытое небо, уже не будет отрицать иные подходы. Он подтвердит, что все окна выходят в одно и то же небо. Познавший небо - становится религиозным человеком, а не сектантом. Сектантский ум остается у окна; ум религиозный выходит за его пределы.
Увидевший небо может бродить, подходить к разным окнам. Окон бесконечное множество. Это основные окна, но не единственные. Есть так много комбинаций.
Существует ли окно для каждого сознания, для каждого человека?
Да. Можно сказать, что каждый человек приходит к божественному через свое окно. И каждое окно значительно отличается от другого. Бесконечно количество окон, бесконечно количество сект. Каждый человек - это уже отдельная секта. Два христианина не одинаковы. Один христианин может отличаться от другого, как христианство отличается от индуизма.
Когда вы выходите под открытое небо, вы узнаете, что все различия принадлежат дому, а не вам. Они никогда не принадлежали вам. Они относятся к дому, в котором вы жили, через который вы смотрели и чувствовали, но не к вам как таковому.
Оказавшись под открытым небом, вы узнаете, что вы тоже часть неба, но только живущая в доме, пространство внутри дома ничем не отличается от пространства вне его. Выйдя на улицу, мы понимаем, что перегородки не настоящие. Даже стена не является барьером для неба, она не разделяет небо как таковое, она только создает видимость разделения - это мой дом, а это твой дом; пространство внутри моего дома - мое, а внутри твоего дома - твое. Когда вы узнаете само небо, разделения исчезают. Тогда нет и индивидуумов. Тогда волны теряются, и остается лишь океан. Вы возвращаетесь в дом, теперь вы ничем не отличаетесь от неба.
Создается впечатление, что очень немногие христиане, побывав в небе, вернулись назад с таким пониманием.
Есть несколько таких. Св. Франциск, Экхарт, Бёме.
Но ведь они не рассказали вам, что небо всюду одно?
Они не могли этого сделать. Небо всегда одно и то же, но они не могли рассказать о небе одинаково. Сообщения о небе неизбежно будут разными; одинаково то, о чем говорится.
Для тех, кто не познал того, о чем сообщается, сам отчет будет всем. Тогда очень остро воспринимаются различия.. Но ведь само сообщение является выборочным. Ведь целое невозможно сообщить; только часть целого может быть отражена. И когда она сообщается, она умирает.
Святой Франциск способен рассказать только как святой Франциск. Он не может рассказать, как Мохаммед, потому что сообщение не спускается с неба. Сообщение идет от модели, от индивидуальности. Оно идет от ума: памяти, образования, опыта; через слова, язык, общину; от образа жизни. Все это определяет сообщение. Сообщение не может идти только от св. Франциска, оно не может быть сугубо индивидуальным. Оно должно сообщаться, иначе его никто не поймет.
Когда я говорю на моем собственном языке, никто не поймет его. Когда я переживают небо, я переживал его без общения. В момент знания я совершенно одинок. Не было слов, не было языка. Но сообщаю я об этом тем, кто этого не познал. Я должен говорить на их языке. И я буду пользоваться тем языком, который я знал до момента познания.
Св. Франциск использует язык христианства. Для меня, все религии - это только разные языки. Христианство - это особый язык, идущий от Христа. Индуизм - это еще один язык; буддизм - еще один язык. Вся разница в языке. И если знаешь только один язык, а не само переживание, то различие будет огромным.
Иисус говорит о "царствии божием", чтобы быть понятым своей аудиторией. Слово "царство" было одними понято правильно, а другими - неправильно. И за этим последовал крест и распятие. Те, кто понимали Иисуса, знали что он имел в виду под "царством", а те, кто не способны были понять, думали, что он говорит о царстве на земле.
Иисус не мог употреблять слова Будды. Будда никогда бы не употребил слова "царство". Для этого есть много причин. Иисус происходил из бедной семьи и говорил на языке бедняков. Для бедного человека слово "царство" необыкновенно выразительно, но для Будды в этом слове нет ничего привлекательного, потому что он сам был царевичем. Это слово имело большое значение для Иисуса и не имело никакого значения для Будды.
Будда стал нищим, а Иисус стал царем. Так должно было быть. Противоположность становится значимой. Неизвестная противоположность становится выразителем неизвестного. Для Будды самым неизвестным было нищенство, и он принял форму неизвестного - стал нищим. Для него "бхикху" (нищий) стало самым значительным словом.
В Индии слово "бхикху" не употребляется, потому что здесь слишком много нищих. Вместо этого мы говорим "свами" (хозяин). Когда человек отрешается и становится саньясином, его называют "свами", хозяин. Но Будда, отрекшись, стал "бхикху", нищим. Для Будды это слово имело какое-то значение, которое оно не могло иметь для Христа.
Иисус мог использовать понятия иудейской культуры. Он кое-что понемногу изменял, но он не мог изменить весь язык, иначе его никто бы не понял. Так что по сути он не был христианином. Когда появился св. Франциск, уже развилась христианская культура и ее язык. И св. Франциск был больше христианином, чем сам Христос. Христос остался иудеем; он прожил жизнь иудея. И не могло быть иначе.
Если вы рождены христианином, то христианство может не иметь столь большого значения для вас. Чем лучше вы его знаете, тем более оно становится бессмысленным, утеряна тайна. Для христианина более привлекательным и значимым может стать индуизм. Поскольку он неизвестен, он может стать выразителем непознаваемого.
Мне кажется, что человеку лучше не оставаться в той религии, в которой он родился. Положения и верования, данные ему от рождения, должны однажды быть отвергнуты, иначе невозможно начать приключение. Не следует оставаться там, где родился. Нужно идти в неизвестное и ощутить животворность перемен. Очень часто мы не понимаем самой сути того, что, как нам кажется, мы хорошо знаем. Христианин считает, что он знает христианство. Это становится препятствием. Буддист считает, что он понимает буддизм, потому что он знает его, но именно это чувство знания и становится барьером. Только неизвестное может иметь притягательную, оккультную, эзотерическую силу.
Нужно трансцендировать обстоятельства своего рождения. Ведь это случайность, что один родился христианином, а другой - индусом. Не следует быть привязанным к условиям, данным рождением. Что касается религии, нужно быть дважды-рожденным. Идите, исследуйте неизведанные уголки. Только тогда возникает трепет открытий.
Религии, по сути, дополняют друг друга. Они должны работать друг для друга и принимать друг друга. Христианин, индус, иудей - они должны познать восторг обращения. Восторг обращения в другую религию создает фон для преображения. Приезжающий с Запада находит на Востоке что-то новое. Восточный подход настолько иной, что его невозможно втиснуть в знакомые категории. Все положения настолько противоположны тому, с чем вы знакомы, что для того, чтобы что-нибудь понять, нужно самому измениться.
То же самое происходит с тем, кто с Востока приезжает на Запад. Так и должно быть. И чтобы это произошло, нужно быть открытым. Изменение происходит под влиянием незнакомого, неизвестного.
В Индии мы не могли создать религии наподобие христианства. Мы не способны создать теологии, Ватикан. Церковь. У нас есть храмы, но нет Церкви. Восточный ум по природе своей нелогичен, и поэтому он обречен быть хаотичным; он не может быть организован. Католический священник - совершенно иное. Он воспитан быть частью организации. Он имеет свое место в иерархии. И это срабатывает. Организация, иерархия логичны, поэтому христианство смогло распространиться по всему миру.
Индуизм никогда никого не пытался обращать, даже если кто-то сам принимает индуизм, индусам до этого дела нет. Индуизм - это неорганизованная религия, в ней нет института священнослужителей в том смысле, в каком он существует в католицизме. Индуистский монах не принадлежит ни к какой организации, иерархии, он идет сам по себе. Он не имеет никаких корней. Что касается внешнего мира, такой подход оказывается поражением, но что касается внутренней глубины, индивидуальности, такой подход ведет к успеху.
Вивекананду очень привлекало христианство. Он основал Орден Рамакришны по образцу католического священства. Это совершенно чуждо Востоку. Это свойственно только Западу. У Вивекананды был совсем не восточный тип ума. И в той мере. в какой Вивекананда обладал западным умом, св. Франциск и Экхарт имели восточный тип ума. По сути они принадлежат Востоку.
Сам Иисус Христос тоже принадлежит Востоку; а христианство принадлежит Западу. Иисус по природе своей был восточным человеком; он был против всякой церкви, против организаций. В этом состоял конфликт. Западный ум мыслит терминами логики, разума, системы, доказательства. Он неспособен проникнуть глубоко; он остается на поверхности. Он идет вширь, но не вглубь.
Таким образом организованные религии подобны занавесу. И чтобы мы смогли увидеть небо, они должны уйти?
Да. Они закрывают небо. Они являются помехами.
Должен ли западный ум расшириться, подобно восточному уму?
Западный ум преуспевает в науке, но он не может преуспеть в религиозном сознании. Когда даже на Западе рождается религиозный ум, он по сути своей восточного типа. Таким восточным качеством отличаются умы Экхарта и Бёме. А когда на Востоке рождается научный ум, он обязательно будет западного типа. Запад и Восток здесь не географические понятия. "Запад" значит аристотелевский тип, "Восток" значит не-аристотелевский ум. "Запад" означает равновесие, "Восток" означает отсутствие равновесия. "Запад" означает рациональное, "Восток" иррациональное.
Тертуллиан был одним из самых восточных умов на Западе. Он сказал: "Я верю в Бога, потому что верить невозможно. Я верю в Бога, потому что это абсурдно". В этом основа восточного подхода: потому что это абсурдно. На Западе так не скажут. На Западе скажут, что верить следует только тому, что рационально, логично. Иначе все это поверья, предрассудки.
Экхарт тоже восточный человек. Он утверждает: "Когда верят в возможное, это не вера. Когда верят в доказательства, это не религия. Это области науки. Только когда вы верите в абсурдное, в ваш ум проникает нечто из запредельного". Это не западное понимание, оно принадлежит Востоку.
У Конфуция, с другой стороны, западный ум. На Западе хорошо понимают Конфуция, но совсем не воспринимают Лао-цзы. Лао-цзы говорит: "Ты глуп уже потому, что рационален. Недостаточно быть только разумным и рациональным. Иррациональное тоже должно иметь свое место для существования. Только тот разумен, кто одновременно рационален и иррационален".
Полностью рациональный человек не может быть разумным. Разум имеет темный уголок иррационального. Ребенок выходит из мрака чрева. Цветок рождается во тьме корней. Нельзя отрицать тьму; она лежит в основе. Это самое значительное и животворящее явление.
Западный ум вносит в мир свой вклад - науку, но не религию. Восточный ум может дать только религию, но не науку, не технологию. Наука и религия взаимно дополняют друг друга. Если мы сумеем понять их различия и их взаимодополняемость, то из этого может родиться лучшая мировая культура.
Тот, кому нужна наука, должен обращаться к Западу. Но если Запад создает религию, она не поднимется выше богословия. На Западе вы сами себе приводите доказательства в пользу существования Бога. Доказательства Бога! Для Востока это просто непостижимо. Нельзя доказать существование Бога. Сама такая попытка - бессмысленна. То, что можно доказать, не будет Богом; это будет научным выводом. На Востоке мы говорим, что божественное недоказуемо. Когда вам надоедают ваши доказательства, прыгайте в само переживание; погружайтесь в само божественное.
Восточный ум всегда будет псевдонаучным так же, как зап...
Продолжение на следующей странцие...
