едельным опытом?
А: Нет. Это, в основном, были психотренинги. Названия были самые разные и для разного контингента. Так продолжалось несколько лет. На одном из этих семинаров я познакомился с Игорем Геллером из Одессы. Он входил в экспертную группу, а сам семинар был для Чернобыльцев. Потом уже мы совместно с ним стали проводить ЭСТ-тренинги11. Сначала я просто присутствовал при его ведении, а потом включился, как ведущий. Игорь вел классно, просто изумительно. В то время еще не было никакой литературы по ЭСТу, а у Игоря был ксерокс с автографом Эрхарда из вторых рук.
Вели мы эти тренинги несколько лет, в основном, на Украине.
В: Чем тебя привлек ЭСТ?
А: В то время у меня было множество переживаний и личного характера и вообще - очередной жизненный кризис. Когда мне Игорь сказал, что моя жизнь не работает, я ответил: - "Да, моя жизнь не работает!". И не просто, чтобы отмазаться. Я действительно полностью осознавал, что все не работает, ничего не имеет смысла. Как-то я сходу это принял насчет своей жизни. На самом деле опыт трансформации всех этих ЭСТовских вещей через себя самого я получил, уже когда сам провел два или три тренинга. Произошло это уже после очередного тренинга. Это было классическое сатори.
В: Ты можешь его описать?
А: Знаешь, описать его очень сложно.
В: А как оно произошло? Было ли это внезапно? Было ли что-то, что запустило переживание?
А: Я принял свои переживания, как свои переживания. Я перестал бороться с собой. Я перестал бороться с жизнью. Я понял, что то, что есть - есть, а то, чего нет - нет. Я понял, что все определяется моим выбором, который не определяется уже ничем. Даже моим выбором... Это просто приходит и я говорю этому "Да". Я говорю "Да" тому, что происходит во мне. Это я сейчас говорю ментальную составляющую того, что происходило, а то что при этом переживается просто неописуемо... На фоне этого переживания все остальное меркнет...
В: Это было минутное озарение или длилось какое-то время?
А: Как переживание оно длилось примерно неделю.
В: А как ты при этом выполнял социальные функции?
А: А все было очень здорово и адекватно.
В: И не было никакой экзальтации и эйфории?
А: Не было. Экзальтация и эйфория у меня случилась еще где-то в конце института. Там было тоже сатори, которое длилось около месяца. И была эйфория. Хотя даже тогда не выходило за рамки социальной адекватности. Вообще, я достаточно критично воспринимаю то, что со мной происходит. Но тогда переживание было сильнейшим. Вся жизнь воспринималась, как любовь. Все вокруг было любовью. Во всех проявлениях жизни я видел любовь. Любовь ко всем. Это настолько захватывало, вдохновляло. И, конечно, была эйфория.
А вот сатори, которое произошло после ЭСТ-тренинга длилось неделю. Кстати, после обоих этих переживаний я осознавал, что я изменился, что я в чем-то стал другим.
В: Обожди, ты говоришь, что через неделю переживание закончилось. То есть, ты снова стал бороться с собой и миром?
А: Нет. Я принял себя и перестал бороться с тем что есть.
В: Почему же ты говоришь, что это переживание кончилось? Какая веха обозначила его окончание?
А: Перешла в фон эмоциональная составляющая. Острота этого переживания стала обыденной. То, что было пиком, стало фоном, вот и все.
В: А само восприятие и ответственность за выбор? Это сохранилось, как след происшедшего тогда сатори?
А: Да, это длится до сих пор.
В: Что было потом, после ЭСТовских тренингов?
А: Фактически, я приезжал к Игорю Геллеру не столько проводить тренинги, сколько общаться. Мы взаимно дополняли друг друга.
Были тренинги, где, например, Игорь был в активной позиции, бегал по залу и всех будоражил, а я сидел неподвижно. Первые тренинги были с матом. Первые тренинги мы проводили целиком по Эрхардовскому сценарию. И этот сценарий, надо сказать, работал. Работал, вплоть до того, что вопросы, которые нам задавали были буквально из сценария. Представь себе Одесский Университет, аудитория, где сидит человек сорок с лишним, причем все они доценты, кандидаты, бакалавры и так далее. И тут врываются два идиота и начинают гнать: - "Ребята, вы здесь потому, что вы - жопы, и ваша жизнь не работает. Других поводов тут у вас нету". И начиналась карусель...
Потом мы уже в чем-то превзошли ЭСТовские тренинги и наши тренинги стали называться Эстет-тренинги. Там уже мат, как форма работы сошел на нет и мы стали работать не по Эрхардовскому сценарию, а уже от себя, от своих наработок.
Потом был период, когда мы с Женей Беляковым проводили совместные тренинги.
В: Это тот Женя, который движением занимается?
А: Да. Темы тренингов были, например: "Танец Зодиака", "Ритуал Пентаграммы"... Некоторые вещи приходили, как озарения...
Потом мы с Женей разошлись и каждый пошел своим путем. И два-три года я ничего не проводил.
А сейчас люди, с которыми я в разное время работал, решили создать группу. Два занятия уже прошло. И я чувствую, что начался какой-то новый этап моей жизни. Появляется новый смысл, меняется, в очередной раз, картина мира...
В: А суть этой группы?
А: Это не семинар, где заявляется тема, требующая проработки, а идет работа с конкретными людьми и с конкретными ситуациями. Реализуется практика развивающего общения. Я считаю это одной из наиболее серьезных форм обучения.
В: А вот как ты пришел к тому, что ты назвал сначала: к тому, что психотерапия стала тем, в чем наилучшим образом опредметился твой опыт самопознания и работы над собой?
А: Я не задумывался над этим. Так уж произошло...
В: Ну, вот есть такой канон, что ли, что эзотерический опыт - он и передается как эзотерический опыт, то есть, от Учителя к ученику, а отнюдь, не в процессе психотерапии, где структура отношений совершенно иная...
А: У меня есть тенденция в психотерапевтической практике не к решению каких-то конкретных задач и проблем, а к обращению к предельным для человека переживаниям и состояниям.
Давай сейчас посмотрим на этот вопрос вот с какой стороны: обычно любая психологическая или психосоматическая проблема, с которой обращаются пациенты, если рассмотреть ее с предельного уровня - это явная или скрытая форма страха смерти. То есть, работа с какими-то психическими проблемами и комплексами, - это работа с психикой в целом. А если в целом - то это уже есть элемент духовного развития. В отличии от того мнения, которое я встретил в твоей книжке12 и у нескольких героев первого тома "Хроников", ну, и где-то еще о том, что психотерапия и духовный поиск это разные вещи, я эти вещи не разделяю.
В: Я задам вопрос немного с другим оттенком. Психотерапия - это прикладная сфера, в которой опредмечивается твой опыт, или все-таки ты рассматриваешь психотерапию, которую ты проводишь, как возможность передачи эзотерического знания?
А: Все-таки это Передача, в большей степени... Среди пациентов, даже клинических, находятся люди, для которых возможно раскрытие предельных для человека вещей. Более того, я считаю, что в любом взаимодействии людей возможен такой уровень, когда высотой и предельностью общения поглощается любая проблематика и частности. Обесцениваются прежние бытовые смыслы и человек начинает поиск нового смысла. Это и есть передача эзотерического опыта.
И, как правило, притягиваются как раз такие пациенты, которые с таким качеством работы резонируют и к ней готовы. Я уже давненько заметил, что тот смысл и те ценности, в которых я сам варюсь, притягивают пациентов, созревших для проработки этих ценностей и этого смысла. И это как раз не та ситуация, когда психотерапевт всех, кто к нему приходит, подгоняет под свой метод. Это другое. Потому что бывают исключения и тогда я работаю совсем по-другому. Это именно ситуация, когда резонирует определенный класс пациентов, которые каким-то образом обращаются как раз ко мне. И это не идеологическая какая-то работа, - я же не говорю пациентам, как им нужно жить, а мы с ними ищем откуда идет неудовлетворенность самой жизнью, как некий вызов, на который они вынуждены отвечать.
В: Вот мы как раз и подошли к теме выбора, вызова, ответственности, ценностей...
А: Ты знаешь, у меня есть предчувствие, что в ближайшее время я освобожусь от этого понимания, от этой концепции. Группа, которая сейчас собралась, - это как раз шанс передать свое понимание, освободиться от него, чтобы пойти дальше. Пока эта передача не состоится, это значительно труднее. Когда же передача происходит, освобождается внутри целый пласт сознания, и он заполняется новым смыслом. Это уже более чистый тонкий, рафинированный смысл.
В: Куда дальше? Ты ведь и так работаешь с предельными вещами...
А: Сейчас у меня есть такое чувство, что есть куда дальше...
В: Что предельнее может быть для человека, чем опыт переживания смерти?
А: Что предельнее? Это наверное, не просто некие пиковые переживания, а состояние, как бы это сказать, - бытийности с этими вещами, когда они становятся фоном бытия. Выход на подлинность бытия, на то, что ведет по жизни, на то, что называется миссией человека.
В: Ты осознаешь свою миссию?
А: Да, и достаточно давно. В словах невозможно выразить, что это такое и как это переживается, но то, что я это осознаю, для меня очевидно. И в событиях это опредмечивается...
Вообще, выход на те большие смыслы, которые ведут по жизни, возможен, на мой взгляд, только после определенного возраста. До этого, работа с этими вещами не будет глубокой и полной.
В: Какой это возраст?
А: В основном, от тридцати лет. А наиболее реальна такая работа - годам к сорока. Ну, а возвращаясь к вопросу о том, что меня вдохновляет сейчас, - так это как раз работа с ценностями и смыслами. И то, что дальше: предельно не само понятие смерти, а уровень подлинности себя в этой жизни. Жизни, как явлении не дуального характера, где смерть не является противопоставлением. Дуальная пара это рождение - смерть, а жизнь - это некая данность... Безупречность в этой данности, - вот что еще предельнее. Безупречность, то есть жизнь без упрека к себе. Тут возникает вопрос: откуда может быть упрек к себе, - из какой инстанции, - от эмоций, мыслей, событий, ценностей...? Так вот, поднять эту инстанцию до предела и жить безупречно оттуда, вот что может быть новым смыслом.
Более того, если идти дальше в систему ценностей, - там ведь идет выход за пределы ценностей, когда человек уже живет своими смыслами. Дальше может быть выход и за смыслы, - туда, где уже ничего нет. Но это "ничего нет" - это ведь наше отношение с того уровня, на котором мы находимся. Это отношение отсюда. А там-то как раз все есть... Там есть некое безупречное пребывание в этой реальности.
В: Можно расширить это еще какой-то метафорой?
А: Можно сказать еще и так, что за пределами всех смыслов пребывает "Лилла" - Божественная игра... У меня есть только опыт соприкосновения с этим. И, соприкоснувшись с этим, я уже более отчетливо понимаю, куда иду сейчас и что является для меня предельным теперь... А что будет потом, очень сложно сказать.
В: Саша, вот когда мы с тобой работали, очень много времени отводилось ментальной работе, осмыслению и пониманию эмоций, событий, ценностей. Как это вписывается в традиционное понимание о внутренней работе, как о работе за пределами ума, или это, наоборот, противостоит такой точке зрения?
А: Это не противостоит. Если ты говоришь о том способе работы, который принят в вашей Школе, где эти вещи не считаются важными, а важен поиск некого эталонного состояния - Абстракции... Я же занимаюсь как раз остановкой внутреннего диалога, как это не парадоксально звучит. Лично я большую часть времени внутри молчу. Там вообще ничего нет... Но, если проявляется некая актуальная информация, она на фоне этой внутренней тишины воспринимается ярко и контрастно.
В: Я имею в виду то, что в процессе работы ты широко используешь ментальные методы. Фактически мы с тобой занимались, в основном, пониманием происходящего.
А: Да, использую. А без этого к внутренней тишине не придешь.
В: Тогда проговори, как это происходит.
А: Что человек не понимает, то его, как правило, не вдохновляет и не вызывает желания чем-то заниматься. Именно поэтому понимание необходимо. Как только оно...
Продолжение на следующей странцие...
