это дело рук тех самых старцев.
- Кто же обосновался здесь? - вновь спросил я, - таких мест в горах Тянь-Шань немало, но люди инстинктом избегают их. Губительные места славились в Тибете и назывались там Шамбалой. Правда, говорят, что в Шамбале живет таинственный люд, а здесь...
- Вечером узнаешь, - не без волнения сказал дедушка.
"Одно дело спортзал, - подумал я, - другое дело - вся жизнь в спортзале. Да и спортзал здесь для физиоло-гических процессов, а не для мышц."
Мы вновь вышли на суживающуюся дорогу. Боковая тропинка повела нас в горы. Она уже изрядно заросла, но кто-то изредка ходил по ней.
Вдруг я ощутил пустоту. Дедушка весь как-то изменился и посмотрел на меня с сомнением.
- Место тренировок, что-ли? - как можно непринужденнее спросил я его.
- Эти тренировки - на гране жизни и смерти, - очень серьезным и поэтическим тоном ответил он.
Перед нами высились крутые и какой-то странной грядой скалы. Узкая тропинка вползла в них. Раститель-ности почти не было на скалах, что редко бывает в горах Тянь-Шань.
"Что только не создаст природа", - подумал я, а сам искоса наблюдал за дедушкой. Нет, я не смотрел на него. В энергии Чи есть то же состояние "подглядывания". Дедушка как-то изменился весь, он был очень серьезным и напряженным, что, как мне показалось, не очень личило ему. Мы простояли еще минут десять. Наконец он, не глядя на меня, сказал:
- Мы пойдем туда завтра.
Мы, как сговорившись, разом повернулись и пошли по тропе.
"Вот и отлично, - подумал я, - может быть Эдика с Абдыбаем позволено будет прихватить. Интересно все-таки. Тренировку получат не на гирях и не в интеллектуальных беседах."
Эффект шагов сзади повторился.
- Это я не могу разгадать, - сказал я дедушке.
- Думай, - ответил он. - Это проще, чем гонять вскачь лошадей.
"Ну что ж, если легче, чем владение энергией Чи, тогда и думать не надо,- усмехнулся я про себя, - это что-нибудь из области физики. Возможно, объемное эхо."
- Ты, наверное, думаешь - эхо, - сказал дедушка. - Все вы молодые так. Здесь тоже Чи, но свойства этого Чи создаются неживой природой. А как же ты собрался идти туда, что ты назвал спортзалом?
- Я много бывал в горах и знаю эффекты живой и неживой композиции Чи, но с таким эффектом преломле-ния звука в живой объем я столкнулся впервые.
В это же самое время я внимательно изучал праздничные домики покинутого селения.
"Что же принудило людей уйти отсюда?" - изучал я местность.
Когда я повернулся к горам, мне многое стало понятно. Солнце не покидало это селение никогда. Если надвигались тучи, то они "цеплялись" за вершины гор. Там лил проливной дождь. Сюда, в долину, стека-лась внутри гор насыщенная сложнейшей информацией вода и выходила на поверхность сверкающими родниками. Животворность родников очевидна по благоухающим растениям, пчелам.
С какой бы стороны не заходили тучи, а чаще всего они заходят с запада и юго-запада, они осаждались на вершинах гор.
Мы уже стали подниматься на хребет, где нас уже ожидали Эдик с Абдыбаем, как дедушка вдруг спросил:
- Ну что, нашел причину? С этой целью я пригласил тебя сюда. Твои друзья - слепые в этом вопросе. У них только любопытство, физическая сила и сила мысли.
- Конечно, - ответил я. - Слишком долго затянулся праздник у этого народа. Это праздник монотонного Чи, а Чи должно переливаться. Неизменное счастье также убийственно, как неизменное горе. Тот, кто привел сюда народ, отдавал предпочтение видам Чи. В Дзене говорится: "Кто отдает предпочтение, тот рискует потерять все".
Я исчерпывающе ответил дедушке, как видно было по его состоянию. Нечто подобное он и сам предпола-гал, но о законах изменяемой Чи услышал впервые.
"Не тот ли это юноша, которого совет старцев признал старейшим, несмотря на его молодой возраст? И не является ли этот дедушка тем самым юношей? По крайней мере, дедушка из самородков. Но что из себя может представлять врожденный талант в музыке или живописи, если он ни разу не держал в руках музы-кальный инструмент или кисть?"
Эдик с Абдыбаем ждали нас, развалившись под деревом. Они удовлетворились нашим появлением, так как, по всей видимости, успели выспаться. По дороге домой они задавали вопросы дедушке, а он охотно задавал житейские вопросы им. Я слушал их беседу и одновременно осмыслял природу Чи в ее запре-дельных условиях:
"Глупцы мечтают о беспредельном счастье, о непрерывном везении, о блистании в обществе и победах во всем. Они даже не подозревают, что в том свершилась бы их деградация и неминуемая гибель. Постоян-ные неудачи, поражения, порицания общества также губительны, как проливные, нескончаемые дожди. И то и другое на равных. "Победа не лучше позора и поражения", - говорит Лао Цзы. Жизнетворны только пе-реливы Чи. Это можно сравнить с тем, что в полярных, беспредельных снегах зрение слепнет от постоянно белого цвета. Зрение слепнет и от постоянного черного цвета в темнице. Только радуга, цветистая радуга дает жизнь всему и нет там предпочтения только одному цвету. Без других цветов это было бы равносиль-но гибели."
В это время Абдыбай рассказывал, как он постоянно занимается спортом, а Эдик - о том, что он очень мно-го читает.
- Кто отдает предпочтение чему-либо, тот рискует потерять все, - теперь уже вслух сказал я с целью про-верки реакции на сказанное их всех троих. Знаком ли дедушка с учением Лао Цзы? Судя по всему его род тесно соприкасался с китайцами. Четкой реакции дедушка не выразил, а Эдик сказал:
- Мы не против эрудиции.
Вечером мы с нетерпением ожидали, когда дедушка продолжит свое повествование. Дунганская лапша и вкусные, с многими приправами, блюда не дали обычного после еды эффекта сонливости. Мы уже пили чай, когда дедушка сказал:
- В нашем роду было принято старейшим считать того, кто лучше других видит сущность и проявление энергии Чи. Эта традиция началась еще когда род находился в районе Кунь-Лунь, перемещаясь в Синь-Цзяни. Мы испытывали огромные трудности. Выжить можно было нечеловеческими средствами. Обыден-ные люди должны были преобразиться в этих условиях или погибнуть. Род выжил и в роду появились но-вые свойства, новые традиции и новое знание. Истинным считается только знание, касающееся Чи. Чи де-лает более ясным ум, чем у обыденного человека. Чи делает его более здоровым. Человек лучше знает жизнь, когда знает Чи.
Он отпил несколько глотков чая. Помолчал немного и продолжил:
- Сун Лунь вышел из дома. Вначале он не знал, что ему делать, но прекрасное владение Чи давало ему ту уверенность, какая бывает у богатого человека в наступающем ненастье...
- Начну искать, - вслух сказал Сун Лунь. В движении будет меняться Чи тела и мира и уточняться этим са-мым знание. Сун Лунь долго путешествовал по горам. Он общался с разными народами, населявшими Тянь-Шань и ближайшие горы и степи, но по-прежнему был неудовлетворен. Не добавляли они к его зна-нию об условиях жизни ничего нового. Ему порой было смешно: пригревшись в благоприятном месте, народ мнил, что это их заслуга. Они сочиняли различные правила. Они мудрствовали. Они говорили умные слова, самонадеянно считая, что этим исчерпывают жизнь, но они слабо знали, еще меньше владели Чи. При ма-лейших изменениях условий, всей их мудрости хватит лишь на один костер, чтобы согреть страдающее те-ло. Нет большей мудрости жизни, чем Чи. Но ее не запишешь на листах бумаги, потому что ею пишут на страницах самой жизни.
- Почему я решил, что человеческая среда меня может пополнить? - вдруг подумал он. - Я знаю тех, кто живет в Чи непосредственно. Я знаю тех, кого не сбивает с толку слепой и чванливый ум. Птицы, звери, трава и деревья - это лучшая книга, по которой можно читать и созерцать цвета Чи.
Он стал бродить в одиночестве, избегая болтливого людского общения.
- Что же я, собственно, ищу? - однажды подумал он. - Я здоров и моего знания хватит, чтобы прожить и в более сложных условиях. Что нужно роду? Что ждали от меня старцы?
Сун Лунь сел на камень и углубился в то мышление, которое мышлением не назовешь. Он слышал, что та-ким мышлением пользуются в далекой Индии и в китайских монастырях буддизма.
- Роду нужны условия для жизни, - простота этой мысли потрясла его. Он долго и непонятно зачем скитает-ся в горах, долинах и степях, а все так просто. Он вспомнил благополучные селения, чванливые высказы-вания мудрецов, в меру их благополучия, резвящихся детей и цветущих женщин. Никто из них и не соби-рался как он скитаться в пустыне и жевать различные травы, чтобы утолить жажду и голод. Зачем им ме-няющееся Чи? В сложности ли Чи сущность жизни?
Эта задача была для него крайне легкой. Бродя по горам, он часто усмехался тому, что блуждал по безжиз-ненным степям и горам. Кому это нужно? Он уже присмотрел несколько животворных мест в долинах Алтая и Тянь-Шаня, но ему хотелось обеспечить свой народ предельными возможностями для счастья. Много лишений выпало на их долю.
Однажды в горах Тянь-Шань он услышал сзади крадущиеся шаги. Он выждал подходящий момент, когда шаги были совсем рядом и резко обернулся. Каково же было его удивление, когда никого рядом не оказа-лось.
"Неуловимый, что-ли?" - подумал он и решил подпустить поближе. Когда шаги, нога в ногу, были вплотную, он сделал молниеносное движение, но никого рядом не оказалось.
Сун Лунь много видел на свете чудес и сам много знал тайн, но такое... Он даже хотел повернуть назад. Нет, не потому что испугался. Не подходящее такое бесовское место для жителей, но из любопытства он пошел дальше. Неожиданно шаги исчезли и солнечный свет залил душу. Все здесь радовало глаз и слух. Он смело напился воды из ближайшего родника и она живительной влагой заструилась по его телу.
"Наоборот, - подумал он. - Шаги будут защищать и отпугивать человека со злыми мыслями. Здесь будет солнечно и спокойно для моего народа." Осталось решить вопрос относительно Бога.
Сун Лунь сел на камень. Думать не хотелось. Казалось, что солнце своей чистотой само решает все про-блемы. Долго ли он сидел, но с закрытыми глазами он вдруг ясно увидел всю свою жизнь. Это не было вос-поминанием. Здесь не было памяти. Видение было мгновенным. В одно и тоже время он ощутил, что не смотря на различные периоды возраста, не смотря на изменение его состояний все это ОДНО И ТО ЖЕ. И это ОДНО И ТО ЖЕ есть он, Сун Лунь. Нечего было искать другого ответа. Был ли он ребенком, юношей или теперь, каков он есть, все это он. Все, что изменилось в детских глазах, в юношеских восприятиях, все это он. Говорили ли ему о тайнах, об обыденных вещах или о боге, все это лишь частями изменяло его Единое состояние.
Сун Лунь встал, полный решимости. Он сразу же направился в селение и попросил своего дедушку собрать совет старцев. Старцы, как видно, не отказались от своего первого решения и место старейшего было сво-бодным. Сун Лунь уверенно прошел на место старейшего рода и сел. Показалось, что старцы обрадова-лись его поступку, хотя их лица степенно не выражали ничего.
- Что скажешь ты о Всемогущем? - обратился к нему один из старцев.
- Есть два Всемогущих, - ответил он, - один из них это Я, другой Всемогущий - это чаяние измученного соз-нания. Кто не пришел к Всемогущему Я по слабости духа и тела, тот жаждет Всемогущего покровителя. Я нашел место в горах, где солнце и небо успокаивают силой Всемогущего. Народ не будет в тревогах и не будет мечтать о Боге. Народ будет свободен от ощущения угнетения и тревог. Не будет нужды обращаться с мольбой, как это делают подавленные. Каждый сможет постичь Всемогущее свое Я.
Совет старейшин верил словам Сун Луня. Сущность Чи знали все. Сущность бытия была непостижимой. Они несколько дней обсуждали и спорили и восхищались, но ясно было одно - народ пойдет за Сун Лунем.
Селение строилось жизнерадостно и с песнями. Пастбища и места для огородов обрамлялись горами, а смешное топание ног не пугало никого, тем более в сторону, где оно проявлялось, незачем было идти. На-род откровенно был счастлив. Все заметно подобрели, тела их стали вытягиваться, а головы подниматься высоко. Лица светились добротой и радостными стали речи из уст. Нигде не встретишь согбенной спины, даже у старцев. Все было прекра...
Продолжение на следующей странцие...
