Глава 2
Живые горы
Молодой, крепкий юноша неподвижно сидел. Хотя он сидел к нам спиной, я чувствовал, что глаза его за-крыты. Он медитировал. Он слушал бормочущую реку и одновременно за пределами досягаемости слуха.
Мы были на предгорке, метрах в ста от него. Вдруг его сущность телесного и Сознания состояний стали ме-нять себя на фокусировку: мы попали в поле внимания. Он не обернулся, но стал двигать энергию Чи в те-ле. Затем живо встал, подошел к берегу и с легким криком "срезал" тополь ногой.
- Нас заметил, - объяснил я спутникам. - Жаль тополь. Красавец был. Здоровый, радостный.
- За что он его так? - спросил Абдыбай.
- Нас предупреждает.
- Но он нас не видит, - удивился Эдик. - Он спиной сидит, да и мы за деревьями.
- Это то же самое "зрение", о котором мы говорили. Потом я постараюсь вам объяснить, а сейчас пойдем к нему, - направился я к парню.
Юноша не щелохнулся даже тогда, когда галька зашуршала под нашими ногами.
Я "перемахнул" на другую сторону реки с поворотом так, что оказался против его лица. Юноша смотрел на меня.
"Слепой на конкретное", - отметил я, так как тело его было в боевой готовности.
На мой жест приветствия он ответил кивком и встал.
- Василий, - представился я. - А это Абдыбай и мой брат Эдик.
- Мое имя трудное для русских, - ответил без акцента юноша. - Зовите меня Дун.
- Ты из рода Ша? - спросил я.
Он кивнул головой и посмотрел искоса в сторону сломанного тополя. Ему самому было неловко. Сколько раз он обещал себе не давать волю вспышке при кажущейся опасности. Наш дружелюбный вид был ему укором.
Я поднял огромный камень и кинул его на ту сторону реки. Юноша с восхищением посмотрел на такой "ре-корд".
- Мы хотели бы остановиться в вашем селении, - обратился я к нему. - Мы интересуемся бытом народов. Кроме того, нам нужно пополнить провизию.
- Вы можете остановиться у нас, - сказал Дун. - Я только спрошу у дедушки.
Селение располагалось в складках ущелья. Горы были здесь пологие. Гладкая на глаз зелень покрывала склоны гор. Мест ХУМ было мало. Словно маленькое плоскогорье, место селения раскинулось на просторе ТАО. Радостно, легко, просторно глазу. Ощущение чистоты было здесь.
Дун повел нас к своему дому. Вдалеке парни о чем-то разговаривали. Один из них свистом разогнал ло-шадь, догнал ее на всем скаку и запрыгнул в затяжном полете. В седле он сидел лучше, чем на стуле. Пар-ни стали обсуждать этот трюк. Юноша подскакал к ним и резко затормозил. Конь встал, как вкопанный, а юноша полетел через его голову, так что сделав сальто, оказался на ногах возле друзей. Дун удовлетвори-тельно отметил, что я с восхищением смотрю на это.
В одном из двориков я увидел девушку, которая шла как-то странно. Плавность и мягкость ее походки не-прерывно пунктировалась чуть заметными остановками. Это был не танец.
"Она пунктирует Чи!" - с восхищением смотрел я. Все ждали, пока я любовался.
"Это для меня новое, - размышлял я, когда мы двинулись дальше. - У Вэй тоже делает остановки в боевых движениях. Но там это скорее фиксация положения и мышц. Здесь же - настоящая речь, построенная язы-ком Чи".
Я повел Чи по группе меридианов Радостного Яна и с удовольствием отметил, что знаки препинания в язы-ке Чи мне даются легко.
Юноша еще раз удовлетворился, что я понимаю, что к чему. В его голову пришел дерзкий план. Он набрал большое Чи и вывел его на меня, так, словно мы договорились играть в баскетбол. Чи пришлось мне на группу меридианов Освежающий Инь. Это та группа, которая создает веселость и шутливость в настрое-нии. Остановив ее только что подсмотренной у девушки пунктуацией в кольце горла, я перебросил Чи себе на группу Радостный Ян. Это произошло несколько раз. Энергия замыкалась на мне так долго, что Дун по-смотрел удивленно на мое, раскрывающееся светом Чи, лицо. Весь этот огромный поток я обрушил на не-го. Тело его дернулось. и он, на удивление Эдика и Абдыбая, стал громко смеяться. Я выровнял у него Чи. Дун смотрел теперь на меня с почтением и не как на равного.
Во дворе, куда нас привел Дун, мыла медную посуду девушка. Ее смоляная коса была чуть ли не до земли. Глаза, как две стремительные птицы, скользнули по нам.
- Сестра, - без особых представлений, словно небрежно, бросил Дун и обратился к ней. - Приготовь нам чай. Зеленый.
Без вида послушания девушка тут же стала разжигать кизяком и хворостом печку, сложенную во дворе. Ее движения были так свободны, словно это она давно решила заварить душистый чай.
- Мы живем с дедушкой, - сказал Дун. - Родители живут у другого брата. Дедушка обучает нас.
Теперь я заметил легкую фигуру, сидящую на настиле в тени деревьев. На глаз воспринимался прозрачный старичок с белой длинной бородой. Узкое лицо было едино с бородой, такое же светлое и легкое. Наклоном головы и жестом рук он приветствовал нас. Дун подошел почтенно к нему и что-то горячо стал говорить. Старик усмехнулся и одобрительно махнул рукой. Он сидел в четкой позе Сидхасана так, что меня это уди-вило. Колени ровно касались земли, а таз словно был стулом для туловища. Позвоночник гибко двигался на этом основании. Грудная клетка и шея не прижимались ни внутренними органами, ни мышцами. Он был по-молодому здоров.
- Сколько лет дедушке?! - вырвалось у меня, когда Дун повел нас в тенистую беседку, украшенную виногра-дом и цветами.
- Говорит, что сто двадцать, - засмеялся он. - Но мы думаем, что больше. Молодым хочет быть.
В Азии древние старцы - не редкость. Но то - старцы. Этот же по легкости и здоровью был равен молодым. Он не уступал своим внукам и в Чи.
- И много у вас в селении таких "дедушек"? - со смехом спросил я Дуна.
- Много, - махнул он рукой. - Есть и старше. Они уважают Чи и Чи уважает их. Некоторые уже не помнят, когда родились, да на девушек посматривают.
Черноглазая принесла нам душистый чай в большом заварном чайнике. Затем она принесла лепешки и комковой сахар. Рядом поставила молоко.
"Как у казахов, - подумал я. - Только чай зеленый, а не черный".
- Ты хорошо говоришь по-русски, - сказал я Дуну.
- С русскими общались, а я учился еще.
Мне показалось, что дедушка присутствует здесь. Я оглянулся, но никого не было. Дун это заметил.
- Дедушка всегда там, где захочет, - невозмутимо сказал он. - Хотя долго сидит на одном месте. Он говорит, что так жить интереснее. Если он к вам расположится, то вечером многое расскажет, а возможно и покажет кое-что.
До вечера было еще далеко и Дун повел нас показать селение. Я сразу заметил вкопанные в землю камен-ные столбы и ямы рядом.
"Для тренировок молодежи", - подумал я.
Такие же движения с пунктуацией я увидел в нескольких дворах. Но были среди движущихся не только мо-лодые, но и средних лет люди.
Дунган я видел в Алма-Ате, но эти отличались. В этих была та особенность, что они были "просвечены" и "пропитаны" энергией Чи. Культивирование ее, как на Западе культивируют речь, было заметно. Изучение себя и в себе Чи было здесь основой знания. Учились все от маленьких, которые подражали взрослым, до почтенных, которые подражали детям. Как у любителей цветов есть свои традиции, так и у местных семей были свои традиции. Чи искали, наблюдали, варьировали им, делились опытом. Мне не доводилось встре-чать такую массовость.
Нечто подобное я видел в Талгаре, где читали книги все и даже семьями. Здесь же "читали" книги Чи на страницах своего тела. Это были прекрасные "книги". Тема одна - жизнь. Предметными являются Космосы внутренний и внешний. Продолжая вести беседу, я непрерывно копировал в себе все, что видел. Дун это понимал. Он знал, что только это могло нас привести сюда. Он добросовестно все рассказывал и водил нас к множеству своих друзей, которые охотно демонстрировали зримое и незримое владение Чи.
Абдыбая они удивили своей силой, будучи стройными и умеренными в мышцах. Эдика восхитила их техни-ка боя и неутомимость. Один весельчак у Абдыбая на глазах пробил доску пальцем. Абдыбай щупал каче-ство доски и мерил ее толщину. Он никак не мог взять в толк, что здесь иные законы энергетических взаи-модействий. Я ликовал. Меня восхищало все. Легкость и пронзительная сила, техничность и свобода вла-дения Чи были у них нераздельны. Дун что-то сказал парням и они отрицательно покачали головой.
- Наш род имел свое название "Вишневое Дерево". Ударом руки или ноги в полдень предки могли "срубить" вишневое дерево.
"Это не мало! - посмотрел я на парней. - В полдень ствол вишни разогревается так, что его можно положить на землю. Это то же самое, что "срубить" рукой тягучую резину".
Парни отказались, но показали в дальний конец селения.
"Уж не наш ли дедушка - мастер этого? - без шуток подумал я. - Энергией, чувствуется, он владеет мастер-ски".
Парни показали еще в несколько сторон, а сами заняли скромную позицию.
- А что мы им покажем? - забеспокоился Абдыбай.
- Подойди к перекладине и подтянись одной рукой, - сказал я ему.
Абдыбай охотно подошел к самодельной перекладине и, словно в стрессе, подтянулся восемь раз одной рукой. Парни одобрительно покачали головами. Я попросил Дуна принести двухпудовую гирю. В это время Абдыбай не так уверенно принялся подтягиваться левой рукой. Подтянулся всего три раза, но парни тоже одобрительно покачали головами. Когда же в его руках оказалась двухпудовая гиря, он их восхитил. Он пе-ремещался с ней и играл ею также легко, как они играют с Чи.
- А что я буду являть? - с сомнением усмехнулся Эдик.
- Тебе придется держать бой, - посоветовал я. - Чи ты не владеешь как они, но у тебя большой вес и ты за-нимался тяжелой атлетикой. Бери напарника и бросай. Они тоже бросают друг друга, но твой вес позволяет бросать их убедительнее.
Напарник у Эдика был крепкий дунганин, но Эдик занимался джиу-джитсу, каратэ и самбо. Поединок был на равных, так как после каждого Эдикиного броска парень не сразу приходил в состояние Чи.
"Что же буду являть я? - размышлял я. - Буду показывать им цирк".
Когда все повернулись ко мне, я повернулся к пасущимся лошадям. Они вздрогнули, прекратили щипать траву, а затем во весь опор понеслись в направлении выбранного мной дерева.
Вслух я сказал:
- Разверну я их возле того дерева.
А про себя подумал: "Не пустить ли мне галопом коров? Привычно и легче". Но тут же стало жаль коров, так как я знал, что от беготни и тревог их удой резко падает. Коровы - животные с характером ХУМ. Они любят "комфорт", "благополучие", "спокойствие" и психические гарантии. В общем, как люди.
Возле намеченного дерева лошади резко осадили и с такой же скоростью помчались назад. Пока они ска-кали, я повернулся к Дуну и сказал:
- А теперь они будут мирно пастись.
Доскакав до исходного места, лошади опустили головы и стали щипать траву.
"Лошади имеют характер ТАО. Коровы сейчас в душе имели бы "претензию". Они ждали гарантию на не беспокойство, - сравнивал я, пока парни оживленно обсуждали мой трюк. - Лошади ведут себя как дети. Надо, значит надо, и тут же переключаются. Лошадь никогда не обидится на человека, а корова - может. Лошади не обижаются друг на друга и терпеливо переносят ненастье. Коровы затаенно обижаются друг на друга и страдают от ненастий".
Парни прекратили обсуждение. Поединки я не любил и не хотел. Поэтому я попросил Дуна ударить меня ногой. Пропуская удар вблизи лица, я успел пощекотать ему подошву ноги. Все дружно рассмеялись, кроме Эдика с Абдыбаем. Эдик недоумевал, почему я веду бой при такой маневренности, а Абдыбай не понял, почему все смеются. Получилось что-то вроде маленького соревнования. Обе стороны были довольны со-бой и противником. Мы дружно расстались, наобещав всем, что придем к ним в гости, хотя очевидно было, что это не реально.
Дома густо дымила печь во дворе, наверное, кизяк был сырой. Готовился ужин. Сестра Дуна уже накрывала на низенький стол. Было очень много овощей, трав и различных приправ. Обычно дунгане едят мясо. Здесь же на стол был поставлен искусно приготовленный плов, такой же острый, как самса.
Дун рассказывал вполголоса дедушке о стихийном состязании, но чувствовалось, что он особо оттеняет мои фокусы. Дедушка добродушно кивал головой и посматривал в нашу сторону. Они говорили по-дун...
Продолжение на следующей странцие...
