показаться нам парадоксальным или даже абсурдным, открывает глубокую истину о реальности, существование которой подтверждено современной наукой. В первые десятилетия XX века физики проводили систематические исследования с целью узнать состав материи вплоть до субатомного уровня. В ходе исследований они все больше убеждались в том, что в основе материи, которую они всегда считали плотной, на самом деле лежит пустота. В итоге вообще все отдаленно напоминающее плотное "вещество" полностью исчезло из картины и было заменено абстрактными вероятностными уравнениями.
Этот факт, обнаруженный буддистами эмпирически, а современными физиками экспериментально, по сути согласуется с метафизическими рассуждениями Альфреда Норта Уайтхеда (Whitehead 1967), одного из величайших философов нашего века. Уайтхед называет веру в устойчивое существование отдельных материальных объектов "обманчивостью мнимой плотности". По Уайтхеду, Вселенная состоит из бесчисленного множества прерывистых всплесков эмпирической деятельности. Основным элементом, составляющим Вселенную, является не устойчивая субстанция, но момент переживания, называемый в его терминологии действительным событием. Этот термин применим к явлениям на всех уровнях реальности - от субатомных частиц до человеческих душ.
Как вытекает из сказанного выше, ни одно из событий нашей повседневной жизни, а значит, и ни одна из ситуаций, включающих страдание и зло, не является окончательно реальным в том смысле, в каком мы его обычно воспринимаем и переживаем Чтобы это проиллюстрировать, я вернусь к уже упомянутой аналогии с кинофильмом. Когда мы смотрим фильм или телевизионное шоу, действующие лица, которых мы видим на экране, на самом деле являются различными аспектами одного и того же неделимого светового поля. В толковании происходящего у нас есть выбор: мы можем воспринимать его как сложную реальную драму жизни или как танец электромагнитных и акустических волн различной частоты, которые с целью создания специфического эффекта особым образом синхронизированы. В то время как неискушенный человек или ребенок может по ошибке принять кино за реальность, искушенный зритель прекрасно отдает себе отчет в том, что участвует в виртуальной, мнимой реальности.
Мы истолковываем игру света и звука как реальную историю, а действующих лиц - как отдельные сущности потому, что нам интересно переживание, к которому приводит подобная стратегия. Мы активно ищем таких переживаний и фактически делаем добровольный выбор, приходя в кино и покупая билет. В то же время, решив реагировать на ситуацию как на реальность, мы на другом уровне вполне сознаем, что герои фильма вымышлены и их играют актеры. С точки зрения нашего обсуждения особенно важно, что кинозритель знает: люди, убитые в фильме, на самом деле не умерли.
В соответствии с прозрениями, описанными в этой книге, человеческое заблуждение очень похоже на заблуждение кинозрителя. Поскольку нас привлекают переживания, которые предоставляет нам материальная реальность, то на некоем другом уровне реальности мы принимаем решение воплотиться. В космической драме отдельная личность действующего лица, включая нашу собственную, есть иллюзия, а материя, из которой, казалось бы, сделана Вселенная, в сущности пуста. Мир, в котором мы живем, реально не существует в той форме, в какой мы его воспринимаем. Духовные писания Востока сравнивают наше повседневное переживание мира со сном, от которого мы можем пробудиться, Фритьоф Шуон (Schuon 1969) выразил это весьма лаконично: "Вселенная - это сон, сотканный из снов, - бодрствует одна самость".
В космической драме, как и в кино или в театральной пьесе, на самом деле никого не убивают и никто не умирает, поскольку актер после исполнения своей роли вновь возвращается к своей большей, глубинной личности. В определенном смысле ни драмы, ни ее действующих лиц не существует вовсе, или они существуют и не существуют одновременно. С этой точки зрения винить Вселенский Разум за существование зла в мире было бы так же абсурдно, как выносить приговор режиссеру за преступления и убийства, совершенные на экране. Конечно, между живыми существами и персонажами кино есть одно важное различие. Даже если существа в материальном мире не таковы, какими они кажутся, переживание физической боли и душевных страданий, связанное с их ролью, реально. С киноактерами, понятно, обстоит совершенно иначе.
Такой взгляд на творение способен привести в сильное замешательство, даже несмотря на то что основан он на весьма убедительных переживаниях людей, находившихся в холотропных состояниях, и в целом согласуется с научными данными, касающимися природы реальности. Эти проблемы становятся очевидными, как только мы начинаем задумываться о практических последствиях такого видения, например о том, какие перспективы это открывает для нашей жизни и для нашего повседневного поведения. На первый взгляд видение мира как "виртуальной реальности", а человеческой жизни как кинофильма тривиализирует нашу жизнь и не принимает во внимание глубину человеческих лишений. Может показаться, что такое понимание творения отрицает серьезность человеческих страданий и воспитывает в нас циничное безразличие: дескать, по сути ничто не имеет значения. Аналогичным образом принятие зла как неотъемлемой части творения и понимание его относительности может оправдать устранение всяких этических норм и неограниченное стремление к эгоистическим целям, т. е. опять-таки делает якобы бессмысленной всякую борьбу со злом в мире.
Однако в этом смысле ситуация гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Во-первых, практический опыт показывает, что осознание пустоты, стоящей за всеми формами, вовсе не означает отрицания любви ко всему творению. На самом деле трансперсональные переживания, ведущие к глубоким метафизическим прозрениям относительно природы реальности, порождают глубокое уважение ко всем живым существам и ответственное отношение к процессу жизни. Нашему состраданию не требуются материальные объекты: можно просто направлять его живым существам, являющимся единицами сознания.
Осознание пустоты, лежащей в основе мира форм, может значительно помочь и в преодолении трудных жизненных ситуаций. В то же время оно никоим образом не делает жизнь менее значительной и не мешает нам наслаждаться приятными моментами жизни и восхищаться ее красотой. Глубокое сострадание и восхищение творением вполне совместимо с пониманием того, что материальный мир не существует в той форме, в какой мы его переживаем. Ведь, так или иначе, мы способны эмоционально откликаться на великие произведения искусства и глубоко проникаться их образами! Но в отличие от произведений искусства в жизни все переживания действующих лиц реальны.
ВЛИЯНИЕ ХОЛОТРОПНОГО ПРОЦЕССА НА ЭТИЧЕСКИЕ ЦЕННОСТИ И ПОВЕДЕНИЕ
Прежде чем полностью оценить этические последствия трансцендентальных прозрений для нашего поведения, мы должны учесть ряд дополнительных факторов. Эмпирическое исследование, дающее доступ к таким глубинным прозрениям, как правило, раскрывает в нашем бессознательном важные биографические, перинатальные и трансперсональные источники насилия и алчности. Психологическая проработка этого материала ведет к значительному уменьшению агрессивности и к увеличению терпимости. Мы также сталкиваемся с широким спектром трансперсональных переживаний, в которых отождествляем себя с различными аспектами творения. Это порождает глубокое уважение к жизни и сочувствие ко всем живым существам. Таким образом, тот же процесс, что позволяет нам постичь пустоту форм и относительность этических ценностей, значительно уменьшает нашу склонность к аморальному и антисоциальному поведению и учит нас любви и состраданию.
Мы развиваем новую систему ценностей, которая основана не на общепринятых нормах, предписаниях, заповедях и страхе наказания, а на знании и понимании вселенского закона. Мы постигаем, что являемся неотъемлемой частью творения и потому, вредя другим, вредим себе. Кроме того, углубленное самоисследование приводит нас к эмпирическому открытию перевоплощения и закона кармы. А отсюда вытекает осознание того, что, даже если избежишь социального возмездия за дурные поступки, они все равно повлекут за собой серьезные эмпирические воздействия.
Платон прекрасно отдавал себе отчет в глубоких нравственных последствиях нашей веры в возможность продолжения жизни после биологической смерти. В "Законах" он вкладывает в уста Сократа утверждение, что признание того, что грядет после смерти, - <благо для нечестивца". На более высоких стадиях духовного развития ослабление агрессивности, уменьшение эгоцентрической ориентации, чувство единства с живыми существами и осознание кармы становятся важными факторами, управляющими нашим повседневным поведением. В этом контексте интересно упомянуть К. Г. Юнга и кризис, который он пережил, осознав относительность всех этических норм и ценностей. Юнг тогда всерьез задавался вопросом, важно ли на более высоких планах то, какое поведение мы выбираем и следуем ли этическим предписаниям. По некотором размышлении он нашел удовлетворительный для себя ответ на этот вопрос. Он пришел к выводу, что, поскольку абсолютных критериев нравственности не существует, каждое этическое решение является творческим актом, отражающим нынешний этап развития нашего сознания и доступную для нас информацию. Когда эти факторы меняются, мы, оглядываясь назад, можем иначе увидеть ситуацию. Однако это не означает, что наше первоначальное решение было неверным. Важно, что при данных обстоятельствах мы делали все возможное.
Хотя в продвинутых трансперсональных переживаниях мы можем выйти за пределы зла, его существование в нашей повседневной жизни и в других эмпирических сферах, в частности в сфере архетипов, представляется весьма реальным. В мире религии мы часто сталкиваемся с тенденциями изображать зло как нечто отдельное от божественного и чуждое ему. Холотропные переживания ведут к позиции, которую один из моих пациентов назвал "запредельным реализмом". Эта позиция примирения с тем фактом, что зло есть неотъемлемая часть творения и что все сферы, содержащие отдельных индивидов, всегда имеют и светлую, и темную стороны. Поскольку зло тесно вплетено в космическую канву и обязательно для существования эмпирических миров, его невозможно победить или уничтожить. Однако, если мы и не можем исключить зло из миропорядка, мы определенно способны преобразить себя и отыскать совершенно иные пути преодоления темной стороны бытия.
В ходе углубленной эмпирической проработки мы осознаем, что, поскольку физическая и душевная боль присущи воплощенному существованию как таковому, мы должны в той или иной степени испытывать их в нашей жизни. Первая Благородная Истина Будды напоминает о том, что жизнь означает страдание (dukha) и это особым образом относится к ситуациям и обстоятельствам, влекущим за собой наши страдания, - к рождению, старости, болезни, смерти, к встрече с тем, что мы не любим, к отделению от того, что нам дорого, и отказу в том, что нам хочется. Кроме того, каждый из нас испытывает страдание, которое суждено ему и отражает его кармическое прошлое.
Мы не можем избежать страданий, но способны некоторым образом повлиять на их продолжительность и форму. Мои наблюдения, полученные в ходе работы с холотропными состояниями, указывают, что, сталкиваясь в направленных сеансах с трудными кармическими переживаниями в концентрированной и сжатой форме, мы становимся способны значительно сократить проявление этих элементов в нашей повседневной жизни. Существуют и другие способы, которые при систематическом самоисследовании помогают нам справиться со страданиями и с переживанием трудных аспектов бытия. После того как мы научились выносить чрезвычайную силу этих переживаний в холотропных состояниях, наше отношение к страданию и его порог подвергаются глубоким изменениям, а поэтому испытания и тяготы повседневной жизни переносятся относительно легче.
Мы также обнаруживаем, что не являемся телом-эго или тем, что индуисты называют именем и формой, обликом (нама-рупа). В ходе самоисследов...
Продолжение на следующей странцие...
