у не мешал, каждый был предоставлен сам себе. Конечно, это были пьяницы, но они были чудесные собеседники. Конечно, это были картежники, но они были премилые люди.
Второй министр тоже не выполнил поручение: он сам больше уже не вернулся во дворец дать отчет царю.
Царь очень обеспокоился. Казалось, делать нечего. Он обратился с просьбой к третьему министру, не только мужественному, но и мудрому. Это была последняя попытка.
Третий министр попросил трехмесячный отпуск, чтобы подготовиться. Только тогда, не раньше, он сможет отправиться в путь. Царь спросил: "К чему ты собираешься готовиться?" Он ответил: "К тому, чтобы помнить себя".
И ему был дан трехмесячный отпуск. Он отправился к цадику, к мастеру, чтобы достигнуть большей памяти (mindfull - букв. полноты сознания). Вести себя, как первый министр было абсолютно бессмысленно: общение было невозможно. Второй поступил лучше, но тоже потерпел неудачу: не сумел помнить себя. Поэтому он сказал мастеру: "Помоги мне, чтобы я мог помнить себя и помнить, что я пришел из дворца, чтобы выполнить очень важное поручение". Три месяца прошли в медитации, методе самовспо-минания, в том, что Будда называл памятованием (букв. полнотой сознания). Затем он отправился.
Он повел себя так же, как второй. Оделся простолюдином, в простую одежду, - и не просто обычным человеком, - он отправился к ним пьяницей. Но он только делал вид, на самом деле он не был пьяницей. И он жил со всей этой честной компанией, делая вид, что он пьяница, делая вид, что он картежник, и даже делая вид, что влюбился в проститутку. Но все это была одна видимость: на самом деле он действовал. И постоянно, как подводное течение, он спрашивал себя: "Кто я? Зачем я пришел сюда? Для чего?" Он наблюдал себя. Он был наблюдатель. И, конечно же, он добился чего хотел.
И хасидский мистик добавил спросившему: "Он был цадик".
Первый - рабби, учитель. Вы тонете в реке, а он стоит на берегу и подает вам разумные советы; но он никогда не прыгнет в реку, чтобы спасти вас. Он и себя-то не может спасти. Он боится погрузиться в реку. Он не владеет искусством плавания, искусством самоприпоминания.
У него нет мужества. Он цепляется за берег, за удаленное место, безопасное, он там, где он уверен в своей безопасности, в своей спа-сенности. Говорит он прекрасно, он все может рассказать вам о плавании, но он не может броситься и спасти вас. Он сам не умеет плавать. Он - рабби, учитель.
Таких учителей можно найти везде. Они стоят столько же, сколько их советы. Их советы заимствованны, они не пришли к ним через их собственный опыт. Это не знание, это знания. Они не прошли через это, это не преобразило их. Это не их; оно не возникло из их сознания. Их существо не кристаллизовано. Ум их полон знаний, а сердце совершенно пусто.
Второй был мужественен, но мужества у него было больше, чем мудрости. Он сам утонул. И вы учтите: когда вы прыгаете в воду, чтобы кого-то спасти, первое, что для этого нужно ^ самому уметь плавать.
Был со мной такой случай. Сидел я на берегу реки. Вижу, человек тонет; я вскочил, побежал к воде, но прежде, чем добежал до самой кромки, увидел, как другой человек, тоже стоящий на берегу, прыгнул в воду. Так что я воздержался. Я уже почти было прыгнул, но воздержался. Ведь кто-то уже опередил меня. Но тут я вижу, что тот, кто прыгнул, начинает тоже тонуть. Он доставил мне лишние хлопоты - мне пришлось спасать обоих.
И вот я спросил этого второго: "Что случилось? Почему ты прыгнул?" Тот ответил: "Я совершенно забыл! Тонул человек. Это так меня взволновало, мне так захотелось его спасти, что я совершенно забыл, что не умею плавать".
Можно забыть. В самый ответственный момент можно оказаться как бы под гипнозом.
Второй был мужественен, но недостаточно мудр. Встречаются и такие учителя. Поэтому пусть вас особо не впечатляет мужество, потому что только одно оно спасти не может.
Третий тип учителя - это цадик. Он из своего опыта знает то, что первый знает из вторых рук. Он отважен, как второй, он идет на риск, но он еще и мудр. Он помнит себя.
Помнить себя - все искусство и наука религии. Всю религию можно сгустить в слова (вс)помнить себя.
Прежде, чем мы углубимся в разбирание вопроса, что такое память о себе, надо (и совершенно необходимо) понять то бессознательное состояние, в котором вы живете, - сон.
Вы, наверное, думаете, что находитесь в очень пробужденном состоянии. Только Будда, Бал Шем Тов, Моисей и Махавира пробуждены. А вы крепко спите. Я вот слышу, как вы сейчас похрапываете: крепко спите. Не говорите, что вы бодрствуете только потому, что глаза у вас открыты. Одного этого еще недостаточно, чтобы бодрствовать. Например, человек находится в коме. Он дышит, но из того, что он дышит, следует ли, что он живет? Он существует почти как растение. Никто не живет только оттого, что он дышит, никто не пробужден только оттого, что у него глаза открыты. Даже пьяница идет по улице с открытыми глазами. Можно ли сказать, что он пробужден? Да вовсе нет. Понимание, осознанность (awareness) есть внутреннее качество сознания; оно не имеет никакого отношения к тому, открыты глаза или закрыты.
Кришна в Гите говорит: "Когда весь мир крепко спит, и тогда йог бодрствует" (Я ниша сарвавхутаям тасьям джаграти самьями). Когда весь мир в глубоком сне, когда во всем мире темная ночь, йог неизменно бодрствует. Это не означает, что йог никогда не спит, вовсе нет. Он спит, но закрыты только его глаза. Его тело спит, но он пробужден, в сознании. Где-то в глубине струится ручей памяти о себе. Что до его тела, то оно крепко спит; но наблюдающее "я" остается пробужденным. Как внутренний свет, оно продолжает гореть.
Тот, кто помнит, бодрствует, даже во сне. Тот, кто не знает, как вспомнить себя, не пробужден, хотя его глаза и открыты. Вы ходите по рынку: делаете свою работу, занимаетесь своим делом, возвращаетесь домой, боретесь, любите, ненавидите, едите, спите, делаете все, что можно - но все это происходит с вами, как с роботом. Все механически; не вы делаете все это. Делая все это, вы не пробуждены. Это просто происходит с вами; вы ведете себя, как машина.
Даете ли вы себе какое-то время, чтобы обдумать ситуацию, или вы просто реагируете? Нет никакого промежутка, никакого разрыва. Оскорбление... гнев... как будто кто-1 о зажигает лампочку. Включил, выключил. А какая же свобода у лампочки? Когда вы ее включаете, лампочка не может сказать: "Как раз сейчас я не в настроении. Я, пожалуй, немного отдохну. Можете щелкать выключателем сколько вам угодно; что-то мне не хочется зажигаться". Нет, свет так ответить не может. Включили - ему приходится гореть; выключили - приходится гаснуть.
Не таков ли и ваш гнев? Вам улыбаются - и вы улыбаетесь. На вас налетают со злостью - и вы злитесь. Ваша улыбка только реакция? Или это ответ? Ответ - это не реакция, реакция - это не ответ. В чем же разница между ответом и реакцией?
Реакция автоматична, она "встроена". Вам улыбаются - вы улыбаетесь. На вас налетают со злостью - и вы злитесь. Все создают другие. Вы только реагируете.
Ответ же сознателен. Пусть злятся, сколько им угодно, а вы уж сами решите, злиться вам или нет.
Будда как-то проходил одной деревней. Подобралось несколько человек его противников и принялись горячо и злобно его оскорблять. Он слушал молча, очень спокойно. И из-за этого спокойствия им стало как-то не по себе. В них возникло неловкое чувство: они оскорбляют человека, а"он слушает их, как музыку; тут что-то не так. Что происходит? Они начали переглядываться.
Один из них обратился к Будде: "В чем дело? Ты что, не понимаешь, что мы говорим?"
"Именно при понимании возможно такое глубокое молчание", - ответил Будда. "Приди вы ко мне десять лет назад, я бы бросился на вас. Тогда не было понимания. Теперь я понимаю. И из-за вашей глупости я не могу наказывать себя. Ваше дело решать, оскорблять меня или нет, но принимать ваши оскорбления или нет - в этом моя свобода. Вы не можете мне их навязать. Я от них просто отказываюсь, они того не стоят. Можете забрать их себе. Я отказываюсь принимать их".
Люди были ошеломлены. Они не могли понять, в чем дело, и попросили: "Пожалуйста, объясни нам".
Будда отвечал: "Садитесь и слушайте меня. В той деревне, что я миновал перед вашей, люди пришли ко мне с гирляндами цветов и сладостями. Но я был сыт и сказал им: "Я не могу ничего съесть. Прошу вас, заберите ваши дары и раздайте их другим, это мой дар людям вашей деревни". Как по-вашему, что они сделали?"
"Должно быть, они вернулись в деревню и раздали сладости", - ответил
кто-то.
"Теперь рассудите, что же мне делать", - продолжал Будда. "Вы пришли ко мне с оскорблениями, а они мне не нужны; я сыт и не собираюсь принимать их. Что же вам теперь делать? Бедные вы, несча-. стные. Придется вам пойти и раздать их в деревне".
Будда отвечает. Вы реагируете. Он просто смеется. А то, что он сказал, - прекрасно. Он сказал: "Из-за вашей глупости я не смогу наказывать себя. Можете оставаться со своей глупостью; в этом вы свободны. Но почему я должен сам себя наказывать? Приняв хоть одно из ваших оскорблений, я начинаю сам себя наказывать", "
Когда вы разгневанны, вы наказываете себя по чужой вине. Реакция неосознанна. Ответ - явление полной пробужденности. Но вам не удастся просто перейти от реакции к ответу. Это зависит не от вашего решения. Между тем и другим необходима память о себе, необходимо понимание, осознанность. Иначе, прежде, чем вы успели сообразить, вы уже среагировали.
Кто-то оскорбил вас, и, еще не отдавая себе отчета, вы рассердились. Злость уже прошла в вас. Тут дело очень тонкое. Нужно глубокое осознание. Нужна память.
Будда часто учил своих учеников ходить, но ходить в полном сознании. Идя, знайте, что вы идете. Это не значит, что вам предлагают все загнать в слова и повторять про себя: "Вот, я иду". Если вы повторяете, вы не сознаете. Нужно всего лишь чувство осознания. Идите с сознанием. Ешьте с сознанием. Дышите с сознанием.
Дыхание входит; пусть это отразится во всем вашем существе: дыхание входит. Дыхание выходит; пусть это отразится во всем вашем существе: дыхание выходит. И вы почувствуете, как глубокое молчание опускается на вас.
Если вы наблюдаете дыхание, входящее внутрь и выходящее наружу, это глубочайшая из все мантр.
Нет нужды повторять: 0м, 0м, ...Рам, Рам, потому что постоянно идет великая естественная мантра: - вдох-выдох. Нет нужды создавать искусственную мантру. Наблюдайте свое дыхание. И от этого наблюдения происходит великая перемена. Если вы идете и наблюдаете свою прогулку, вы увидите: прогулка есть, а гуляющий исчезает. Едите: идет процесс, едока нет.
"Я" - это не что иное, как сгусток непонимания. Когда вы приходите к пониманию, то постепенно этот сгусток непонимания, который мы называем "я", исчезает. Как если бы вы внесли лампу в комнату, темнота исчезает. Понимание - это лампа, о которой мы говорили в первый день. Будьте сами своей лампой.
В свете кого-то другого вы на несколько мгновений можете почувствовать себя счастливым, живым; но вот приходит время расставания, потому что ничей путь не может быть вашим путем.
Зажгите свое пламя. Осветите свое существо. В этом свете первое, что исчезает, это "я", потому что "я" есть не что иное - запомните это, - как залежи, толщи неведения.
Наблюдайте: гуляете, едите, ложитесь спать, закрываете глаза, засыпаете. Продолжайте наблюдать. Одно только наблюдение, и все беспокойство, суетливость исчезают; вы чувствуете, как спокойствие окружает вас - покой, молчание.
И это молчание совсем не такое, как обычный покой... Например, сегодня утром: молчат деревья, птицы молчат, отдыхают; покой. Но это покой, а не молчание.
Молчание внутри, покой снаружи. Покой зависит от внешних условий, молчание необусловлено. Так что, не принимайте покой за молчание. Если вы примете покой за молчание - а так делают миллионы... Отправляются в Гималаи, чтобы достичь молчания. Они могут найти покой, но не молчание. Гималаи совершенно спокойны; но как только вы вернетесь обратно в мир, вы увидите, что покой исчез.
Молчание - то, па что можно положиться. Оно в вас. Покой - то, что зависи...
Продолжение на следующей странцие...
