помощью магнетических пассов) имеет совсем другие основания; и если магнетизер, хотя бы и совершенно нетренированный, сам находится в добром здоровьи и одушевлен чистыми намерениями, вряд ли он принесет какой-либо вред пациенту. В таком крайнем случае, когда нужна, например, хирургическая операция, человек может благоразумно подчиниться даже гипнотическому трансу, но, конечно, это не такое условие, с которым можно легко экспериментировать. Положительно, я бы очень усиленно советовал всякому, кто сделал бы мне честь спросить моего мнения по этому поводу, — не предпринимать никаких опытных исследований того, что все еще остается для него сверхнормальными силами природы, пока он прежде не прочел внимательно всего, что было написано по этому вопросу, или, что гораздо лучше всего, пока он не находится под руководством знающего учителя.
Но где, спросят меня, найти знающего учителя? Конечно, не среди тех, которые рекламируют себя, как учителей, предлагая передать вам за такое-то количество денег священные тайны веков, или открывая "кружки развития", в которые случайные члены допускаются за столько-то и столько-то с человека.
Много в этой книге было говорено о необходимости серьезной тренировки, об огромных преимуществах тренированного ясновидящего перед нетренированным; но это опять возвращает нас к тому же самому вопросу: где можно получить эту окончательную тренировку?
Ответ на этот вопрос такой, что тренировка может быть получена именно там, где ее всегда можно было получить с самого начала истории мира — у Великого Белого Братства Адептов, которое стоит и теперь, как оно и всегда стояло, за человеческой эволюцией, направляя ее и помогая ей по указаниям великих космических законов, которые представляют для нас Вечную Волю.
Но как подойти к ним? — могут нас спросить. Каким образом человек, стремящихся к знанию, даст им знать о том, что он хочет научиться?
Еще раз скажу: только с помощью тех методов, которые уже давно заслужили себе уважение. Нет никакого нового патента, который дал бы человеку право без всяких затруднений сделаться учеником этой школы; нет торной дороги к тому учению, которое там дается. В настоящее время совершенно так же, как и в туманные времена древности, человек, желающий привлечь к себе внимание Учителей, должен прежде всего научиться брать себя в руки и сделать себя тем, чем он должен быть. Ступени этого пути — не тайна; я очень подробно говорил о них в "Невидимых Помощниках", поэтому мне незачем повторять это здесь.
Но это нелегкий путь, а между тем рано или поздно все должны пройти по нему, потому что великий закон эволюции влечет человечество медленно, но неуклонно к своей цели.
Из всех толпящихся на этом пути великие Учителя выбирают своих учеников, и только если человек готов к тому, чтобы воспринимать это учение, может он найти к нему доступ. Если не будет этого условия, то хотя бы он был членом любой Ложи или Общества, тайного или явного, это не подвинет его к цели ни на йоту. Это правда, и все мы это знаем, что по настоянию некоторых из этих учителей было основано наше Теоеофическое Общество, и что из его рядов некоторые были выбраны для того, чтобы войти в более близкое общение с ними. Но выбор зависит от серьезности кандидата, а не от простой его принадлежности к Обществу или кружку.
Итак, чтобы избрать единственный вполне верный способ развития ясновидения, человек должен собрать всю свою энергию и вступить на путь нравственной и умственной эволюции, на ступенях которой начнут сами собой раскрываться постепенно его высшие способности. Все же и здесь есть один прием, который одинаково рекомендуется всеми религиями, и прием этот, если отнестись к нему с осторожностью и уважением, не может причинить вреда ни одному человеческому существу, а между тем из него иногда развивается чрезвычайно чистый тип ясновидения; я говорю о медитации.
Пусть человек наметит себе каждый день определенное время, когда он может рассчитывать, что его остановят в покое, и никто его не потревожит, — и настроит себя на это время так, чтобы ум его в течение нескольких минут был совершенно свободен от всех земных мыслей какого-бы то ни было рода, и когда этого удастся достигнуть, пусть он направит всю силу своего существа на высочайший духовный идеал, какой он знает. Он увидит, что достигнуть такого полного контроля над своими мыслями несравненно труднее, чем он предполагает. Но если он этого достигнет, это будет во всех отношениях в высшей степени благотворно для него и по мере того, как он будет все более и более возвышать и сосредоточивать свою мысль, он постепенно увидит, что новые миры начнут раскрываться перед ним.
Но если бы те, которые так страстно жаждут ясновидения, могли бы получить его хоть на время, на один день или даже на один час, — захотели бы они удержать за собою этот дар? В этом можно усомниться. Правда, он открывает перед ними новые миры для изучения, новые возможности быть полезными и из-за последней причины многие из нас чувствуют, что стоит этому отдаться; но нужно помнить, что для того, кого долг все еще призывает жить в мире, это ни в коем случае не может быть только благом. На человека, в котором раскрылось это зрение, скорби и бедствия, зло и алчность мира действуют, как вечно присущая тяжесть, так что в первые дни своего познания он часто склонен повторить страстное заклятие, заключенное в этих трепещущих строках Шиллера:
Dein Orakel zu verkuenden, warum warfest du mich hin
In die Stadt der ewig Blinden, mit dein aufgeschlossnen Sinn?
Frommt's, den Schleier aufzuheben, wo das nahe Schreckniss droht?
Nur der irrthum ist das Leben; dieses Wissen ist der Tod.
Nimm, o nimm die traur'ge Klarheit mir vom Aug'den blut'gen Schein!
Schrecklich ist es deiner Wahrheit sterbliches Gefass zu sein!
Строки эти можно перевести так: "Зачем ты ввергнул меня в город вечной слепоты, чтобы раскрывшимся чувством провозглашать твоего оракула? Зачем поднимать покров, из-за которого грозит приближающаяся скорбь? Только в незнании — жизнь; это знание — смерть. Возьми назад это печальное ясновидение, прочь от глаз моих этот жестокий свет! Ужасно — быть смертным сосудом твоей истины!"
И дальше он опять восклицает:
"Верни мне мою слепоту, счастливую темноту моих чувств; возьми назад свой страшный дар!"
Но, конечно, это ощущение проходит, потому что высшее зрение скоро показывает ученику нечто более высокое, чем скорбь, оно дает его душе всеохватывающую уверенность в том, что какой бы вид ни имели здесь внешние факты, все, без всякой тени сомнения, ведет к всеобщему и окончательному благу. Он понимает, что грех и страдания существуют, видит ли он их, или нет, и что, видя их, он в конце концов может принести более существенную помощь, чем работая в темноте; и так он постепенно научается нести свою долю в тяжелой карме мира.
Есть такие заблуждающиеся люди, которым даны некоторые проблески этой высшей способности и которые до такой степени не умеют правильно отнестись к ней, что пользуются этими проблесками для самых низких целей, даже объявляют себя "испытанными специалистами по ясновидению". Бесполезно говорить, что подобное употребление своей силы есть простое проституирование и унижение ее, показывающее, что несчастный обладатель этой силы каким-то образом получил ее раньше, чем нравственная сторона его натуры достаточно развилась для того, чтобы выдержать ответственность, которую она налагает. Понимание всей той злой кармы, которая может быть в очень короткое время порождена подобными поступками, превращает наше отвращение в жалость к человеку, повинному в святотатственном безумии.
Иногда приводят в виде возражения, что обладание ясновидением уничтожает все приватно-сокровенное и дает неограниченную возможность заниматься чужими тайнами. Несомненно, оно дает эту возможность, но тем не менее этот упрек кажется забавным всякому, кто хоть сколько-нибудь практически знаком с этим делом. Подобное возражение может быть основательно по отношению к очень ограниченным способностям "испытанных специалистов по ясновидению", но человек, выставляющий его против тех, у которых эта способность раскрывалась по мере того, как они учились, и которые поэтому обладают ею в полной мере, забывает три основных факта: во-первых, что совершенно немыслимо, чтобы кто-либо, имея перед собой великолепное поле наблюдения, которое истинное ясновидение раскрывает перед ним, почувствовал бы хоть малейшее желание рыться в лживых и мелких тайнах всякого отдельного человека; во-вторых, что если бы по какому-нибудь невозможному случаю у нашего ясновидящего явилось бы такое нескромное любопытство по отношению к каким-нибудь мелким сведениям, — то нужно помнить, что в конце концов существует такая вещь, как честь джентльмена, которая и на том плане, как и на этом, конечно, удержит его даже от минутной мысли о том, чтобы удовлетворить это любопытство; и, наконец, на случай (едва ли возможный) встречи с какой-нибудь разновидностью питри низшего сорта, для которой вышеприведенные соображения не будут иметь значения, — всегда каждому ученику, как только в нем начинают развиваться признаки способности, лаются подробные наставления относительно ограничения пользования этой способностью.
Короче говоря, эти ограничения таковы, что не должно быть ни нескромного любопытства, ни пользования своими способностями для эгоистических целей, ни показыванья феноменов. То есть, предполагается, что те же самые соображения, которые руководят поступками порядочного человека на физическом плане; будут руководить им также и на астральном и на ментальном плане; что ученик никогда и ни при каких обстоятельствах не будет пользоваться силой, которую дает ему его новое знание, для того, чтобы получить какие-нибудь земные выгоды, вообще, для какого бы то ни было захвата; и что он никогда не будет показывать то, что в спиритических кружках называется "явлением", то есть что-нибудь несомненно доказывающее скептикам на физическом плане обладание тем, что для них покажется сверхъестественной силой.
По поводу этих последних некоторые люди часто говорят: "Но почему бы и нет? Было бы так легко опровергнуть и убедить вашего скептика, и это принесло бы ему пользу". Такие критики теряют из вида тот факт, что прежде всего никто из тех, кто что-нибудь знает, не желает опровергать скептиков или, вообще, хоть сколько-нибудь принимать к сердцу то или иное отношение скептиков; а затем, они не могут понять, насколько лучше будет для того же скептика, чтобы он, постепенно развиваясь, научился оценивать факты природы, а не был бы внезапно приведен к этому каким-то сногсшибательным ударом. Но вопрос этот был подробно рассмотрен много лет назад в "Оккультном Мире" Синнетта и бесполезно будет снова повторять доказательства, приведенные там.
Некоторым из наших друзей очень трудно представить себе, что глупая болтовня и праздное любопытство, которые так всецело заполняют жизнь неосмысленного большинства людей на земле, — не найдут себе места в более реальной жизни ученика; и поэтому они иногда спрашивают, не может ли ясновидящий случайно, без всякого специального желания увидеть какой-нибудь секрет, который другое лицо старается сохранить, подобно тому, как чей-нибудь взгляд может нечаянно упасть на какую-нибудь фразу раскрытого письма, случайно лежащего на столе. Конечно, может, но что же из этого? Честный человек сразу отведет глаза, как в том, так и в другом случае, и будет так, точно он ничего не видел. Если бы те, которые так возражают, могли бы хоть сколько-нибудь подойти к мысли, что никакой ученик не занимается чужими делами, исключая те случаи, когда в пределах его возможности оказывается помощь другим, и что перед ним всегда целый мир своей собственной работы, на которую он должен устремить свое внимание, они бы не были так безнадежно далеки от понимания фактов более широкой жизни тренированного ясновидящего.
Даже из того немногого, что я сказал относительно ограничений, налагаемых на ученика, ясно, что в очень многих случаях он будет знать гораздо больше, чем он...
Продолжение на следующей странцие...
