х важных из конкретных имен и фактов.

Из т е н д е н ц и й я бы выделил специализацию и
идеологизацию. Нельзя сказать, чтобы этого не наблюдалось раньше, но
всеобщая математизация и компьютеризация XX в. усилили первую, а
распад идеологических систем прошлого - вторую.

Специализация - это дробление традиционных оккультных дисциплин
на вторичные, третичные и еще более узкие. Есть астрологи,
занимающиеся, к примеру, только синастрией (гороскопы партнеров), и
т.п.: гадатель работает главным образом с рунами, целитель
пользуется интегральной йогой, а маг - церковной атрибутикой.

Такой специалист очень хорошо разбирается в своей узкой
дисциплине, с другими же знаком более или менее - в силу, так
сказать, производственной необходимости. Однако для работы или,
точнее, для уверенности в себе ему, как правило, нужна еще некая
идеологическая концепция. Вторая тенденция в том и проявляется, что
специалисты-эзотерики ищут себе такую концепцию - и находят ее, но
при этом нередко попадают в ловушку.

Мой учитель признался однажды, что всю жизнь мечтал найти
книгу, где были бы ответы на все его вопросы, хотя и понимал,
конечно, что такой книги быть не может. Что же происходит с
нашими специалистами? Не найдя "единой книги, написанной
великими мудрецами", большинство из них выбирает себе в качестве
концепции что-нибудь из того, что есть. А есть, как мы знаем,
буддизм и суфизм, теософия и "христианская наука", и еще
множество других идеологических систем, как крупных, так и более
мелких, типа учения Зигмунда Фрейда или Сёко Асахара. Да даже
усвоенная в институте ядерная физика или высшая математика могут
занять в сознании человека место идеологии.

Самое большое заблуждение - уверовать в одно из таких учений,
сочтя остальные вредными и ненужными. Для настоящего эзотерика в
наследии прошлых эпох не может быть ничего вредного, а тем более
ненужного: "Все мне позволительно, но не все полезно", писал все тот
же ап. Павел, - "все мне позволительно, но ничто не должно обладать
мною" (1 Кор. 6:12). Если же человек позволяет какому-либо учению
"обладать" собою, то это уже не эзотеризм, это религия, то есть
добровольное ограничение человеком того уровня обобщений, до которого
он мог бы подняться.

Нужно разграничивать религию, философию и эзотерику: Богу -
Богово, кесарю - кесарево, а Гермесу - Гермесово.

Некоторым удается избежать этой ловушки: не найдя среди "того,
что есть", ничего, удовлетворяющего их полностью, они строят свою
собственную теорию. Помните, я говорил как-то (лекция 4), что самый
лучший комментарий к древним книгам - ваш собственный? То же
относится и к теории, потому что время проходит, знания
накапливаются, меняется значение понятий, обогащается набор деталей,
хотя картина мiра в принципе остается одною и той же.

Это, кстати, один из важнейших критериев правильности любой
эзотерической концепции: если вы, читая книгу, замечаете, что и сами
думали так же, только не умели этого выразить, значит, в ней и в
самом деле заложена истина.

Мы с вами уже немного говорили о понятии истины ("истина" и
"правда", лекция 3), о ее дуализме (высшая и низшая, т.е.
константная и вариабельная истина). Что же такое истина?
Определений ее существует, наверное, столько же, сколько
определений счастья. А известно ли вам, что ответил Иисус на
знаменитый вопрос Пилата? Он сказал: "Истина - это то, во что мы
верим, то, что мы считаем Истиной".

Вопрос приводится в Евангелии от Иоанна, 18:38, ответ
- у Бернарда Шоу.

Бернард Шоу был хорошим писателем, а хороший писатель не может
не подниматься до уровня эзотерических обобщений, хотя немногие
делают это сознательно. Можно не быть знатоком специальной литературы
по эзотерике, но с художественной-то литературой все знакомы
наверняка, поэтому с нее и начнем.

Точнее, начнем с одного из трех н а п р а в л е н и й развития
эзотерики, которые тоже существовали прежде, но в XX столетии
приобрели особенно резкие очертания:

- эзотерическая философия, то есть попытки теоретического
осмысления взаимоотношений человека и мiра, микрокосма и
макрокосма;

- прикладная эзотерика как способ исследования необычных явлений
и способностей человека;

- и эзотерическая практика, т.е. использование эзотерических
приемов и методов в работе с экзотериками - как за деньги, так
и из благотворительных побуждений.

Итак, (1) эзотерическая философия. Понятие это, конечно, очень
обширное, т.к. включает не только "общую теорию всего", но и все
остальные элементы треугольника эзотерика - философия - религия, а
также взаимосвязи между ними. Но оно же для нас и самое важное.

Раз уж мы начали с писателей, ими и продолжим. Из писателей
к эзотерикам относятся в первую очередь Гилберт Кит Честертон
(рассказы о патере Брауне и сборник эссе о человеке) и Станислав
Лем, вообще крупнейший современный философ ("Солярис",
путешествия Ийона Тихого, эссе о прогрессе). У нас это Даниил
Андреев ("Роза мiра") и в какой-то мере братья Стругацкие
(концепция Странников и вопрос об этике магов в "Понедельнике").
Вообще писатели, обращающиеся к теме Космоса, часто поневоле
сталкиваются с эзотерическими проблемами, хотя разрешить их
удается лишь немногим. Примеры вспомните сами. Антипримеры тоже.

Многое могут дать внимательному читателю латиноамериканские
писатели - потому что у них, в отличие от североамериканцев,
е с т ь история. Например, Габриэль Гарсиа Маркес ("Сто лет
одиночества") и в какой-то мере Карлос Кастанеда (эпопея о доне
Хуане), но именно что только в какой-то мере: дон Хуан - всего
лишь уже знакомый нам шаман, он "все правильно говорит", но его
уровень понимания мiра - это уровень архаичной культуры,
обращение не к будущему, а к прошлому эзотеризма. Именно потому
он так доступен и понятен нашим эзотерикам-любителям, у которых
тоже трудности с историей.

Здесь опять-таки следует отличать эзотерический подход
от иных, пусть не менее любопытных. Так, ни Герман Гессе
("Игра в бисер"), ни Джон Фаулз ("Маг" или, как его
зачем-то перевели в 1993 г., "Волхв"), ни даже Михаил
Булгаков - не эзотерики, а религиозные философы (проблема
взаимоотношений человека и Бога). Не эзотерики и Урсула Ле
Гуин с Толкиеном и другими авторами fantasy, ибо занимаются
главным образом и почти исключительно мифологией. Хотя и в
их книгах, конечно, встречаются элементы эзотеризма
("хороший писатель, он всегда..."), но не они определяют
общую картину.

Теперь перейдем к ученым, то есть тем, кого у нас более привыкли
считать философами. Из ученых это русские космисты - естественники
В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский, в какой-то мере К.Э. Циолковский,
культурологи А.Ф. Лосев и Л.Н. Гумилев, "чистые" философы-эзотерики
П.Д. Успенский, Генрих Оттонович Мебиус (Г.О.М.), Владимир Шмаков и
отчасти Владимир Запрягаев, а также крупнейший мыслитель, ломающий
рамки любых определений - П.А. Флоренский.

Русский космизм, основоположником которого считается
Николай Федорович Федоров (1829-1903), - не "чисто
эзотерическое" течение, основанное на магии и Каббале, а
результат стремления ученых-естественников (!) восстановить
целостную картину мiра, разрушенную рационалистическими
концепциями "просветителей" предыдущего столетия и не столько
проясненную, сколько запутанную их современниками-эзотериками, о
которых мы говорили в прошлой лекции.

По воззрениям космистов, человек не только испытывает на
себе влияние Космоса и природных процессов, но и сам способен
оказывать воздействие на Космос, на "естественный ход" развития
окружающего мiра. Что это, как не та самая, так долго ожиданная
современная формулировка древнего закона подобия, открытого
Гермесом Трисмегистом?

Внчаале это была даже не теория, а, как говорили сами космисты,
некое "умозрение". Однако на основе этого "умозрения" сложились
многие современные представления - о биосфере и ноосфере (сфере
разума), об экологии природы и духа, о роли человека в мiре, осознать
которую пытались поколения теоретиков, приходя все к тому же выводу:
"самоконтролирование через самопознание", т.е. управление
равновесием макрокосма через нахождение собственного,
микрокосмического равновесия (Дерковский М.М., Брызгалов М.З.
Эволюция материи - эволюция разума. В: Общее дело. Сб. докладов на I
Всесоюзных Федоровских чтениях. М., 1990).

Иными словами, подлинно "новым человеком", т.е. обладателем
"эзотерического" или по крайней мере открытого сознания, не
ограниченного никакими "dogme et rituel", может стать лишь тот,
кто для начала решил с в о и психологические проблемы (кто
я? зачем я? что было со мной до рождения и что будет после
смерти?), не говоря уже о проблемах социальнопсихологических
(жениться? разводиться? эмигрировать? заняться бизнесом?).
Бытовые проблемы не в счет, их просто нужно научиться не
замечать.

Ясно, что это доступно лишь немногим. Мало того, практика
показывает, что в "эзотерику" чаще всего как раз ударяются люди,
жизнь которых в чем-то не удалась, надеясь в ней найти решение и
утешение (они-то и попадают в описанную выше ловушку). Это такая
же распространенная ошибка, как желание очень молодых людей
"уйти в монастырь".

Монастырь, он же ашрам, кружок или секта (служение
Богу, получившему имя) так же, как эзотерика (служение Ему
же, но в форме безымянного, а потому вечного начала -
кстати подумайте, почему присвоение имени влечет за собой
Конечность, а Бесконечность всегда безымянна) - это такой
же тяжкий труд, как военная служба (Эразм Роттердамский), и
приходить к нему нужно готовым, а не надеяться, что "там
научат". Это - завершение пути, точнее, одного из
важнейших его этапов (рыба, нашедшая смелость подступиться
к очередному порогу у суринамцев), а не начало, и
незнающий этого рискует потерпеть горькое разочарование.

Таким путем проб и ошибок шел философ-эзотерик П.Д. Успенский,
известный во времена социализма лишь на Западе, но зато достаточно
широко.

Петр Демьянович Успенский (Ouspensky, 1880-1947), по
образованию математик. Был членом кружка Г.И. Гурджиева (1912),
однако много путешествовал и познавал сам, в т.ч. на Востоке.
После революции эмигрировал с семьей в Англию (1920). 1945:
основал в Лондоне Историко-психологическое общество. Умер там
же в 1947 г.

Прежде, чем говорить об Успенском, нужно несколько слов сказать
о Гурджиеве. Гурджиев Георгий Иванович (тж. Гюрджиев, Gurdjieff, р.
1877 в Армении, ум. 1949 во Франции) был экстрасенсом "кавказской
национальности", чье христианское (греко-армянское) происхождение не
помешало ему стать последователем суфийского ордена накшбендийя.

Правда, "по неподтвержденным данным": документов о его
приеме в орден опубликовано не было. Однако для Гурджиева это
вполне вероятно, тем более, что членство в суфийских орденах и
сейчас не такая уж редкость.

Для философа-эзотерика это не плохо, но Гурджиев был не
философом, а практиком: он считал, что душа (монада) рождается для
того, чтобы завоевать себе почетное место во Вселенской иерархии.
Тот, кому это удалось в течение нескольких воплощений, достоин
Вечности, остальные же заслуживают только забвения.

Объяснял он это так. До с...


Продолжение на следующей странцие...